Большевистская власть внесла гражданскую войну в каждую деревню. Власть разжигала гражданскую войну прежде всего своей экономической политикой. Она ликвидировала трудовую собственность зажиточного слоя деревни: хуторян, отрубников, обеспеченных землей крестьян; кустарей и мелких торговцев. Власть отобрала эту трудовую собственность у крестьян бесплатно. Советское правительство объявило эту собственность государственной и передало ее под управление одной группе крестьян - комбеду, которым руководил коммунист. Советская власть постоянно, бесплатно и произвольно отбирала у крестьянского населения продукты и скот, оставляя хозяевам голодную норму. А бедноте советская власть всячески покровительствовала за счет зажиточных и середняков. Безземельных и малоземельных власть снабдила землей. Правительство обязало крестьян бесплатно обрабатывать землю безлошадных. От продразверстки беднота была освобождена. Мало того: после каждой продразверстки бедноте раздавали часть собранных продуктов. Зажиточная группа крестьян была совсем отстранена от политической жизни: советская власть лишила зажиточных права голоса, их не допускали даже на собрания. А бедняки были поставлены у власти: сельским комиссаром, председателем комбеда. Бедняки стали управлять национализированными кустарными предприятиями. Комитет бедноты ведал проведением продразверстки и распределением поступавших из города промышленных изделий. Между зажиточными и беднотой в те годы царила острая вражда. Бедняки нередко использовали в это время такую форму борьбы, как доносы органам власти. На одного донесут, что он спрятал от разверстки часть продуктов. На другого - о том, что он выменял себе что-либо за продукты. Сообщат, что хозяин по ночам тайно работает в конфискованном кустарном предприятии. Донесут об «антисоветских разговорах». Или о таких дореволюционных «преступлениях»: наем батрачки, служба сельским или церковным старостой... {44} Доносы часто заканчивались конфискациями, штрафами, тюремным заключением. Зажиточные платили бедноте той же монетой. Землю их обрабатывали плохо. Доносчиков иногда избивали. Ругали их беспощадно, составляли на них насмешливые частушки. Грозили им «припомнить все, когда власть комбеда закончится»... Вражда между основной, середняцко-зажиточной массой крестьян и советской властью развивалась в основном из-за экономической политики большевистского правительства: национализации кустарных предприятий, социализации земли, продразверстки, конфискаций, воспрещения всякой торговли. Вражда эта проистекала также из-за политических вопросов. После отмены крепостного права крестьяне свободно выбирали, контролировали и сменяли свою местную власть, местное самоуправление: сельского старосту, сельского писаря, волостного старшину, членов земской управы. А большевики отменили все формы самоуправления, узурпировали власть и удерживали ее насильственно, террором. Политика же власти была явно антинародной, противоречила интересам основной массы крестьян. Поэтому взаимоотношения между местными руководителями власти, сельским комиссаром и комбедом, и крестьянами, между волостными комиссарами и населением - были враждебными. Избиения, покушения на этих работников и даже убийства их в уезде были нередки. *** По вопросу о Брестском мире, который был заключен советским правительством с Германией, у крестьянского населения с властью тоже произошел острый конфликт. Большевики обещали крестьянам немедленный и справедливый мир, «мир без аннексий и контрибуций». Многие солдаты желали такого «мира без аннексий и контрибуций». Крестьяне выражали это свое пожелание на своеобразном языке, как «ничейный мир», «мир вничью». Но вместо такого справедливого мира советское правительство заключило с Германией такой мир, какой даже Ленин не мог назвать иначе, как «похабным». {45} По всем деревням разъезжали агитаторы от уездного комитета партии большевиков, чтобы успокоить крестьянское население, в связи с заключением «похабного» Брестского мира. Где же ваш обещанный «мир без аннексий и контрибуций»? - грозно приступали к агитаторам мужички на собрании в Болотном. _ Разве-ж немцы вас победили, что вы заключили с ними такой позорный мир?!. «Похабный» мир заключили вы, большевики, без нашего согласия. А теперь приходите к нам, уговариваете нас, успокаиваете. А кто будет расплачиваться за такой постыдный мир?! . Агитаторы пытались ссылаться на то, что советское правительство вынуждено было заключить такой мир потому, что солдаты, мол, воевать не хотели и разбежались по домам, оставив фронт. - Теперь вы осуждаете дезертиров. А кто же призывал солдат: бросать фронт и уходить домой?!. Не вы ли сами, товарищи большевики?! . - Да, ведь, вас мало кто послушал. Вы посмотрите на наше село: все солдаты еще в армии пребывают. Кроме двух большевиков, у нас в селе нет дезертиров. Вот они, рядом с вами сидят: сельский комиссар и комбед. Воевать за родину не захотели, - тетерь воюют тут с бабами во время подразверсток... Так что напрасно вы о дезертирах болтаете и с больной головы на здоровую все сваливаете. - Конечно, солдаты хотели мира. Но только мира справедливого, «ничейного мира». А ежели враг справедливого мира не хочет, то ясно, что войну надо продолжать, другого выхода нет. Такие высказывания крестьян на сходах выражали не заимствованные у партийных пропагандистов мысли, а собственные думы крестьян. В селе левых эсеров не было. Из уездных органов власти их вскоре исключили. Часть левых эсеров сидела в тюрьме. Другая часть вошла в партию большевиков. Так, вместо войны внешней, в советской России ширилась и углублялась война внутренняя, гражданская - во всех деревнях и городах. Деревня в эти годы переживала смутное время: всякие конфискации, в особенности продразверстки, вражда и междоусобица, доносы и ругань, бунты и расправы... {46} *** На окраинах советского государства междоусобица среди населения приняла форму гражданской войны крупных воинских соединений- белых и красных. С окраин к центру советской России двигались белые армии, кольцом окружая центральные губернии. Осенью 19-го года с юга к пределам Орловской губернии приближалась Деникинская армия. Почти все жители Болотного, за исключением части бедняков и молодежи, были очень недовольны большевистской властью и желали ее свержения. А Белую армию крестьяне ожидали с надеждой. Они надеялись на то, что после свержения «босяцкой, самозванной власти» будут восстановлены нормальные порядки: свобода трудовой частной собственности, частнохозяйственной трудовой деятельности, возвращение хозяевам кустарных предприятий, отмена продразверстки, свободная торговля, мир и порядок в стране. Крестьяне надеялись на то, что делами села станет по-прежнему управлять общее собрание всех жителей села и избранные, уважаемые ими, руководители. А назначенные партией «самозванцы», сельский комиссар и комбед, будут с позором изгнаны из органов самоуправления. Что касается судьбы крестьянской земли, то у крестьян было предположение, что вся она будет разделена на отруба и хутора, так, как это уже было начато в последние годы перед революцией. Что касается помещичьей земли, то для крестьян Болотного этот вопрос был неактуален: это село помещичьей земли не получило. Крестьяне же соседних деревень, к которым после революции часть земли отошла, предполагали, что вопрос о помещичьей земле будет разрешен справедливо, на основе, приемлемой для крестьян и для помещиков. Вероятно, предполагали крестьяне, новая власть обяжет земельные общины, поселки или отдельных хозяев, отрубников и хуторян, оплатить эту помещичью землю в виде долгосрочной выплаты, подобно оплате столыпинских хуторов, только дешевле. Предположение о восстановлении помещичьего землевладения никому из крестьян и в голову не приходило: такое предположение казалось им невероятным, немыслимым. При таких настроениях мужички провожали отступающих большевиков со злорадством, а деникинцев встречали с надеждой. {47} Жители Болотного впоследствии рассказывали любопытные эпизоды из тех дней. *** Отступая перед наступающей Деникинской армией, уездная власть вывозила из складов все, что можно было вывезти: продукты, мануфактуру, вещи, инструменты и т. п. Для перевозки этих ценностей до ближайших станций, на расстояния до 100 километров, были мобилизованы крестьяне с лошадьми и созданы обозы. Возвращаясь из такого обоза к своему селу, подводчики из Болотного встретили несколько экипажей с отступающими большевистскими начальниками уезда. Комиссары стали запугивать крестьян: - Поезжайте, поезжайте, землячки. Завтра золотопогонники, деникинские офицеры, придут к вам в гости. Они вам пропишут Кузькину мать! .. - За что же?!. Что мы им плохого сделали?! - отвечали обозники. - Это вам, товарищи комиссары, видно, чуточку припекло, что вы бежите. А нам бояться их нечего... Крестьяне злорадно смеялись над уезжающими комиссарами. И кричали им вдогонку: - Скатертью дорога, товарищи-босяки!... Ни дна вам, ни покрышки!... *** Отступающие части Красной армии разместились в Болотном и соседних деревнях. Местные жители присматривались к ним с усмешкой: красноармейцы были неорганизованны, недисциплинированны. Один крестьянин рассказал о своих наблюдениях. В его хате ночевало шесть красноармейцев. Вечером, когда они улеглись спать, к ним пришел ротный командир, разбудил солдат, двух из них назначил часовыми на окраину села. Солдаты слушали приказ командира, отвернувшись от него, почесывая спину и зевая во всю пасть... А когда командир ушел, назначенные часовые почесали затылки, выругались матом: «Тебе воевать надо - ты и иди!.. А нам что?!.» И завалились спать. Со стороны других солдат никаких замечаний {48} непоследовало: видимо, это было в порядке вещей. Так и ночевала эта воинская часть совсем без охраны... - Ну-ж, и солдаты!... Ну-ж, и войско!... - удивлялся рассказчик, бывший солдат царской армии. *** Мнение крестьян о большевистской власти и Красной армии было отрицательное: они уже видели и знали эту власть и эту армию. Но что собою представляет Деникинская армия и белая власть, -- крестьяне еще не знали. Они ожидали деникинцев хотя и с надеждою, но, вместе с тем, настороженно. От бывалых односельчан - «мешочников» и раненых красноармейцев - жители Болотного слышали тревожные вести. Вернувшиеся с Украины «мешочники» рассказывали, что Белая армия, захватывая там деревни, устраивала террор: массами отправляла крестьян в тюрьму, устраивала публичную порку розгами, расстреливала людей. Офицеры Белой армии нередко мстили крестьянам за занятые помещичьи земли, за разграбленные имения. Один раненый красноармеец, вернувшийся с Колчаковского фронта, рассказывал тоже страшные вести. Одна воинская часть Красной армии, около 300 человек, вся целиком сдалась в плен. А колчаковцы поместили их всех в сарае, замкнули там, подожгли сарай и сожгли пленных, а тех, кто пытался вылезть через крышу, расстреляли из пулеметов... Рассказчик, единственный из этих трехсот, незаметно выскользнул из сарая, когда он еще не был замкнут, спрятался в рядом расположенном овраге, видел эту страшную картину, слышал крики сжигаемых заживо людей... Но орловские крестьяне, слушая такие рассказы очевидцев, в большинстве своем отказывались им верить: - Не может этого быть!... Что они, белые, сумасшедшие что ли?!. - Это вы, братцы, с перепою нам страшные сказки рассказываете. *** Наконец, орловцы дождались прихода Деникинской армии. Фронт гражданской войны докатился до них. Село Болотное несколько недель находилось на самой линии огня. {49} Ежедневно село и соседние деревни были свидетелями боев красных с белыми. Деревни переходили от красных к белым и наоборот, иногда дважды в день. Население сначала пряталось в погребах. Но потом местные жители, особенно мальчишки, так привыкли к боевой обстановке, что уже редко прятались, а больше наблюдали за боями. Крестьяне видели, что при артиллерийской перестрелке обе воюющие стороны, и белые и красные, щадили деревни. Батареи располагались всегда вне деревень и вели перестрелку через селения. Но пулеметные очереди не раз строчили по деревням. Странно поступали воюющие стороны с обозами. Обе стороны забирали в обоз местных крестьян с подводами. Обозы нередко подводили к самому огню, под обстрел. Все местные жители ездили в обозах, побывали под огнем, даже артиллерийским. Среди мирных жителей были раненые и убитые. Крестьяне жаловались на то, что и белые и красные сильно грабили их. Забирали для лошадей много сена; отбирали овес, иногда до последнего зерна. Отбирали продукты и скот. Это делали руководители воинских частей. А, кроме того, многие солдаты своевольничали в индивидуальном или групповом порядке, без ведома начальства. Убивали птицу и мелкий скот, забирали яички. Грубо приставали к женщинам. Про одну воинскую часть Красной армии, полк Красного Кубанского Казачества, жители рассказывали, что эта воинская часть вела себя по-бандитски, хуже всех воинских частей, которых видели крестьяне за время фронтовой жизни. Эти красные казаки ходили с нагайками по избам, обыскивали сундуки, забирали вещи, отбирали одежду, забирали лошадей, насиловали женщин. Командование полка не обращало никакого внимания на жалобы крестьян. *** За время пребывания деникинских частей в Болотном и в соседних деревнях произошли события, которые ошеломили крестьян. Ночью в селе деникинцы расстреляли пять красноармейцев, попавших в плен. Расстреляли публично: в присутствии многочисленных крестьян-обозников, которые ночевали в селе и грелись у огней {50} в эту холодную, осеннюю ночь. Многие жители села, которые беседовали у огоньков с обозниками, также наблюдали картину расстрела. По рассказам очевидцев, дело происходило так. Пленных красноармейцев привели на школьную площадь, к большому костру. Там белый офицер стал избивать пленных рукояткой револьвера. - Ах бандиты: земли помещичьей захотели!... - ревел он в бешенстве. - Имения наши захватили!... Я вас награжу «имением: получите три аршина земли на всю банду!... И всем остальным земельным грабителям то же будет!... Перед расстрелом офицер приказал конвою раздеть пленных красноармейцев догола, оставив на них только одну часть белья: на одних были оставлены кальсоны, на других - нижняя рубашка. Расстрел производился у костра, в присутствии толпы: обозников и местных крестьян. Расстреливали поодиночке. Каждого упавшего под пулями красноармейца конвой прикалывал еще штыками... После расстрела офицер приказал, чтобы жители села, не убирали трупов двое суток. - Пусть все мужики смотрят и на ус мотают. А когда хоронить будете, то ни смейте хоронить их на кладбище: в буераке, как собак, закопайте!... Утром весть о расстреле с молниеносной быстротой разнеслась по всему селу. С утра и до самого вечера местные крестьяне, от глубоких стариков до детей школьного возраста, толпились на школьной площади, рассматривая истерзанные, окровавленные и посиневшие трупы расстрелянных. Русские люди жалостливы, они плакали, рыдали, над этими трупами. И ненависть закипала в их сердцах... *** На следующий день другой белый офицер хотел застрелить одного старика, жителя Болотного. Сын этого крестьянина, давно живущий в городе, был большевик. Старик говорил офицеру, что он не может отвечать за своего взрослого сына: он уговаривал сына не вступать в эту проклятую партию, но сын его не послушался. Офицер был неумолим и приказал старику идти с ним в штаб воинской части. Соседи, услышавшие этот разговор, вмешались. Они умоляли офицера не обижать невинного человека. Он зажиточный крестьянин, верующий, церковный {51} староста. Старик сам противник большевиков, разве он виноват что сын у него такой непутевый?!. Офицер, наконец, смягчился. Он отпустил крестьянина, приговоренного было к смерти за своего сына: - Ну, хорошо, пока помилую. А потом мы в штабе обсудим и решим, как с тобой поступить... *** В соседнем селе командир стоявшей там воинской части Белой армии приказал: арестовать всех 29 домохозяев того поселка, который после революции, по указанию советской власти, выселился на помещичью землю. Связанных посельчан привели в село и на церковной площади стали расстреливать публично, в присутствии жителей села, собранных для этой цели. - Я учиню такую расправу, чтобы и вы, и дети, и внуки ваши не только не стали бы забирать помещичью землю, но даже боялись бы взглянуть на нее! - кричал толпе крестьян офицер, руководивший расстрелом... Никакие вопли и мольбы родных не помогали... Расстреливали по одному, отводя каждого недалеко в сторону. Трех уже расстреляли. Повели на расстрел четвертого... Но тут верхом на коне прискакал местный помещик, бывший владелец земли, на которую выселился поселок. К нему на усадьбу сбегали родные приговоренных к расстрелу и просили его немедленно вмешаться в это дело, спасти людей от смерти. Помещик пригласил офицера в дом священника и там настойчиво упрашивал его не расстреливать посельчан. Он говорил о том, что эти люди заняли помещичью землю не самовольно, а по решению советской власти. Рассказал, что посельчане оставили ему дом, постройки, усадебную землю, часть скота, лошадей, - и все это сделали вопреки указанию власти. Он говорил о том, что посельчане охотно заплатят ему впоследствии и за землю, и за скот, который они взяли. А в случае расстрела - их родные и соседи будут жестоко мстить помещику. Расстрел посельчан поставит под угрозу жизнь помещика и его семьи. С большим трудом помещику удалось уговорить офицера, и тот освободил людей от расстрела, заявив, что впоследствии они будут наказаны по суду за захват помещичьей земли... {52} Какой оборот дело приняло бы в той соседней деревне, в которой имение было разграблено, а вся помещичья земля была пущена в общий передел для всей деревни, - не известно: она в руки белых не попадала. *** После таких страшных событий сочувствие к белым у крестьян пропало. В красноармейских частях, которые вновь занимали эти деревни, царило сильное возбуждение: они рвались отомстить за белый террор. Несколько недель фронт топтался на месте. Потом Красная армия перешла в массивное наступление, и фронт покатился назад. И в Болотном и в во всех других деревнях, которые Красная армия вновь занимала, политические комиссары и местные возвращающиеся начальники устраивали торжественные похороны жертв белого террора и митинги. На митингах большевистские ораторы говорили о терроре Белой армии, о намерении белой власти восстановить помещичье землевладение, называли Красную армию «Армией-освободительницей» и обещали крестьянам после победы над белыми устроить «богатую и свободную жизнь»... Некоторые белые офицеры показали себя так, что об их уходе сельские жители не пожалели. *** Но и возвращению большевистской власти земледельцы не могли радоваться: они уже знали эту власть. - Думали: вот белые прогонят большевиков - мужикам облегчение дадут, - разговаривали между собой крестьяне. - Живите, дескать, и хозяйствуйте свободно. А они... дали «свободу»! Нечего сказать... - Чудны дела Твои, Господи! Прямо взбесились «господа»: грабят мужиков да бьют, бьют да грабят... И красные и белые, и товарищи-босяки и их благородие. Видать, им одно только и нужно: на мужицкую спину вскарабкаться да на нас и ездить... Хрен редьки не слаще. {53} - Нам своя власть нужна: мужицкая, народная. А не помещичья, не босяцкая. Господ нам никаких не надобно: ни белых, ни красных. Мы сами, без господ, управимся... *** Ню вернувшаяся большевистская власть с мнением крестьян считаться не захотела. Она восстановила все прежние советские порядки. Над деревней вновь нависли мрачные свинцовые тучи: произвол власти, продразверстка, голод, тиф... Террор советской власти не ослабел, а усилился. Многие крестьяне, которые особенно сильно радовались приходу белых, были посажены в тюрьму. Многих, уклоняющихся от призыва в Красную армию, военкомат беспощадно расстреливал: для устрашения других. В двух волостях уезда вспыхнули восстания. Но восставшие были безоружны. Они были легко разгромлены вооруженными отрядами Чека. За подавлением восстаний следовали массовые расстрелы жителей восставших деревень. Окоченевший труп сельского комиссара утром был обнаружен в болоте, в канаве. Упал ли он туда ночью сам, проходя пьяный мимо канавы, или ему «помогли» попасть туда, следствие не могло установить. Сожаления среди местных крестьян его смерть во всяком случае не вызвала... Голод был не только в Средней России. Он захватил и Поволжье. В 1920 году через орловские села потянулись обозы поволжских крестьян: спасаясь от постигшего голода, они ехали на телегах в далекий путь, на Украину. Некоторые орловские крестьяне присоединялись к ним: бывшие отходники надеялись найти в богатых украинских областях работу и хлеб.

На протяжении нескольких месяцев с лета 1918 г. по весну 1921 г. определяющим в области гражданской политики Советской России являлся комплекс мероприятий, вошедших в историю под названием “военного коммунизма”. Военный коммунизм стал ответом на условия, вызванные мировой и гражданской войной, и представлял собой чрезвычайную экономическую политику военного времени, основной целью которой стало обеспечение победы советского режима в остром социальном противоборстве, сотрясавшем Россию.

Основными проявлениями военного коммунизма стало формирование предельно-централизованной экономической модели; элементы милитаризации труда; приоритетное внимание крупному, прежде всего военному производству; ограничение и подчинение государству рыночных, товарно-денежных отношений; неэквивалентный продуктообмен между городом и деревней с применением насильственных способов изъятия продукции крестьянского хозяйства; прямое снабжение населения городов необходимым минимумом услуг, продовольственных и промышленных товаров для предотвращения вымирания важных промышленных центров.

Система военного коммунизма складывалась постепенно, по мере обострения гражданской войны, усиления интервенции и ужесточения внешнеэкономической блокады советской республики. На её формирование оказали воздействие утопические представления части большевиков о будущем справедливом обществе и методах его достижения. Однако чаще советским лидерам приходилось исходить не из собственных доктрин, а из жёсткой логики выживая в условиях катастрофы, лишь впоследствии, задним числом освещая собственные действия ссылками на марксистскую идеологию, подгоняя теорию под потребности текущей политики (не случайно само понятие “военный коммунизм” вошло в политический язык лишь к началу 1921 г., когда уже начался постепенный отказ от его наиболее крайних проявлений).

Наиболее наглядно военный коммунизм проявил себя в аграрном секторе. Венно-коммунистические меры в сельском хозяйстве начались с продовольственной диктатуры. В деревню спешно направлялись рабочие продовольственные отряды, с оружием в руках реквизировавшие хлеб у крестьян. Осенью 1918 г. по неполным данным, город послал в деревню около 80 тыс. чел. заготавливать продовольствие. Продотряды действовали в соответствии с призывом Ленина и наркома продовольствия А.Д. Цурюпы: “если нельзя взять хлеб у деревенской буржуазии обычными средствами, то надо взять его силой”.

В большевистской партии далеко не все были согласны с такими жёсткими мерами. Группа практиков, возглавляемая А.И. Рыковым, отрицала необходимость продовольственной диктатуры. Весной и летом 1918 г., когда голод охватил промышленные центры страны и партия стала жестко проводить хлебную монополию, Рыков на заседании Совнаркома 9 мая выступил против продовольственной диктатуры и предложил изымать хлеб из деревни не штыком, а в обмен на продукцию заводов и фабрик. На близких Рыкову позициях стояли Л.Б. Каменев и некоторые другие видные большевики. Современный историк С.А. Павлюченков называет систему защищаемых ими взглядов “продовольственной оппозицией”.

Одним из ключевых методов социалистического переустройства деревни становится курс большевиков на создание образцовых коллективных хозяйств. Об этом говорилось, в частности, в Постановлении ВЦИК от 14 февраля 1919 г. «О социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию». В декабре того же года прошёл I Всероссийский съезд земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей, в работе которого приняли участие 140 коммунаров. Выступая перед делегатами съезда, В.И. Ленин отмечал, что каждая коммуна должна стать для крестьян “практическим примером, показывающим им, что она, хотя и слабый, маленький еще росток, но все же не искусственный, не парниковый, а настоящий росток нового социалистического строя”. Съезд принял Устав Всероссийского союза сельскохозяйственных коммун и артелей, ставший программой работ по укреплению коллективных форм сельского хозяйства.

Многие крестьяне встретили создание коммун и совхозов (государственных аграрных предприятий) враждебно, поскольку те строились на самых удобных и культурных землях, прежде принадлежавших помещикам. Консервативная часть крестьянства ответила на создание коллективных хозяйств потравами посевов, поджогами домов, истреблением скота. В деревнях популярным становится лозунг «Да здравствует Советская власть, но долой коммунию».

Сопротивление деревни и неспособность «коммунистических хозяйств» накормить страну хлебом, заставляло большевиков искать новые, более действенные способы перекачки хлеба из деревни в город. С августа 1918 г. наметились первые, ещё робкие признаки того, что советская политика в отношении к крестьянству стала меняться в сторону поиска компромисса. Втрое повышались закупочные цены на хлеб, увеличился поток направляемых деревне промышленных товаров. Идя навстречу крестьянству, VI Всероссийского съезда Советов в ноябре 1918 г. принял решение, по которому комбеды упразднялись и сливались Советами.

В 1919 г. советская власть провозгласила новый этап в своих взаимоотношениях с крестьянством. На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г. Ленин выступил с новаторской речью, в которой провозгласил, что партия от политики нейтрализации середняка должна перейти к союзу с ним. Он призвал коммунистов «не сметь командовать середняком» и «уметь достигать соглашения со средним крестьянином». Изменение курса Ленин объяснял поворотом середняка и мелкобуржуазных слоев города к Советской власти, что требовало от правящей партии политики компромиссов во взаимоотношениях с непролетарскими слоями населения.

Важнейшим мероприятиям этого времени по отношению к деревне становится продразвёрстка, которая вводилась11 января 1919 г. Декретом СНК «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства». Разверстка производилась в порядке принудительного отчуждения зерновых ресурсов с оплатой их по твердым, как правило уступающим рыночным, ценам. Тем самым, объявляя продразверстку, большевики брали на вооружение опыт Царского и Временного правительств 1916 -1917 гг. по заготовке хлеба через государственные задания.

Если прежде, когда в деревне осуществлялась политика продовольственной диктатуры, у крестьян изымались абсолютно все излишки сверх произвольно установленной потребительской нормы, то теперь государство заранее определяло свои потребности в хлебе и фураже, и крестьянин мог надеяться, что произведённое сверх этой нормы он сможет оставить для собственного потребления. Однако на практике, когда размеры хлебозаготовок определялись исходя не из возможностей крестьянского хозяйства, а из потребностей государства, крестьянину подчас приходилось отдавать не только излишки, но и часть хлеба, необходимого для содержания семьи.

К концу гражданской войны чрезвычайные меры в отношении деревни, казалось бы, должны были отойти в прошлое. Но этого не произошло. Наоборот, разгром белых армий вселил в большевистское руководство надежду одним махом покончить с “мелкособственническими инстинктами” крестьян, их хозяйственной самостоятельностью. Высшим проявлением военно-коммунистической политики по отношению к деревни становятся решения VIII съезда Советов, проходившего в декабре 1920 г. На нём было решено объявить посевные работы государственной повинностью, огосударствить все запасы семенного зерна, составить единый государственный план обязательных посевов, а контроль за его исполнением возложить на специальные “посевкомы”.

Политика продразвёрстки в перспективе вела к оскудению деревни, но в конкретных условиях интервенции и гражданской войны она позволила обеспечить снабжение Красной Армии и спасти население городов от голода. По данным историков, продовольственными органами республики 1919/20 г. было заготовлено через разверстку: хлеба и зернового фуража - 212,5 млн. пудов, отрубей и жмыхов -1,9 млн. пудов, картофеля - 35 млн. пудов, битой птицы - 178 тыс. пудов, яиц - 227 млн. штук и т.д. тем самым, на рубеже 1920-1921 гг. продразвёрстка составляла до 80% поступлений в госбюджет.

Отдельно следует сказать об отношении большевиков с казачеством. Казачество представляло собой привилегированное военное сословие царской России. Казаки имели большие земельные угодья, крепкие хозяйства. К крестьянству великорусских губерний казаки относились пренебрежительно, считая их «голытьбой» и «босяками». Первые декреты Советской власти привлекли значительную часть казаков на сторону революции. Но в дальнейшем большевики стали проводить против казачества политику «расказачивания». На Дону многие местные партийные и советские работники стали запрещать ношение казачьей формы, началось переименование станиц и хуторов, затеяли настоящее глумление над казачьим сословием, стараясь даже устранить из обихода само слово «казак».

Самым трагическим эпизодом политики расказачивания становится Директива Оргбюро ЦК РКП (б) от 24 января 1919 г. В ней местным советским органам предписывалось оказывать доверие только иногородней бедноте, звучал призыв «провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». Автор этой директивы Я.М. Свердлов фактически обрекал на смерть тысячи людей. Лишь в конце марта, после многочисленных сигналов о бесчинствах и массовых расстрелах в казачьих регионах, директива была отменена как ошибочная. Но было поздно - на Верхнем Дону вспыхнуло мощное восстание и Советская власть на Дону временно пала, а на стороне белых сражались сформированные из казаков целые дивизии, корпуса и даже армии.

4.3.2 «Военный коммунизм» в городах

Осуществлялся военный коммунизм и в промышленности. К лету 1918 г. российская промышленность оказалась в тяжёлом кризисе. Выход из него советское руководство постаралось найти в огосударствлении экономики и централизации управления ею. Поворотным событием в переходе к военному коммунизму в промышленности становится принятие 28 июня 1918 г. Декрета о национализации крупных промышленных предприятий. Его реализация позволила к началу 1919 г. сосредоточить в руках государства основные производственные мощности. В 1919-1920 гг. национализация продолжалась, в госсобственность перешли не только все крупные, но и значительное количество средних предприятий. Вместе с тем, полного огосударствления промышленности не произошло: в 1920 г. в частных руках оставалось около 10% предприятий выпускавших до 8,5% продукции.

Перешедшие в собственность государства предприятия подчинялись отраслевым главным комитетам (главкам) и центральным управлениям (центрам) ВСНХ, которые управляли ими посредством системы местных совнархозов. Число главков и центров неуклонно увеличивалось, если в 1918 г. их было 18, то к концу гражданской войны - уже 52. Множилось и количество чиновников. С 1918 г. по начало 1920 г. центральный управленческий аппарат ВСНХ разросся почти в 10 раз - с 2,5 тыс. до 24 тыс. человек, а в целом в системе совнархозов было занято 234 тыс. служащих. «Главкизм», с его бюрократизмом, становится для современников символом неэффективности военно-коммунистического хозяйствования.

Система главков по замыслам её создателей предполагала ликвидацию всех промежуточных звеньев управления между центральными хозяйственными органами и конкретными предприятиями. Однако практика скоро показала, что руководить большим количеством национализированных предприятий и регулировать деятельность огромного числа частных, в подавляющем большинстве мелких предприятий, из одного центра невозможно. Выход был найден в создании групповых (или кустовых) объединений заводов - трестов. Осенью 1918 г. по инициативе союза металлистов создаётся первый такой трест - ГОМЗ (Государственные объединённые машиностроительные заводы). В январе 1920 г. существовало уже 179 трестов, объединявших 1449 предприятий.

Важным компонентом политики военного коммунизма становится милитаризация труда. С целью пресечь разрушительную для промышленности текучесть кадров и бегство рабочих в деревню, советское руководство решается прибегнуть к крайней мере и переходит к системе принудительного закрепления значительной части рабочих и служащих на предприятиях и в учреждениях. Впервые эти меры начинают распространяться ещё в 1918 г., первоначально затронув железнодорожников и рабочих военных предприятий, которых теперь приравнивали к призванным в армию. Самовольное оставление мобилизованными рабочего места считалось дезертирством и каралось по законам военного времени. Любой рабочий мог перебрасываться туда, где его труд представлялся более необходимым. На протяжении 1919-1920 гг. милитаризация труда распространяется и на занятых в других отраслях промышленности, хотя всеобщей милитаризации труда введено так и не было.

С начала 1920 г. возникает новая форма милитаризации труда. В период начала восстановления разрушенного войной хозяйства большевистским руководством принимается решение использовать для этих целей военные части, начинают создаваться т.н. трудовые армии. Трудармейцы по-прежнему подчинялись строгой военной дисциплине, но теперь должны были выполнять хозяйственные задачи. 15 января СНК издаёт постановление о формировании первой такой революционной армии труда на Урале. В дальнейшем возникают Особая железнодорожная, Украинская, Кавказская, Туркестанская, Донецкая, Сибирская и другие трудармии.

Мероприятия в области труда встречали неоднозначное отношение к ним рабочих. Тяжёлое материальное положение, нехватка продовольствия, уравниловка при оплате труда не могли не приводить к частным трудовым конфликтам. Так, весной 1919 г. в Петрограде бастовало 15 предприятий с числом рабочих свыше 34 тыс. человек при общей численности питерского пролетариата 122 тыс. человек. Всего в 1919 г. было зафиксировано 9 515 трудовых конфликтов в которых в общей сложности участвовало около 50 тыс. рабочих.

Чаще всего волнения среди рабочих возникали на почве хозяйственных трудностей. Но иногда дело доходило до принятия и политических требований. Так, в 1919 г. в Петрограде на Путиловском заводе рабочие поддержали резкую антибольшевистскую резолюцию левых эсеров. В том же 1919 г. рабочие Твери выдвинули требование независимости профсоюзов. Крупное выступление рабочих в 1919 г прошло в Астрахани. Вместе с тем, политические требования рабочих в этот период всё же не носили самостоятельного характера, и быстро забывались, как только власти шли на минимальные экономические уступки.

Военно-коммунистические мероприятия затронули так же сферу финансов. Бюджет катастрофически пустовал. Первое время после прихода к власти большевики использовали такие чрезвычайные методы его пополнения как контрибуции и конфискации. Репрессивные действия были дополнены введением прогрессивного подоходного налога, но прежняя налоговая система была разрушена, а органы рабочего контроля, на которые одно время пытались возложить сбор налогов с предприятий, с поставленной задачей не справлялись. Решение проблемы было найдено в безудержном использовании печатного станка. Денежная эмиссия превратилась в основной источник мобилизации финансовых ресурсов на протяжении всей гражданской войны.

Первоначально массово печатались денежные знаки с прежней символикой Временного правительства т.н. «керенки», а с весны 1919 г. в оборот были пущены расчётные знаки советского правительства - «совзнаки». Количество бумажной массы с 1918 г. по 1921 г. увеличилось в 54 раза, при этом ценность рубля упала в 800 раз (а по сравнению с довоенным 1913 г. - в 13 тыс. раз!). Единая денежная система распалась, в разных регионах страны возникали собственные суррогатные денежные единицы, использовались иностранные денежные знаки (американские, французские, турецкие, иранские и др.).

Следствием расстройства финансов становится натурализация хозяйственных расчётов (бартер), спекуляция, дороговизна. Рыночные цены на продукты питания доходили в октябре 1921 г.: на печеный хлеб в Москве - до 2 955 руб. за фунт, в Петрограде - до 3 593 руб.; на картофель в Москве - до 20 тыс. за пуд, в Петрограде - до 28 тыс.; на масло сливочное в Москве - до 32 тыс. за фунт, в Петрограде - до 36 тыс.; на ситец в Москве - до 13 500 руб. за аршин, в Петрограде - до 13 317 руб. Средний рабочий и служащий при таких ценах могли на свою зарплату обеспечить не многим более половины своих потребностей.

Чтобы не дать жителям городов элементарно умереть от голода, советские власти начинают переводить заработную плату на натуральную основу. Как и во многих странах Европы в годы Первой мировой войны, вводится карточная система. На карточки можно было купить продукты по низким, фиксированным ценам. Апогеем политики военного коммунизма некоторые историки называют мероприятия рубежа 1920-1921 гг. К ним прежде всего относят решение о закрытии Государственного банка, переход к бесплатному предоставлению рабочим, служащим и членам их семей продовольствия, одежды и обуви, об отмене оплаты квартир и коммунальных услуг, а так же проезда в городском транспорте.

По условиям Брестского мира Черноморский флот должен был быть передан Германии. Большевики хотели выполнить условия договора. Они направили приказ главнокомандующему, адмиралу А.В. Колчаку. Тот категорически отказался.

Большевики пытались действовать через Советы матросских и солдатских депутатов. Но Черноморский флот был меньше охвачен революционным движением, чем Балтийский: он воевал. Советы были в основном анархистскими, а не большевистскими и не подчинялись приказам из Смольного. И тогда большевики направили на Черноморский флот и в города, где стояли гарнизоны, отряды балтийских матросов.

Балтийские матросы уже в феврале и апреле 1917 года совершали чудовищные глумления и зверства над офицерами и членами их семей. Но то был стихийный бунт, а теперь коммунисты специально посылали в Крым «братков», чтобы те передавали накопленный опыт. Так сказать, от Балтийского флота - Черноморскому. И началось…

В Севастопольском Совете большинство было эсеров и меньшевиков. И Севастопольский Совет, и даже первая крымская конференция большевиков осудили Октябрьский переворот. Делегация балтийских матросов «усилила» большевиков в Крыму. Большевики вышли из Совета и организовали Ревком. Они с помощью балтийских матросов расстреляли членов Совета и приступили к планомерному истреблению «врагов», то есть противников сдачи флота неприятелю.

В Севастополе зверски убито более 800 офицеров и гражданских лиц. Их топили, расстреливали, закалывали штыками. За что? За принадлежность к кадетской партии или к числу офицеров. Руководила убийствами комиссарша Соловьева.

В Таганроге приближенный к Ленину большевик Сивере истребил больше 300 юнкеров и офицеров, причем многих из них четвертовали, а около 50 человек бросили живыми в доменные печи.

В Феодосии убито 60, в Ялте - 80, в Симферополе - 160, в Евпатории - 300 человек. Офицерам часто прибивали гвоздями к телу погоны: пусть знают, как плохо не хотеть с ними расставаться, с этими презренными знаками различия! На кораблях «Трувор» и «Румыния» под руководством другой комиссарши, Антонины Нимич, жертвам отрубали носы, уши, половые органы, потом уже рубили руки и ноги, сбрасывали в море.

Но отдать Черноморский флот немцам не удалось. 250 вымпелов ушли в иностранные порты, чтобы продолжать Великую войну на стороне союзников. Некоторые суда ушли после убийства части офицеров. Среди уехавших был адмирал А.В. Колчак. Когда разоружали офицеров, он демонстративно выбросил в море саблю главнокомандующего и уехал в Петербург, а потом за рубеж, продолжать войну там.

Остальные корабли Черноморского флота, порядка 80 вымпелов, ушли в Новороссийск - если не воевать с немцами, то и не сдаваться. Эти корабли большевики решили утопить. Нашелся корабль с большевизированной командой на борту - миноносец «Керчь» во главе с капитаном Кугелем. С этого миноносца пускали мины в стоящие на рейде боевые суда.

После этой акции своего флота на Черном море ни у немцев, ни у большевиков не было.

Глава 2

ТРИУМФАЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Чтобы водворять на местах власть Советов, Ленин разослал из Смольного 644 комиссара, но страна не спешила им покоряться.

В Центральнопромышленном районе, особенно в крупных городах (Орехово-Зуеве, Иваново-Вознесенске, Сормове, Шуе и других), Советы и раньше были сильнее и значительнее городских Дум. В Самаре, Сызрани, Царицыне, Симбирске Советы тоже брали власть легко и просто, без сопротивления других властей. Правда, не во всех этих Советах большевики преобладали…

В Перми, Новониколаевске (при Советской власти - Новосибирск), Екатеринбурге местные Думы, земства и Советы создавали общие коалиционные правительства… вернее, местные органы власти. Здесь большевикам вообще ловить было нечего, но долгое время они не могли ничего поделать. А формально и в этих городах побеждал советский строй.

Во многих городах, например в Калуге и в Туле, Советы вообще победили только в декабре 1917-го, а в уездах - весной 1918 года.

В Центрально-Черноземном районе Советы если и побеждали, то большевиков в них было крайне мало, преобладали эсеры. Вообще в провинции эсеры были очень популярны, в том числе в образованных, городских кругах. Ведь провинциальная интеллигенция на 70–80 % была «из крестьян» во втором-третьем, а то и в первом поколении.

В Нижнем Новгороде Советская власть была провозглашена 21 ноября, в Новгороде Великом - 3 декабря. В Калуге энергичный комиссар Временного правительства Галкин распустил Совет и разоружил с помощью ударников местный ВРК. Губернская власть сохраняла верность Временному правительству до декабря. В Иркутске уличные бои шли 10 дней - до 30 декабря. Крестьянский съезд в Воронеже заседал до конца декабря, в Курск Советская власть пришла в феврале 1918 года. В Тамбове большевики захватили власть лишь в марте 1918 года, в Забайкалье их власть установилась в апреле. В Вологодской губернии городское и земское самоуправление работало до 1919 года.

В городе Плесе - в левитановских местах, в самом сердце России, - до лета 1919 года существовала местная городская Дума, и дико смотрелись матросы, приплывшие на неком революционном корабле по Волге. Матросы задавали странные вопросы про получение пайков и «встать на учет»», обыватели обалдевали от этих удивительных речей… Столкнулись словно бы две культурно-исторические эпохи, хотя и разделенные очень небольшими сроками абсолютного времени.

Матросы перестреляли членов Думы, ограбили и убили многих жителей Плеса. И тогда обыватели поняли, что у них тоже теперь революция.

Коммунисты очень любили и любят вести туманные беседы о том, что во время Гражданской войны «все озверели»» и что взаимная жестокость порождена этой самой Гражданской войной. В этом есть доля правды - но только лишь доля. Потому что коммунисты изначально запланировали истребить часть населения России, запланировали жестокость Гражданской войны. С самого начала они вели политику уголовными средствами: продвижением «своих» на важные посты, обманом, подлостью, наглостью, жестокостью, втягиванием в свою среду слабых и подлых, запугиванием всех остальных.

Взятие большевиками власти в Петрограде и особенно в Москве, тем более «триумфальное шествие Советской власти»» сопровождалось чудовищными жестокостями. Очень часто их организовывали и проводили в жизнь как раз «классово близкие», взятые на службу. Или люди с патологическими наклонностями.

В Киеве было убито больше 2000 человек. Многих из них арестовали за то, что у них не было документов или были документы, выданные украинским правительством. В мороз людей раздевали догола и везли на смерть. Люди порой часами ждали, пока их соизволят пристрелить.

В Ростове арестовали много гимназистов и семинаристов - учащаяся молодежь «принадлежала к эксплуататорским классам». Много подростков сражались против Советской власти в Петрограде и в Москве. Подростков 14–16 лет раздевали до кальсон и гнали по улицам к городскому собору, расстреливая у его стен.

В украинском городе Глухове истребили вообще всех гимназистов и гимназисток: собрали и перестреляли. И не только стреляли: после ухода коммунистов люди хоронили выброшенные из комендатуры детские трупики с чудовищными увечьями - с выколотыми глазами, отрубленными руками, отрезанными ушами и носами.

Еще страшнее было в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке: там осело очень много бывших каторжников. Против атамана Г.М. Семенова шли два красных полка, один из них был полностью сформирован уголовными. Им руководила начальница штаба и любовница матерого уголовника С. Лазо, некая Нина Лебедева-Кияшко. Девушка объявляла себя анархисткой-максималисткой, было ей 19 лет, когда уголовно-коммунистический полк в одном Благовещенске истребил больше 1500 человек из 10 000 всего населения. При этом людей резали «просто так» или чтобы не смели мешать грабить их имущество. Избавлю читателя от описания сцен зверского убийства детишек на глазах пап и мам, изнасилования дочерей на глазах родителей, отрубания рук и ног и многого, многого другого. А из домов тащили все сколько-нибудь ценное.

Это я пишу о том, что несли с собой красные в самые обычные, сравнительно тихие места. Туда, где вообще не было сопротивления. Если же население выражало хоть малейшее недовольство новыми порядками, масштаб террора резко возрастал.

После восстания в Лабинском отделе на Кубани большевики убили больше 770 человек, целыми семьями, включая маленьких детей.

В Омске прошли волнения среди рабочих: только волнения, никакого вооруженного восстания! Там коммунисты провели «децимацию» - убийство каждого десятого вместе с его семьей. Набралось несколько сотен человек, включая глубоких стариков, беременных женщин и совсем маленьких детей. Их всех раздевали на глазах друг у друга, пороли и расстреливали. Английский консул Элиот доносил Керзону о подробностях истребления, так что «просвещенный Запад» был в курсе.

Иногда «классовых врагов» не убивали, но крепко пугали. В селе Петровском в Ставрополье большевики сначала расстреляли сотни «буржуев» на обрывистом берегу реки Калауса. Жертвы падали прямо в ледяную воду, и если пытались вылезти, их добивали стоявшие на берегу красные каратели. Потом на то же место, с пятнами и лужами крови, пригнали местных гимназисток - взяли прямо из гимназии с занятий. Девочкам 13–15 лет велели раздеться под дулами винтовок, но убивать не стали: насиловали, пороли плетьми и прутьями, стреляли поверх голов. Насладившись страхом, ожиданием смерти, ушли.

Одна из этих девочек стала потом медсестрой в армии Деникина и умерла уже глубокой старухой во Франции. Но и в 1985 году не могла без дрожи вспоминать, как большевики учили ее бояться новой власти.

Так на безвластии, идеологии, обалдении от хамства и нахрапа, на паническом страхе возник целый «красный остров» Советской власти. Начался он в Петрограде и в Москве в конце ноября 1917 года. До весны 1918 года только расширялся, охватив всю центральную часть Европейской России и широкой полосой проходя через всю Южную Сибирь до Владивостока, выплескиваясь на территорию Казахстана и Туркестана, достигая Кавказа, местами заливая Прибалтику и Белоруссию. Этот «красный остров» стал основой для Советской России, а потом из него вырос СССР.

Глава 3

КАК ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ПРИШЛА В ДЕРЕВНЮ

Есть проблема? Сделаем две проблемы!

Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров. Ленин ведь охотно давал всем и все, о чем его только просили: рабочим - заводы, уголовникам - револьверы, садистам - должности в ЧК… Вот и крестьянам он тоже дал землю.

Крестьяне делили землю уравнительно - так им казалось справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены - а ведь именно они поставляли основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба продавали немного. Теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны… Крестьяне стремительно теряли интерес к любой торговле.

Казалось бы, что надо делать? «Укреплять крупные хозяйства!» - скажет вам любой экономист. В какой-то степени большевики шли по этому пути, но очень своеобразно: все крупные хозяйства были исключительно государственные, на базе крупных поместий. В основном они снабжали продуктами партийную верхушку.

Были и «сельскохозяйственные коммуны» - 40 или 50 на всю Россию.

В ведении «госхозов» и коммун находилось не более 0,4 % всей земли, никакой роли они не играли. Но коммунисты считали - это будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне.

Только вот какая беда - крестьяне туда не собирались.

Внесоветская деревня

На протяжении всей Гражданской войны, в 1917, 1918, 1919, 1920 годах, в России было вполне достаточно хлеба. Хлеб был на всей территории России, ничто не грозило голодом. Голода НИКОГДА не было НИ НА ОДНОЙ из территорий белых государств России. Голода не было на территории банд, крестьянских армий, иностранных воинских подразделений. НИГДЕ.

Во время Гражданской войны голод был ТОЛЬКО на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда ни уходили. Если бы большевики хотели этого, они уничтожили бы голод на протяжении нескольких часов.

Хлебные запасы в центре страны накоплены по крайней мере на год или два. Даже не получая ни зернышка из урожая 1918 года, города прекрасно доживут до весны 1919 года. И Красную Армию прокормят. Весной 1918 года хлебом были полны все элеваторы, и если в городах голод - то причина не в отсутствии хлеба. Тем более 15 февраля 1918 года вышел декрет о национализации всех зернохранилищ. Весь хлеб - в руках государства; это государство его не выдает, запрещает торговать хлебом; это в государстве большевиков за ввоз хлеба в города полагается немедленный расстрел.

По-видимому, большевики хотят все же не уничтожения голода.

С деревней не надо даже воевать, чтобы начался голод в городах. Этот голод уже организовали, он уже есть.

Но триумфальное шествие Советской власти прошлось по городам. Деревня еще оставалась сама по себе. Даже те крестьяне, которые считали себя большевиками, понимали большевизм не по-ленински. А согласно тем лозунгам, которые и привели большевизм к власти.

Внесоветскую деревню большевики хотели сделать советской - причем знакомым им способом, путем Гражданской войны. В апреле 1918 года Свердлов все чаще говорит во ВЦИК о необходимости «переносить классовую борьбу в деревню».

«Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой задачу: разделить деревню на классы, создать в ней два противоположных враждебных лагеря, восстановить беднейшие слои против кулачества. Только если нам удастся расколоть деревню на два лагеря, вызвать в ней такую же классовую борьбу, как у города, только тогда мы добьемся в деревне того, чего добились в городе».

Заметьте - никаких разговоров о «борьбе за хлеб» или криков про козни «кулаков». Свердлов и не пытается отрицать, что в деревне не идет никакая классовая война. Он говорит, что в деревню надо принести эту войну.

Продовольственная диктатура

В СССР во всех учебниках и справочниках всегда писалось, что кулаки «отказывались продавать хлеб Советскому государству. Важнейшие хлебные районы были захвачены войсками иностранных империалистов и внутренней контрреволюции». А коли так, то продразверстка стала «единственным методом мобилизации продуктов с. х-ва». При этом крестьяне «получали от Советской власти в бесплатное пользование землю и защиту от помещика и кулака», и вообще все это было временной мерой - эдакой ссудой, которую Советская власть и вернула.

При этом во всех решительно справочниках коммунисты «путаются в показаниях» - с какого времени существовала продразверстка? И чаще всего говорят - с 1918 года. Декрет Совнаркома о продразверстке вышел от 11 января 1919 года, но получается - была продразверстка и раньше…

Это неправда. Политика продовольственной разверстки действительно началась в январе 1919 года. Продовольственная разверстка - это когда каждая сельская местность обязана была сдать государству определенное количество «излишков». Нормы продразверстки устанавливались произвольно, выполнялась она в лучшем случае на треть и вызывала тьму восстаний. Но продразверстка - это счастливый завтрашний день Советской республики 1918 года.

До продразверстки была ДИКТАТУРА.

9 мая 1918 года Ленин выпускает декрет «О продовольственной диктатуре». Не о разверстке, а о диктатуре. 13 мая - новый декрет, «О чрезвычайных полномочиях народного комиссариата по продовольствию», которым ведал А.Д. Цюрупа.

Согласно декрету, кулаки и вообще сельская буржуазия прячут, скрывают хлеб, и этот хлеб у них следует отнять.

Крестьянам надо оставить минимальный паек - столько, чтобы только живы остались. А остальное пусть везут на заготовительные пункты! Кто не сдал «излишков» - тот «враг народа», его сажают на срок не менее 10 лет, с конфискацией всего имущества. «Провести беспощадную, террористическую войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба», - писал Ленин.

26 мая в статье «Тезисы по текущему моменту» Ленин уточняет, что надо делать: «Военный комиссариат превратить в военно-продовольственный комиссариат, то есть сосредоточить 9/10 работы на передачу армии на борьбу за хлеб и на ведение такой войны на 3 месяца - июнь - август. 2. Объявить военное положение по всей стране в то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних для систематических военных действий по завоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива. 4. Ввести расстрел за недисциплину».

Зимой 1917/18 года большевики оккупировали города России. Теперь они хотят завоевать и оккупировать деревни… своей же собственной армией.

Серпово-молотковый поход

27 мая 1918 года создаются первые «продовольственные отряды». В них вступают рабочие, которым прямо говорится: хлеб для вас придерживают кулаки. Пойдите убейте кулаков, у ваших детей будет хлеб. Не все верят большевикам, многие не хотят вступать в продотряды, и все же 30 тысяч вооруженных рабочих города выставили.

В статье «Товарищи рабочие! Идем в последний и решительный бой!» Ленин призывает «к массовому крестовому походу передовых рабочих ко всякому пункту производства хлеба», к войне против «дезорганизаторов и укрывателей». Он прямо пишет: «Беспощадная война против кулаков! Смерть им!»

Армию тоже бросают против «кулачества» - до 75 тысяч солдат. Не все они готовы идти против собственного народа. Расстрелы, порки, ссылки в концлагеря - обычные средства сломать волю крестьянских парней, заставить их выполнять желания большевистского командования.

Еще одна сила - части особого назначения - ЧОНы, они вводятся еще в марте 1918 года. Как правило, состав ЧОНов интернациональный. Чоновцев порядка 30 тысяч человек, во главе ЧОНов стоят коммунисты со стажем. Если в ЧОН даже приходит беспартийный, он сразу же считается кандидатом в члены РКП(б).

Три силы «крестового похода в деревню». Только какой же он «крестовый»? Крестов не полагается даже красноармейцам, не говоря о чоновцах. Кресты на шеях - разве что у части рабочих. И не под лозунгами христианства ведется эта война против собственного народа. Это - какой-то серпово-молотковый поход.

Комбеды

В самой деревне создается еще одна сила - «комитеты бедноты», комбеды. Комбедам предоставлялась вся полнота власти в своей деревне и волости. Они могли разгонять Советы или вводить в них своих людей, чтобы составить большинство. В комбеды обычно входил самый непутевый народ: или бездельники и пьяницы, сельская голытьба, или бежавшие из городов пропойцы и уличная шелупонь.

Там, где крестьяне были посильнее, побогаче - в Черноземной полосе, в Поволжье, на Северном Кавказе, - они часто выступали против комбедов единым фронтом - от самых богатых до батраков.

Комбеды должны помогать искать и изымать «излишки продовольствия»». Комбедам передавалась часть отнятого хлеба. Они могли по своему произволу переделивать отнятый хлеб и конфискованное имущество тех, кого сочли кулаками и «вредителями».

У Шолохова в «Поднятой целине» есть потрясающая сцена: когда коммунисты, радетели за классовую справедливость, распахивают сундуки в домах раскулаченных и оделяют собравшихся односельчан нехитрыми пожитками: платками, платьями, рубашками, отрезами материи. И люди это все берут!

Так вот: такие же сцены происходили и намного раньше, не в 1931 - м, а в 1918 году. Силами комитетов бедноты.

Опираясь на вооруженную силу, комбеды фактически оттесняли от власти Советы, «перетряхивали» их, изгоняя «неблагонадежных». То есть самых «крепких» и самых активных крестьян. В ноябре 1918 года коммунисты отменили комбеды - слишком много негативных эмоций они вызывали у крестьян. Но свое дело они сделали - изменили состав сельских Советов.

Первая крестьянская война

Коммунисты потратили много чернил, доказывая: крестьянские восстания поднялись в 1920 году… Реально же уже весной 1918 года началась своего рода Первая Крестьянская война. Как и вся Гражданская война 1917–1922 годов, она была навязана большевиками. Крестьяне совершенно не собирались воевать и вынуждены были потому, что на них напали. Как осенью 1917 года восстают юнкера и интеллигенция, как бастуют государственные служащие, так восстают и бастуют крестьяне.

Оружие у них есть: армия бежала с фронтов вооруженная, и бежала в основном в деревню. Миллионы винтовок, да к тому же было ведь и охотничье оружие.

Крестьяне были разобщены: они совершенно не ждали нападения. Каждая деревня была сама по себе в эти месяцы. Не было у мужиков ни артиллерии, ни пулеметов. Крестьянское сопротивление было обречено изначально, но война не могла не стать кровопролитной и жестокой.

Ведь если рабочие из продотрядов шли добывать хлеб для своих детей, то и крестьяне защищали свое достояние. Тоже необходимое для прокормления семей. Они действовали с отчаянием обреченных.

На Тамбовщине действовал «летучий отряд» под командованием комиссарши С.Н. Гельберг, «Красной Сони». Крестьяне называли ее «Кровавой Соней». Отряд состоял из венгров, китайцев и австрийских немцев. Ворвавшись в деревню, «Кровавая Соня» непременно устраивала «чистку», истребляя священников, офицеров, унтер-офицеров, георгиевских кавалеров и гимназистов. Обычно ее «летучий отряд» собирал этих обреченных, а расстреливала их собственноручно «Красная Соня». Делала она это с огромным удовольствием, убивала на глазах жен и детей, глумясь над обреченными людьми.

Ее отряд разгонял «неправильные» Советы, при сопротивлении и этих людей убивали. На их место Соня назначала новых, из тех, кого считала бедняками. После ее отъезда эти Советы обычно разбегались.

Вскоре крестьяне стали сопротивляться: при приближении «летучего отряда» к деревне звон колокола созывал деревенское ополчение, и оно занимало оборону. А мальчишки бежали в другие деревни за подмогой. Из других деревень подходило ополчение. Вскоре «летучий отряд» был разбит наголову. Всех его «интернационалистов» убили на месте. «Кровавая Соня» сдалась в плен. Ее судили судом схода нескольких деревень и посадили на кол. Вой «Красной Сони» был слышен трое суток.

В деревне Козловке (Тамбовская губерния) комиссар - пожилой еврей с бородкой, в пенсне, - произнес речь: не надо бояться, Советская власть хочет опираться на самых уважаемых людей. Пусть крестьяне сами назовут тех, кого хотят видеть в Советах. Вид у комиссара был спокойный и даже ласковый, ему поверили.

Мужики назвали нескольких «кулаков», сельского учителя, священника. Комиссар попросил этих людей подойти к тачанке, что-то тихо скомандовал… Китайцы с винтовками наперевес оттеснили уважаемых людей к стене амбара… Защелкали затворы, взмыл отчаянный женский крик из толпы. Залп!

Мужики настолько обомлели, что не сразу пошли на коммунистов. Да у них и оружия никакого не было, они пришли на сельский сход безоружными. На китайцев и комиссара кинулись женщины. Залп! Несколько баб были убиты и ранены, убит наповал ребенок четырех лет. Но толпа женщин набежала на строителей светлого будущего и стала вершить контрреволюционное дело, помешала привести человечество к полному счастью. Мужчины тоже кинулись на носителей вековечной мечты пролетариата, воинство Мировой революции.

Комиссар кинулся к пулемету, но, к счастью, ленту заклинило. По другим данным, один из мужиков набежал, ударил ногой в сапоге комиссара по голове и выбил ему глаз. Китайцев перебили кольями и оглоблями (другого оружия не было), топтали сапогами. Комиссара с выбитыми глазами мужики кинули на козлы для дров и распилили пилой пополам.

Жестокость? Но смерть и «Красной Сони», и безвестного комиссара вполне укладывается в поговорку: «Что посеешь, то и пожнешь». А что должны были делать мужики, когда на их глазах расстреливают лучших людей деревни, стреляют из винтовок в женщин и убивают ребенка? По понятиям крестьян, это были совершенно чудовищные преступления, которым нет никакого объяснения и прощения. А бабы… В таких случаях женщины задают планку… В Козловке мужчина не мог не броситься на большевиков, не утратив уважения к самому себе. Спасибо, сестры! Низкий вам поклон.

На войне как на войне

Уже в мае 1918-го в Воронежской губернии против крестьян применяется артиллерия. Согласно отчету ВЧК, при подавлении только части таких «контрреволюционных мятежей» убито было 3057 крестьян, а после подавления мятежа расстреляли еще 3437 человек. Это только на части территории одной Воронежской губернии!

Исследователи называют разные цифры погибших в этой войне - от 20–30 тысяч до 200 тысяч крестьян. Скорее всего, истинные цифры лежат где-то посередине, но разброс сведений означает одно: как всегда, никто толком не считал.

Потери чоновцев оцениваются в 500–800 человек, рабочих из продотрядов и солдат - порядка 2–3 тысяч человек. Впрочем, в это число могли попасть и дезертиры, под шумок бежавшие из своих частей и сочтенные убитыми.

Результаты войны? У крестьян отнято и привезено в города порядка 13 млн пудов хлеба (больше 200 тысяч тонн). Много ли это? Для безбедной жизни человеку нужно в год порядка 200 килограммов хлеба. И еще 100 килограммов, если он питается мясом свиней и коров, пользуется работой лошади (ее ведь надо подкармливать овсом).

Получается, серпово-молоткастый поход в деревню принес миллион годовых пайков. Минимально необходимое количество для 0,6–0,8 % населения Советской России. Каждые 10 тонн, а может быть, и каждая тонна этого хлеба стоила человеческой жизни.

Да! Еще комбеды переделили 50 миллионов гектаров земли. Ее отнимали у богатых и отдавали бедным. Общее количество этой земли в три раза превышает площадь всей помещичьей земли в России. О помещичьей земле говорили много. Этот «черный передел» лета 1918 года до сих пор мало известен в России… А он был!

Пусть читатель судит сам, помогало ли это решить продовольственную проблему - ведь в очередной раз удар наносился по самым хозяйственным и активным.

И пусть читатель сам подсчитает, сколько переделенных десятин земли приходится на каждую загубленную коммунистами жизнь.

Глава 4

ОТ ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ - К МИРОВОЙ!

Международная политика большевиков

Все события в России идут на фоне событий Великой войны. Их лозунг - «Мир народам!» - важен для судеб всех воюющих стран. Если Россия выйдет из войны - Германия не будет воевать на два фронта. Это даст ей шанс! Но этот «шанс» будет означать, что союзники по Антанте будут воевать дольше и более жестоко.

А большевики еще и ведут агитацию.

«Обращение» требовало немедленного перемирия и немедленных переговоров «всех народностей, втянутых в войну или вынужденных участвовать в ней» и «созыва полномочных собраний народных представителей всех стран для окончательного утверждения условий мира».

Как видно, большевики разъясняли правительствам, какие они несправедливые и захватнические и какова природа империалистических захватов. Но для решения практических вопросов напрочь игнорировали как раз реально существующие правительства.

Все страны проигнорировали это смехотворное «Обращение», сделанное самозванцами. В британских газетах сообщалось о «провокации германской марионетки, открывавшей австро-германским войскам Восточный фронт». Но это - мнение газет, а не правительства. Правительство вообще не произнесло ни полслова.

9 ноября 1917 года Троцкий объявил о предстоящей публикации всех тайных договоров царского и Временного правительств. Тем самым большевики разоблачат гнусную природу империализма. Это никогда не было осуществлено.

Переговоры в тупике

Большевикам не оставалось ничего иного, кроме как начать сепаратные переговоры с Германией и Австро-Венгрией.

7 ноября - приказ Совнаркома за подписью Ленина Главнокомандующему вооруженных сил Н.Н. Духонину: немедленно вступить в переговоры с германскими и австро-венгерскими войсками о перемирии. Категорический отказ Н.Н. Духонина. 9 ноября Совнарком смещает Н.Н. Духонина и назначает Н.В. Крыленко Верховным Главнокомандующим. Н.Н. Духонин игнорирует приказ.

9 ноября 1917 года Ленин по радио передал русской армии такую вот директиву: прекратить военные действия и начать переговоры о перемирии. Если офицеры будут противиться - смещать их и выбирать себе новых командиров.

К середине ноября все из 125 участвующих в войне дивизий хотя бы устно договорились о перемирии, а 20 дивизий заключили с неприятелем письменные соглашения.

15 ноября новый Главкомверх Н.В. Крыленко издал приказ о демобилизации царской армии. Солдаты могли по своему желанию оставаться в новой армии, в Красной… Если хотят. А не хотят, пусть идут по домам.

Духонин игнорировал приказ. 20 ноября Крыленко с отрядами Красной гвардии захватывает Ставку. Духонин приказывает выпустить из Быховской тюрьмы политических заключенных: Корнилова и его офицеров. Сам он идет на железнодорожную станцию… На платформе красногвардейцы поймали Духонина и зверски убили его, нанеся больше 100 штыковых ранений. Труп обмочили и обгадили, швырнули в придорожную грязь.

Утром 13 ноября линию фронта в районе литовского города Поневежиса пересекла солидная советская делегация: вольноопределяющийся, военный врач и поручик гусарского полка. Они несли текст советского предложения о перемирии и о начале переговоров. Командование немецкой армии совершенно обалдело и просто не знало, что ему делать с этими горе - «парламентерами».

Но разведка очень хорошо знала, что это - созревший плод ее трудов праведных. И уже на следующий день германское правительство назначило срок переговоров - 19 ноября в Брест-Литовске.

24 ноября договорились о перемирии до 1 января 1918 года. 2 декабря в Брест-Литовск прибыла делегация большевиков во главе с А.А. Иоффе, и 12 декабря начались сами переговоры…

С германской стороны переговоры вели принц Макс Баденский и принц Эрнст Гогенлоэ. С советской стороны в состав делегации входили один матрос, один крестьянин и один рабочий - в качестве символов опор новой власти.

Принц М. Баденский оставил потрясающе интересные воспоминания об этих переговорах. Его на обеде посадили рядом с левой эсеркой Анастасией Александровной Биценко. В 1905 году эсерка убила бывшего военного министра В.В. Сахарова и считалась очень уважаемым товарищем. По мнению М. Баденского, она заслужила эту честь (сидеть с ним) именно совершением убийства.

Впрочем, состав делегации неоднократно менялся. Начальник немецкого штаба Восточного фронта Макс Гофман вспоминал не без яда, что члены советской делегации производили на него сложное впечатление… С одной стороны, А.А. Иоффе, Л.Б. Каменев, Г.Я. Сокольников казались очень умными людьми… С другой - они с энтузиазмом рассуждали о необходимости привести мировой пролетариат к вершинам неслыханного счастья - к Мировой революции.

«Что было откровенно и очень интересно, но вряд ли уместно и дипломатично», - отмечает М. Гофман. Именно в ходе переговоров родилась формула, что большевики - это «правительство безумия». Большевики ясно показали немцам, что доверять им нельзя.

Переговоры откровенно заходили в тупик: ни одна сторона даже и при желании не могла бы выполнить требования второй. Мир без аннексий и контрибуций? Но уже давно для Германии и Австро-Венгрии захваченные на востоке территории работали на их снабжение, как часть их развалившегося за время войны хозяйства. И так в Вене в октябре прошла голодная демонстрация, в Берлине усиливались волнения под экономическими лозунгами. Отказаться от продовольствия с востока, в первую очередь Украины, для германцев стало физически невозможно.

Да немцы и не хотели безрезультатного мира. Большевики выполнили даже больше, чем можно было ожидать: фактически развалили и уничтожили всю русскую армию, остановили войну на громадном Восточном фронте. Это давало шанс! Ведь Соединенные Штаты, хоть долго не вступали в войну, в конце концов решились: вскоре должны были подойти американские войска.

Центральные державы хотели одного: перебросить на Западный фронт как можно больше войск и нанести поражение Англии и Франции до того, как подойдут свежие американцы. Значит, надо тянуть переговоры! На Рождество они согласились с формулой большевиков: «Мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов»».

Ага! Ну и какую же часть оккупированной России они готовы очистить?! В какие сроки?!

«Ни одного миллиметра!» - ответил Гофман. И пояснил обалдевшим коммунистам: ведь народы оккупированных немцами стран вовсе не хотят жить в составе России.

Кстати говоря, он был совершенно прав, немецкий военный Макс Гофман: жить под большевиками не хотел решительно никто. Но в условиях войны такая заявочка означает одно: прекращение переговоров.

Воевать?!

Вот тут-то коммунисты оказались в крайне сложном положении. Воевать они не могли ни технически, ни политически.

Технически потому, что армия фактически разбежалась. Они сами только что провоцировали солдат брататься с врагом и подписывать мир. Армии не было, окопы фактически опустели.

Политически воевать было невозможно, потому что сами же коммунисты учили солдат: война ведется для обогащения буржуев. Придем к власти - и сразу покончим с войной. После этого сказать «воюем дальше» было совершенно невозможно.

Заключить договор на условиях кайзера? Тоже немыслимо! Против такого договора поднялась бы вся Россия… И левые, и правые противники большевиков увидели бы в подчинении России кто предательство национальных интересов, кто «интересов революции» и «интересов рабочего класса».

Даже в рядах большевиков не было единства: многие «левые коммунисты» считали «политически вредным» вести переговоры с кайзером. Зачем? Скоро в Германии тоже начнется революция. А если не начнется, все равно в России революция обречена. Ведь у Карла Маркса ясно написано: Мировая революция может произойти только в самых развитых странах… Если Россия и есть «слабое звено в цепи империализма», все равно должны подняться остальные, центральные звенья этой «цепи» - страны Европы.

Так думали Дзержинский, Бухарин, Покровский, Арманд, Коллонтай… Немало! Две крупнейшие парторганизации - Петрограда и Москвы - требовали прекратить всякие переговоры с «империалистическими хищниками».

Сапог генерала Гофмана как дипломатический аргумент

И тогда большевики начали… затягивать переговоры. Они очень уж рассчитывали, что в Германии грянет революция и все получится само собой.

Троцкий и Ленин заявили в ЦК, что не верят в боеспособность германских частей и вообще - немцы перебрасывают войска на Западный фронт. Надо тянуть, сколько можно, а предъявят ультиматум - заявить о прекращении войны и демобилизации армии, а вот мира подписывать не надо (то есть опять продолжать тянуть резину).

Карл Радек раздал немецким солдатам листовки, в которых кайзер и его министры прямо обзывались свиньями, жиреющими на крови рабочих.

Генерал Гофман потребовал прекратить подстрекательство немецких солдат. Троцкий ответил: мол, ведите пропаганду среди русских, кто вам мешает…

Троцкий отказывался решать любые практические вопросы, а вел многочасовые дискуссии на исторические и философские темы. Спорил с ним министр иностранных дел барон фон Кюльман. Военные мрачно молчали, и «лишь постепенно участвующим стало ясно, что основной целью Троцкого было распространение большевистской доктрины». Поняв это, генерал Гофман использовал своеобразный способ убеждения: начал ставить солдатский сапог прямо на стол переговоров. Хулиганство? Но как писал Троцкий, он «является единственной серьезной реальностью на этих переговорах».

В начале февраля 1918 года в Берлине перехватили радиосообщение из Петрограда немецким солдатам берлинского гарнизона. В своем послании коммунисты призывали немецких солдат создавать Советы и брататься с российскими Советами, убить кайзера Вильгельма и его генералов.

Кайзер буквально озверел от такой новости и велел немедленно прервать переговоры. И плюс к прежним условиям потребовал присоединить еще не оккупированные части Эстонии и Латвии.

С начала февраля 1918 года в Советской России был введен западный (григорианский) календарь: 1 февраля стало 14-м. На белом Юге сохранялся старый календарь, но вся остальная Россия приняла это новшество. Белых государств в Сибири на Севере еще нет, но и казаки приняли новый календарь.

«Ни мира, ни войны, а армию распустить»

11 февраля 1918 года Кюльман в очередной раз спросил, принимают ли большевики условия мира. На это Троцкий разразился демагогической речью: «Мы больше не желаем принимать участие в этой чисто империалистической войне, где притязания имущих классов явно оплачиваются человеческой кровью. В ожидании того, мы надеемся, близкого часа, когда угнетенные трудящиеся классы всех стран возьмут в свои руки власть, подобно трудящемуся классу России, мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Мы отдаем приказ о полной демобилизации наших армий».

Кюльман заявляет, что это означает возобновление войны. А Троцкий несет свое: «Ни один честный человек во всем мире не скажет, что продолжение военных действий со стороны Германии и Австро-Венгрии при данных условиях является защитой Отечества. Я глубоко уверен, что германский народ и народы Австро-Венгрии этого не допустят».

На том переговоры и закончились. Большевистские газеты ликовали, поздравляя Троцкого с тем, как он лихо «отбрил» злых империалистов. 14 февраля ВЦИК единогласно одобрил поведение советской делегации.

Между прочим, у немцев положение тоже архисложное. Нанести мощный удар? Захватить Петроград и Москву, повесить собственных агентов за вероломство? У генерала Гофмана откровенно чешутся руки. У кайзера, похоже, тоже… Но свергать большевиков крайне опасно: может подняться народ, к власти может прийти новое правительство - национальное. Оно начнет настоящую войну, народ его поддержит… а вести войну на два фронта Германия никак не в состоянии.

На совещании у кайзера 13 февраля Кюльман предлагает не реагировать на болтовню Троцкого и просто перебросить войска на запад. Рейхсканцлер Гертлинг опасается, что, если не заключить мир, вспыхнут демонстрации и забастовки. А начальник штаба фон Людендорф настаивает «закончить войну по-военному». Ведь если «терпеть выходки кучки безоружных анархистов», то и страны Антанты могут подумать - у Германии больше нет сил…

Но и фон Людендорф в своих мемуарах писал: мол, о «широкой операции не могло идти и речи». Германия могла позволить себе только «короткий и резкий удар». На другое просто сил не было.

По условиям перемирия военные действия могли начаться только через семь дней после его разрыва. Немцы честнейшим образом выполнили условия, но и лишнего часа не ждали. 16 февраля генерал Гофман сообщил советскому представителю, что Германия возобновляет состояние войны с 18 февраля с 12 часов.

Приятное путешествие немецкой армии на восток

Немцы наносят удар, но не для полного сокрушения врага. Они скорее запугивают его, и только. Сделать это крайне легко: немцам некому сопротивляться. Деморализованные и дезорганизованные толпы, перебившие своих офицеров, разложившиеся и пьяные, откатываются без боя.

Красная гвардия? Это анархические толпы дезертиров и люмпенов, они опасны только для гимназисток и юнкеров. Они драпают, только заслышав о приближении неприятеля.

Балтийские матросы? Они тоже драпали до Гатчины, натурально драпали, теряя по дороге винтовки и пулеметы. В Гатчине они захватили железнодорожные составы и остановились только… под Самарой. Эту замечательную историю первым поведал российскому читателю В. Суворов. Но и он не уточнил, почему Дыбенко драпал так далеко… А причина проста - большевички-то думали, немцы собираются брать Петроград. Немцы сильно не любили предателей, алкоголиков и бандюганов. Время военное - их быстро расстреливали. Вот Дыбенко и перетрусил выше крыши.

Немцы же двигались, даже не разворачивая боевых порядков. Ехали на поездах с пением бравурных песен под гармошку и занимали станцию за станцией. Основные контингенты войск уже были на Западном фронте. Этим немногочисленным, порядка 20 тысяч человек, немецким солдатам повезло - остальные харкали кровью по окопам, а эти ехали себе в теплых вагонах, выходили в весеннюю тишь на благодатный морозец…

Сопротивления не было. Если немцы стреляли - то в воздух, салют делали. Так и были взяты Нарва и Псков. Немецкая армия остановилась на заранее оговоренных рубежах, генералам было строжайше запрещено двигаться дальше. Ведь немцы вовсе не собирались захватывать Россию и тратить время и силы на управление захваченной страной. Они хотели оставить у власти в России своих платных агентов.

Был ли сговор?

А в Петрограде их агенты мечутся: они ведь не уверены в намерениях своих хозяев… За такие штучки, как призыв убить кайзера и поднять революцию, в военное время вешают.

ЦК большевиков раскололся: одни хотят принять немецкие условия, но только после их наступления. Пусть Россия лишится части территории, «зато» рабочие всех стран поймут, что немцы - империалисты, а коммунисты - хорошие.

Другие за то, чтобы немедленно соглашаться на подписание мирного договора.

Ленин мечется между этими позициями… Вечером 18 февраля (а немцы все едут и едут) ЦК наконец решает: подписывать договор! Теперь необходимо согласие партнеров по правительству, левых эсеров. Их ЦК заседает совместно с большевицким уже ночью и под утро решает - нет, договора не подписывать!

Но Ленин, оказалось, опередил всех - еще до конца заседания он, как глава правительства, сообщил немцам по радио: большевики принимают их условия мира.

Генерал Гофман действовал грамотно: объяснил Ленину, что болтовня по радио - дело очень уж безответственное. Ленин должен представить письменный документ, с его личной подписью и печатью, и доставить это письмо коменданту города Двинска (а немцы все едут и едут).

Некоторые историки считают, что тут вообще был лихой сговор большевиков и немцев… И тех и других больше всего устраивал именно такой вариант: чтобы немцы как бы наступали и у большевиков «не было другого выхода, как подписать договор». Ну, и разыграли комедию.

Это предположение имеет под собой основания… Очень уж часто Троцкий на переговорах говорил раз за разом: мол, мы мир подписывать не хотим, но если вы принудите нас силой… Может, и правда намек? Может, этот намек и правда поняли? Может, большевики и по другим каналам сносились с немцами, просили их демонстративно «попугать»?

Прямых доказательств этому нет, но как-то очень уж все «хорошо сходится». И для немцев, и для большевиков.

Но даже если сговора с немцами на этот раз не было, то был сговор Ленина и Троцкого. Потом-то коммунисты врали, валили все на одного Троцкого - мол, он «нарушил указания ЦК и подписал мир, который В.И. Ленин называл «похабным».

Якобы сорвать переговоры хотели «империалистические круги стран Антанты, а также белогвардейские генералы, кадеты, эсеры и меньшевики … эту же провокаторскую линию вели замаскированные враги Советской власти, изменники и предатели - троцкисты и бухаринцы».

Почему должен быть виноват Троцкий, в 1929 году изгнанный из страны, тоже понятно - очень хотелось свалить на кого-то собственные преступления. Троцкий оказался очень кстати: он вел переговоры и подписывал бумаги… Но Ленин вовсе не был против договора в Брест-Литовске! Ленин принимал в его подписании самое активное участие.

Сограждане… Разумеется, вы можете и дальше праздновать мифический День Красной Армии, ныне стыдливо переименованный в День защитника Отечества… Воля ваша. Но автор сих строк не в силах этого сделать. Потому что поддельный шоколад и паленую водку я еще как-то перевариваю, но поддельных побед русского оружия вынести уже не в состоянии.

Братья и сестры. К вам обращаюсь я, друзья мои…

Красная Армия никого не останавливала. Она была слишком занята - драпала. Коммунисты придумали какие-то «Псковско-Нарвские бои 1918 года»: якобы «на Псков и Нарву герм. командованием была брошена значительная группа войск (до 15 дивизий) с целью захвата Петрограда и свержения Советской власти. Войска развалившейся (сама собой развалилась. - А.Б.) бывшей царской армии не оказывали сопротивления оккупантам».

В этой же статье полстраницы описывается, как гениальные Ленин и Сталин строили Красную Армию (о Троцком, разумеется, ни полслова), как революционный народ толпами сбегался под их руководство… И готово: «Авангарды герм. войск встретили сильное сопротивление псковских красногвардейцев и революционных солдат, отбросивших 23 февраля врага к Ю. и Ю.-З.».

Соотечественники… Сограждане… Вранье это все. От начала и до конца - вранье. Все описания разных частей, их движения, их численности - все вранье от начала до конца, выдумка на выдумке сидит и брехней погоняет.

В СССР ходили и другие объяснения этому удивительному празднику - 23 февраля. Братья Стругацкие дали таким слухам хорошее определение: «официальная легенда».

Неправда, никуда он не приезжал.

Еще легенда: в этот день подписан указ о создании Красной Армии…

Вранье, не было такого указа в этот день.

Все это - диссидентские легенды, и только.

23 февраля произошло только одно: пришло ответное письмо от немцев с условиями мира. Россия должна была отдать Польшу, Прибалтику и часть Белоруссии, союзнику Германии Турции отдать города Каре, Батум и Ардиган в Закавказье, вывести войска из Украины и Финляндии, заключить мир с Центральной Радой, немедленно начать демобилизацию армии, уплатить Германии 6 млрд марок контрибуции. В Германию возвращаются 2 миллиона немецких военнопленных. У Германии остается все оборудование, вооружение, амуниция, захваченные ею в ходе наступления.

И - «быстро, быстро!». Шнель! Принять - в срок 48 часов. Явиться в Брест-Литовск в трехдневный срок.

Если читатель согласен праздновать этот день в качестве Дня защитника Отечества - его дело.

Дипломатия по-большевистски

Опять в ЦК бушуют страсти: подписывать или не подписывать? Долго кипят. «Теперь политика революционной фразы окончена», - заявил Ленин, пригрозив отставкой. 24 февраля ВЦИК большинством в 51 % голосов принял эти условия. 3 марта советская делегация подписывает Брест-Литовский договор, не читая.

Он отторгал от России 780 ООО кв. км территории с населением 56 млн (около 1/3 населения Российской империи) и около 4/5 добычи железа и угля.

6-8 марта проходит экстренный VII съезд партии. На нем происходят два важных события. Первое: РСДРП (б) официально переименовывают в Российскую Коммунистическую партию (большевиков) - РКП (б). Еще раз шлю воздушные лобызания тем, кто разводит большевиков и коммунистов.

Второе: VII экстренный съезд РКП (б) заслушал выступление Ленина. Задача пролетарского государства, говорил Ленин, вызвать Мировую революцию и уничтожить капитализм. А для этого необходимо сохранить пролетарское государство. Договор? А это просто бумажка! Буржуи придают ему значение, но мы-то, пролетарии, хорошо знаем: «Никогда в войне формальными соображениями связывать себя нельзя. Смешно не знать, что договор есть средство собирания сил».

Подчеркиваю: это говорит не Троцкий, а Ленин. Это он - за «похабный» мир.

Съезд абсолютным большинством голосов признает логику своего вождя и учителя. А к резолюции о мире сделано одно важное дополнение… Кажется, большевики очень решительно, с невероятной принципиальностью выступали за упразднение тайной дипломатии? Бывает же…

Потому что дополнение к резолюции съезда - сугубо тайное. Оно не подлежит огласке ни в печати, ни в частных разговорах, и делегаты съезда дают подписку о неразглашении тайны. Дополнение же вот такое:

«Центральному Комитету дается полномочие во всякий момент разорвать все мирные договоры с империалистическими и буржуазными государствами, а равно объявить им войну».

С помощью комбедов крестьянства искусственно раскалывалось на "трудовое" (малоимущее, бедняцкое) и "мелкобуржуазное" (товаропроизводящее, предпринимательское) с целью столкнуть их в ожесточенной классовой, гражданской борьбе. И эта война запылала в деревне, разрушая ее экономически, морально, нравственно. Комбеды стали символомнасилия, террора, грабежа. В районах, где общий уровень жизни деревни был выше (в Сибири, на Северном Кавказе, в Поволжье и др., особенно в местах расселения казачества), попытки осуществить передел собственности, в первую очередь земли, расколоть крестьянство, создать комбеды вызывали решительный отпор, вплоть до вооруженного сопротивления, ведь многие крестьяне возвращались с фронта с оружием. Почти половина (47,7 %) трудоспособного крестьянства (мужчин) в годы мировой войны была мобилизована в армию.

Продовольственная диктатура позволила городу продержаться до сбора нового урожая. Во второй половине 1918 г. продуктов питания было заготовлено в 2,5 раза больше, чем в первом полугодии.

Диктатура города вызвала ответную волну повсеместных вооруженных крестьянских выступлений. Насилием - на насилие, оружием - на оружие. Для подавления крестьянских мятежей широко использовалась вооруженная сила, репрессии.

Ленин признал, что держатели хлеба в деревнях "составили из себя главную и самую серьезную опору контрреволюционного движения в России".

Раскол между городом и деревней, рабочими и крестьянами обнажился и в высших органах власти. "Левые" эсеры в знак протеста против антикрестьянской продовольственной политики фактически отстранились от участия в работе СНК. Их поддерживали другие социалистические партии. Она предлагала для выхода из продовольственного кризиса привлечение частного капитала, материальное стимулирование держателей хлеба, повышение заготовительных цен, введение свободной торговли хлебом. Летом шаткий блок большевиков и "левых" эсеров окончательно распался.

К V съезду Советов, открывшемуся 4 июля, "левые" эсеры приурочили акцию, которая, по их расчетам, могла стать поворотной точкой в развитии революции. Среди делегатов съезда "левые" эсеры составили вторую крупнейшую фракцию - 352 человека (большевиков - 745). Выполняя решение ЦК "левых эсеров (24 июня), Я.Г. Блюмкин, работавший в охране иностранных посольств в Москве, 6 июля совершил покушение на германского посланника графа Вильгельми фон Мирбаха. "Теракт" был задуман как протест против Брестского мира, с целью срыва его, но фактически он отражал растущее недовольство крестьянства экономической политикой правительства.

С убийством Мирбаха оказался связанным вооруженный инцидент в Москве. Отряд эсера Попова захватил 4К, арестовал Ф.Э. Дзержинского. В завязавшейся перестрелке имелись жертвы.

Все эти факты большевистское руководство расценило как попытку совершить пути, захватить власть.

"Левые" эсеры, делегаты V съезда Советов были арестованы прямо в здании Большого театра, где проходил съезд. Лидер партии М. Спиридонова, отдавшая всю сознательную жизнь революционному движению, была заключена в тюрьму. В 1941 г., после начала Отечественной войны, с группой политзаключенных она была расстреляна. Блюмкин в 1919 г. постановлением ВЦИК был амнистирован, а в 1921 г. принят в ряды РКП(б), находился на ряде ответственных должностей. В 1929 г. за связь с Троцким был арестован и без суда и следствия расстрелян.

Решением V съезда Советов "левые" эсеры исключались из состава Советов всех ступеней, закрывались их газеты. В дальнейшем партия раскололась на ряд мелких групп. Одна часть влилась в ряды большевистской партии, другая - в антисоветское движение.

Крестьянство потеряло легальный партийный канал для отстаивания своих интересов. Такая же участь постигла и партии правых эсеров и меньшевиков. Среди делегатов VЙ Всероссийского съезда Советов (ноябрь 1918 г.) процент большевиков достиг уже 97 (против 66% на V съезде). Последние надежды на многопартийность были похоронены.

Хотя Ярославская губерния до революции относи лась к числу наиболее развитых в промышленном отно­шении, основная масса ее населения была связана с сельским хозяйством. В 1917 г. из почти 1 млн. 185 тыс. жителей губернии в деревне проживало около 935 тыс. человек, и число сельских жителей продолжа­ло увеличиваться прежде всего за счет вернувшихся в деревню горожан. В 1920 г. в деревне было уже около 1 млн. жителей. Между тем земли в губернии традици­онно не хватало. Накануне революции только половина всей пригодной для обработки земли находилась в руках крестьян, остальная была частновладельческая и казен­ная. Поэтому ярославская деревня весьма благожела­тельно отнеслась к Декрету о земли и Закону о социали­зации земли.

Землю –крестьянам

Закон о социализации предусмари- вал порядок уравнительного распределения земли между крестьянами или по трудовой норме, то есть по числу рабочих рук в семье, или по потребительской, то есть по числу едоков. Однако на практике раздел земли проис­ходил более разнообразно: в некоторых волостях прини­мали решения отдать землю малоземельным и беззе­мельным, в других - передать ее тем, у кого есть семена. В некоторых волостях вообще не пришли ни к какому решению и земля оставалась неразделенной.

Только в апреле 1918 г., то есть ближе к весенним нолевым работам, земельный отдел губисполкома в спе­циальной инструкции порекомендовал разделить землю по трудовой норме и только в исключительных случа­ях - по потребительской. Раздел пошел быстрее, но все же к ноябрю 1918 г. из 250 тыс. десятин, предназначен­ных к разделу земель, нераспределенными остались около 100 тыс. десятин. А в целом этот процесс не был завершен даже к концу гражданской войны. В конце концов основная масса земель была распределена между крестьянами по потребительской норме, что больше уст­раивало беднейшие и середняцкие хозяйства.

Перераспределение помещичьей и казенной земли между крестьянами привело к изменению социальной структуры ярославской деревни. Например, к 1919 г. почти в два раза уменьшилось число беспосевных хо­зяйств, сократилось количество безлошадных, то есть самые беднейшие слои деревни немного улучшили свое благосостояние. В то же время сократилось число мно­гопосевных хозяйств, а хозяйства с посевами свыше восьми десятин совсем исчезли. Ярославская деревня постепенно осереднячивалась за счет крайних групп -зажиточных и бедноты. Однако эти середняцкие хозяй­ства были в основном маломощными и еле-еле сводили концы с концами. Их экономическая устойчивость была иесьма незначительной.

Раздел помещичьих земель не смог изменить к луч­шему продовольственное положение в губернии. За годы первой мировой войны и двух революций в губернии со­кратились посевные площади. Они составляли в 1918 г. всего 77% от довоенного уровня. Вдвое уменьшилось ко­личество крупного рогатого скота. Сократился и подвоз хлеба из производящих губерний.

Продовольственный кризис

После Октябрьской революциистарая система продовольственных органов стала постепенно разрушаться. Новая сразу не могла поя­виться и эффективно функционировать. Весной 1918 г. во весь свой трагический рост грозно и неумолимо встал вопрос о голоде. Пожалуй, характерной чертой голода 1918 г. в Ярославской губернии было то, что он охватил не только жителей городов и фабричных поселков, но и значительную часть крестьянского населения. По дан­ным Ярославского губернского продовольственного ко­митета, из почти 980 тыс. жителей сельской местности к началу лета 1918 г. крайнюю нужду в продовольствии испытывало почти 800 тыс. человек и не было никаких чапасов ни в Ярославле, ни в уездных городах, чтобы:>ту нужду удовлетворить. В такой ситуации губернские власти все чаще обращались за помощью в Москву в Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.

В мае 1918 г. для выхода из острейшего продоволь­ственного кризиса Совнарком начал осуществлять поли­тику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольст­венных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять про­довольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и соз­давались продовольственные отряды из рабочих в горо­дах и комитеты бедноты в деревнях. Наркомат продовольствия, но столь же часто получали отказ. Хлеба не было.

В мае 1918 г. для выхода из острейшего продоволь­ственного кризиса Совнарком начал осуществлять поли­тику, которая получила название продовольственной диктатуры. Эта политика включала в себя запрещение свободной торговли, сосредоточение всех продовольст­венных ресурсов в руках государства, централизованное нормированное снабжение продовольствием населения. Но для того, чтобы государство могло распределять про­довольствие среди населения, оно сначала должно было взять его у крестьян по твердым ценам. Для этого и соз­давались продовольственные отряды из рабочих в горо­дах и комитеты бедноты в деревнях.

Продотряды

Продотряды в Ярославской губернии начали создаваться в июне 1918 г., но из-за мятежа процесс их формирования прекратился и возобновился только в ав­густе - сентябре. Единых критериев для отбора в прод­отряды не было. В объявлении губернского продовольст­венного комитета о записи в продотряды критерием приема называлась принадлежность к коммунистиче­ской партии, рекомендация фабзавкомов или Советов. На Романовской льняной мануфактуре члены продотря­дов избирались на общем рабочем собрании. На Норской мануфактуре предпочтение отдавалось добровольцам. Видимо, можно утверждать, что власти стремились обеспечить набор в отряды честных, добросовестных ра­бочих, но в условиях голода и начинавшейся войны вряд ли это было возможно в полной мере.

Порядок формирования и работы продотрядов был определен инструкцией Ярославского губисполкома. Со­гласно инструкции каждый отряд должен был иметь не менее 75 человек, вооруженных винтовками, два - три пулемета. Члены отряда должны были строго соблюдать революционную дисциплину. Виновные в ее нарушении, замеченные в кражах, вымогательстве, мародерстве пе­редавались в ЧК. А застигнутые на месте преступления -расстреливались. Отряды должны были действовать со­обща с комитетами деревенской бедноты, а если таковых в деревне еще не было, должны были добиваться их соз­дания. Часть собранного продотрядами хлеба передавалась комитетам деревенской бедноты, а большая часть шла в продовольственный фонд республики, из которого про­довольствием снабжались и те предприятия, которые по­сылали своих рабочих в продотряды. Таким образом, и у продотрядов, и у комбедов имелся личный интерес най­ти и отобрать максимум хлеба. Рабочие, поддержанные властями, были твердо уверены в правоте своего дела: ведь в городах остались голодные семьи и остановленные фабрики. Но и большинство крестьян так же твердо считали, что с таким трудом выращенный урожай (не такой уж и большой в нашей небогатой губернии) - это их кровная собственность и они смогут распорядиться им по своему усмотрению. Коса нашла на камень. Кон­фликт между городом и деревней становился неизбежен. С августа 1918 по январь 1919 г. в Ярославской гу­бернии было сформировано около 40 продотрядов, в ко­торые записалось более 1 300 человек. Руководил этими отрядами Ярославский штаб продовольственных отря­дов. В 1919 г. продотряды были преобразованы в продо вольственные полки и стали подчиняться Военному про­довольственному бюро. Летом 1919 г. продовольствен­ный полк численностью почти в 500 человек находился, например, в Ярославле.

Осенью 1918 г. значительная часть ярославских продармейцев была направлена по распоряжению Моск­вы в более хлебные черноземные губернии. Так, отряд Ярославской Большой мануфактуры заготавливал хлеб в Саратовской губернии. Там же действовали два продот­ряда из рабочих фабрик Зотова и Сакина. Рыбинский продотряд численностью в 100 человек находился в Во­ронежской губернии. Продотряд ярославских железно­дорожников занимался хлебозаготовками в Тамбовской губернии. Разгоравшаяся в деревне гражданская война делала деятельность продотрядов сложной и опасной. Нередко рабочие гибли от пуль крестьян, не желавших расставаться с хлебом. Рыбинский отряд в Воронежской губернии вел заготовки в прифронтовой полосе. Рабочим пришлось принять участие в боевых действиях, в кото­рых почти весь отряд погиб.

Около 20 продотрядов осенью 1918 г. действовало на территории самой Ярославской губернии. Губерния была разделена на два продовольственных района - Рыбин­ский и Ярославский. В каждом был свой штаб, который и обеспечивал руководство отрядами. В 1918 - 1919 гг. большая часть ярославских продотрядов заготавливала на территории губернии не хлеб, которого здесь никогда не хватало, а картофель и овощи. Так, до конца 1918 г, за пределы губернии централизованно было вывезено более одного миллиона пудов картофеля, более одной тысячи вагонов овощей - лука, моркови, капусты.

Комитеты бедноты

В своей деятельности продотряды опирались прежде всего на комитеты деревенской бедноты, которые в Ярослав­ской губернии начали создаваться только в августе - сентябре 1918 г. К концу года в губернии существовало около 8 тыс. комбедов. Поначалу отноше­ние к ним со стороны беднейшей и даже середняцкой части деревни было вполне сочувственное. Крестьяне на­деялись, как отмечалось на собрании Голицынской во­лости Мышкинского уезда, что "только комбеды могут правильно распределить все продукты первой необходи­мости".

Однако со временем деятельность комбедов стала вы­зывать у крестьян недовольство и раздражение. Как пи­сал в своей жалобе в редакцию одной из центральных газет крестьянин Рыбинского уезда П. Платонов, "сочувственное ранее отношение к коммунистической партии теперь резко изменилось, всюду слышен ропот, недовольство и даже проклятия по адресу комбедов... Везде жалуются на своеволие комбедов и полный с их стороны произвол, взяточничество, на полную безнака­занность их действий, наложение контрибуций..., на отобрание хлеба, скота, даже племенного, и всего, что понравится членам комбедов... ". Такие действия комбе­дов вносили раскол в крестьянскую среду, создавали почву для массового недовольства властями.

Очень низкие нормы продовольственных пайков тол­кали многих горожан, а подчас и крестьян, на самостоя­тельные поиски продовольствия. Они отправлялись в де­ревню и покупали или, что бывало чаще, обменивали какие-либо промтовары на продовольствие. Затем сами вывозили эти продукты по железной дороге. Опасаясь, что такие заготовки могут резко сократить поступление продовольствия в государственный фонд, власти встали на путь их жесткого регулирования. Была объявлена война "мешочничеству" и "спекуляции".

На многих железнодорожных станциях в губернии были расположены заградительные отряды продармии. Они находились, например, в Ростове, Семибратове, Петровске, Данилове, на станциях Итларь, Коромысло-во, Пучковская и др. Заградотряды состояли чаще всего из 10 - 20 человек и имели право задерживать пасса­жирские составы и проводить проверку того, что везут пассажиры. Согласно инструкции, данной заградотря-дам, каждому пассажиру разрешалось провезти не более 10 фунтов хлеба, 5 фунтов мяса, двух фунтов жира, а также картофель и овощи без ограничений. Продукты, провозимые сверх нормы, отбирались. Поскольку поезда нельзя было задерживать надолго, проверка пассажиров проводилась очень быстро. Содержимое и вес мешков определялось на ощупь и на глаз. Отобранные продукты выносились на платформу, но взвешивались и сдавались на склад только после отправления поезда. Вполне по­нятно, что все это приводило к множеству злоупотребле ний. Сами представители властей были вынуждены док­ладывать в Совнарком, что "количество продуктов, рек­визируемых заградительными отрядами, настолько не­значительно, что вряд ли играет роль для питания насе­ления Республики... Заградотряды следует сократить до минимума..,",

Все эти суровые меры властей вызывали справедли­вое недовольство населения. К этому следует добавить, что осенью 1918 г. Совнарком принял Декрет о чрезвы­чайном революционном налоге, который предусматривал конфискацию у городской и сельской буржуазии денеж­ных накоплений. Фактически этот налог в деревне соби­рался с основной массы крестьян за исключением одной бедноты. Иногда ставки его были так высоки, что кре­стьяне просто не в состоянии оказывались его уплатить. Местные Советы ни на какие уступки крестьянам в этом вопросе не шли. Крестьяне писали многочисленные жа­лобы в Москву, но и они не всегда помогали. Этот рево­люционный налог стал еще одной причиной нарастания напряженности в ярославской деревне. Борьба с мешоч­ничеством и выполнение революционного налога, как сообщали из Даниловского уездного исполкома, привели к тому, что "настроения населения стали в значительной степени антисоветскими". Осенью 1918 г. появились многочисленные призывы не подчиняться властям и "требовать созыва Учредительного собрания". Дело дош­ло до того, что целые селения на своих сходах выносили об этом приговоры и выбирали своих представителей в Учредительное собрание. И это происходило почти через год после его разгона,

Дезертирство

Еще одним серьезным фактором напряженности в губернии стало такое явление, как дезертирство, то есть от­каз служить в Красной Армии, массовая неявка ново­бранцев на мобилизационные пункты. С лета 1918 г. Красная Армия перешла на мобилизационный принцип формирования. Была создана система военкоматов, через которые и шел призыв в армию крестьянской молодежи. В основе дезертирства в Ярославской губернии лежа­ло множество причин: усталость населения от войны (за тды первой мировой войны в армию было призвано около 130 тыс. ярославцев), недовольство продовольст­венной политикой коммунистов и голод. Ярославская губернская ЧК, которой поручили проанализировать причины этого явления, в качестве одной из основных причин называла очень слабое материальное обеспечение семей красноармейцев. Подчас крестьяне не хотели идти и армию именно потому, что их семьи в материальном отношении оказывались брошенными на произвол судь­бы и помощи им не оказывалось. Как писал в частном письме один красноармеец, "воевать нечего, когда семья помирает с голода".

О важности именно этого мотива свидетельствует письмо другого ярославского новобранца: "Полтора ме­сяца я был дезертиром, но теперь иду в Красную Ар­мию, так как сенокос окончил и вообще убрал тяжелую работу".

Но все же значительная часть призывников не жела­ла идти на фронт. Масштабы дезертирства быстро нарас­тали. Центральная комиссия по борьбе с дезертирством регулярно сообщала данные о числе задержанных дезер­тиров. Например, только за неделю с 8 по 15 марта 1919 г. в Ярославской губернии было задержано 893 де­зертира, в Костромской - 1 852 человека. Очевидно, что задерживалась только часть дезертиров. Масштабы этого явления были много больше.

Власти пытались жесткой политикой, репрессивны­ми мерами бороться с этим злом. 7 октября 1918 г. председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий подписал специальный приказ о дезертирах. Выявлять и доставлять дезертиров в штаб ближайшей воинской час­ти должны были сельские Советы и комбеды. Персо­нальная ответственность возлагалась на председателей сельсоветов и комбедов. Согласно этого приказа, дезер­тиры, оказавшие сопротивление при задержании, долж­ны были расстреливаться на месте.

Крестьянские выступления

Но и эти жесткие меры не помогали. В ответ на насилие дезертиры уходили в лес и начинали вести партизан­скую войну против властей. По при­близительным данным, в отдельные месяцы 1919 г. об­щая численность "бело-зеленых банд", как их называли власти, достигала в губернии 20 - 30 тыс. человек. Если учесть, что среди них была значительная часть дезерти ров, то получается, что их число в губернии достигало нескольких тысяч человек. Дезертиры пользовались поддержкой местного населения, поэтому властям очень трудно было вести борьбу с ними. Вооруженные кресть янские выступления различной интенсивности продол жались в Ярославской губернии на протяжении всей гражданской войны.

Во время белогвардейского мятежа в Ярославле для отвлечения сил красных от города Перхуров попробовал поднять крестьянские восстания в нескольких волостях Ярославского уезда. Так, с помощью посланных из Яро славля офицеров такая попытка была предпринята в се­ле Диево-Городище. Посланцы Перхурова объявили и волости как набор добровольцев, так и обязательную мобилизацию мужского населения. Всем им было выда­но оружие. По замыслу организаторов, восставшие должны были ударить в тыл красным частям А.И. Гек кера, ведущим наступление на Тверицы. Для подавле­ния этого выступления из Костромы на пароходе при был сводный революционный отряд. Он высадился сна­чала в районе Николо-Бабайковского монастыря и уже оттуда на следующий день начал на пароходах наступ­ление на Диево-Городище. Какого-либо серьезного со противления в селе оказано не было. Красные не поте­ряли ни одного человека ни убитыми, ни ранеными.

В июле 1918 г. произошло крупное восстание кре­стьян в Пошехонском уезде. Центрами выступления стали Ериловская волость и село Белое. В селе Белом бывшие офицеры создали из крестьян вооруженный от­ряд и двинули его на Пошехонье, поставив целью сверг­нуть в уезде Советскую власть. Восстание охватило тер­риторию четырех-пяти волостей и продолжалось при­мерно одну неделю. Только с прибытием регулярных вооруженных сил из Рыбинска восстание было подавле­но.

В середине октября 1918 г. во время мобилизации произошли крестьянские выступления в Ильинской, Ва сильковской и Микляевской волостях Угличского уезда. Кроме отказа служить в Красной Армии восставшими выдвигались лозунги созыва Учредительного собрания. В уезд были посланы регулярные части. Через несколь­ко дней угличский уездный военком телеграфировал в Ярославль: "Все ликвидировано. Обложили контрибуци­ей, взяли заложников. Белые растерялись. Красные дей­ствовали решительно".

Мологское восстание

Самым крупным по масштабам в 1918 г. было Мологское восстание, которое произошло в конце октября - на­чале ноября и охватило ряд волостей Мологского и Мышкинского уездов. Конкретным пово­дом к выступлению послужила опись хлебных запасов, проводившаяся в уезде, в ходе которой комбеды нало­жили на крестьян многочисленные "контрибуции" и осуществляли разного рода "реквизиции". Среди кресть­ян быстро распространились слухи о том, что большеви­ки заберут весь хлеб и зимой придется голодать. Масла в огонь добавили также злоупотребления местной власти и Мологской чрезвычайной комиссии.

Выступление началось как стихийное, но находив­шиеся в уезде офицеры (как из местных жителей, так и бежавшие из Ярославля после подавления мятежа) по­пытались придать движению более или менее организо­ванный характер. Именно бывшие офицеры были ини­циаторами проведения мобилизации мужского населе­ния от 18 до 45 лет в "народную армию". Они специаль­ным приказом обязали сдавать в пользу восставших продукты питания.

Центрами восстания стали села Покровское-на-Сити, Некоуз, Веретея и другие. В них были разогнаны Сове­ты, на место которых вернулись волостные старшины. Затем главные силы крестьян двинулись на город Моло-гу. В Мологе было введено осадное положение, был соз­дан Военно-революционный комитет. В момент наиболее критической ситуации на пристани Мологи стоял паро­ход под парами, готовый в любой момент момент эва­куировать из города представителей Советской власти. Но этого не произошло. Вскоре на помощь Мологе по­дошел пароход из Рыбинска, на котором прибыл Рыбин­ский коммунистический отряд, и угроза была ликвиди­рована.

Восставшие захватили также железнодорожные станции Харино, Шестихино, Маслово. Возникла угроза захвата станции Волга и стратегически важного мости через Волгу. В этом случае реакция властей была мгно венной и жесткой. В Мологский и Мышкинский уезды были направлены вооруженные отряды железнодорож ной охраны, отряды Рыбинской, Угличской и Мышкин ской ЧК, другие части. Соединениям регулярной армии и частям особого назначения крестьяне не могли оказать серьезного сопротивления. Отряды красных повсюду продвигались практически беспрепятственно.

Несмотря на отсутствие серьезного сопротивления со стороны крестьян, карательные отряды действовали очень жестко: в волостях вводилось осадное положение, производились аресты, брались заложники, осуществля лись расстрелы. 9 ноября 1918 г. последний отряд вер ну лея в Рыбинск. Выступление было подавлено.

Очередной всплеск крестьянских выступлений в Ярославской губернии пришелся на лето 1919 г. и был связан с ужесточением продовольственной политики го­сударства, в частности с введением продразверстки. К лету образовалось три основных очага крестьянских вое станий: первый включал Угличский, Мышкинский и частично Мологский уезды, второй - Пошехоно-Володар-ский уезд и третий - Даниловский и Любимский уезды.

По некоторым приблизительным данным, в отдель­ные месяцы отряды восставших в целом по губернии на­считывали до 20 тыс. человек. Обстановка в губернии была настолько тревожной, что 3 июля 1919 г. в Яро­славле был образован губернский революционный коми­тет и оперативный штаб по борьбе с восстаниями. Воен но-революционные комитеты создавались также в уез­дах, охваченных крестьянскими выступлениями.

На территории Мышкинского и Угличского уездов центрами крестьянских выступлений стали Васильков-ская, Богородская, Климатинская и Юрьевская волости. Только в Мышкинском уезде находилось до 2000 дезер­тиров. Для подавления этого восстания сюда были по­сланы различные отряды под общим командованием ко­мандира 46-го Рыбинского стрелкового полка железно­дорожной охраны Д. Кузьмина, к которому позже доба­вился отряд Ярославской ЧК под командованием А.Ф. Френкеля. Развернулись самые настоящие сраже­ния, имелись большие потери с обеих сторон. Среди захваченных красными трофеев упоминались не только винтовки и пулеметы, но даже два орудия. Д. Кузьмин издал приказ, согласно которому все явившиеся с по­винной дезертиры прощались и отправлялись в Красную Армию. Таким образом, удалось по двум уездам обеспе­чить явку с повинной более одной тысячи человек.

Не желавшие сдаваться мятежники были оттеснены в соседнюю Тверскую губернию, и, как сообщал: предсе­датель Ярославской ЧК в губком партии, "в уезде круп­ных банд не осталось".

Еще более крупным был масштаб крестьянских вы­ступлений в Пошехоно-Володарском уезде в июле 1919 г. Здесь в лесах скопилось около 5 тыс. дезертиров из Ярославской, Вологодской и Череповецкой губерний. Дело дошло до того, что повстанцы двинулись на Поше-хонье-Володарск, намереваясь захватить город. По­скольку этот район являлся ближайшим тылом 6-й ар­мии Северного фронта, Реввоенсовет армии 5 июля объ­явил район Вологда - Буй - Кострома - Ярославль - По-шехоно-Володарск на осадном положении. Для борьбы с дезертирами было создано объединенное командование под руководством члена РВС б-й армии А.М. Орехова.

На помощь Пошехоно-Володарску были посланы ре­гулярные части, в том числе артбатарея из двух орудий из Рыбинска. У деревни Михалково произошло ожесто­ченное столкновение красных с отрядами дезертиров. Красными была использована артиллерия, благодаря чему восставшие были отброшены и начали отходить на север. Но с севера им навстречу выступили части б-й армии. Около села Пречистое восставшие были оконча­тельно разбиты, их общие потери составили около 500 человек убитыми и ранеными.

Архивные документы свидетельствуют о весьма ха­рактерной особенности крестьянско-дезертирских вы­ступлений на этом этапе: практически везде они воз­главлялись бывшими офицерами, которые в обязатель­ном порядке проводили мобилизацию крестьян в свои отряды и пытались максимально быстро сколотить более или менее боеспособные части. Так, в Пошехоно-Володарском уезде мобилизации подлежало мужское на­селение от 18 до 45 лет. А одним из руководителей вос­ставших был бывший генерал Мейер, который был схвачен красными и расстрелян. При первых же столк­новениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли ока­зать серьезного сопротивления.

После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить вос­ставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обна­руживать своего местонахождения.

Ликвидация "зеленого движения"

Для ликвидации так называемого "зеленого движения" в этот период власти неоднократно использовали такую меру, как объявление амнистии всем дезертирам. Например, согласно Декрету ВЦИК от 5 ноября 1919 г. с 10 по 25 ноября была объявлена добровольная явка дезертиров. Все доб­ровольно явившиеся в эти дни амнистировались и на общих основаниях призывались в Красную Армию. Многочисленные воззвания к дезертирам распространялись в это время по многим уездам. "Опомнись же, де­зертир, - было написано в одном из них, - и если тебе дорога своя жизнь, семья и имущество, то не медля ни минуты явись и передай в руки правосудия тех, которые вели и ведут тебя и твою семью к полному разорению". Эта мера оказалась достаточно эффективной. Как запи­сал в своем дневнике один из руководителей повстанцев Г. Пашков, "народу с каждым днем становится мень­ше", у многих крепнет убеждение, что лучше "удрать из землянки и благополучно, без каких-либо серьезных по­следствий устроиться в Красной Армии, чтобы выпус­тить своих семейных и родных из тюрьмы на свободу".

Власти несколько раз объявляли явку дезертиров с повинной. За неделю с 28 марта по 3 апреля 1920 г., например, в Ярославской губернии явились с повинной 3 599 человек. Победы Красной Армии на основных фронтах гражданской войны также свидетельствовали о прочности коммунистической власти и подрывали соци­альную базу антисоветских выступлений.

Оставшиеся на свободе некоторые руководители кре­стьянских отрядов (чаще всего офицеры) и часть наибо­лее непримиримых по отношению к коммунистам кре­стьян продолжили вооруженную борьбу, но теперь эта борьба все чаще принимала форму бандитизма и выли­валась в элементарную уголовщину. В 1920 г. наиболее часто сообщения о такого рода действиях поступали из Даниловского и Любимского уездов.

Так, переодевшись в красноармейскую форму, бан­диты совершили нападение на село Закобякино. Было убито 6 работников волисполкома, разграблена почта и правление местного кооператива. С захваченными день­гами бандиты скрылись.

Вскоре подобное же нападение было совершено на Осецкий волостной исполком. Выло убито два члена ис­полкома, начальник районной милиции и милиционер, По рассказам местных жителей, стало ясно, что эти на­падения - дело рук Пашкова и братьев Озеровых. Для их поимки был послан отряд Ярославской губернской ЧК, которому вскоре удалось уничтожить основные силы бандитов. Пашков, Туманов, братья Сперанские были убиты при перестрелке, но братьям Озеровым удалось схвачен красными и расстрелян. При первых же столк­новениях с частями Красной Армии эти отряды снова превращались в толпы крестьян, которые не могли ока­зать серьезного сопротивления.

Летом и осенью 1919 г. самым опасным для Совет­ской власти стал район Даниловского и Любимского уездов. По данным губернской чрезвычайной комиссии, здесь и на соседней территории Костромской губернии собралось около 8 тыс. дезертиров. Трудность борьбы с ними усугублялась тем, что эта местность покрыта гус тым лесом, который тянулся на 70 верст в длину и на 60 верст в ширину. Район изобиловал болотами, реками и был практически непроходим, особенно весной и осе­нью. Здесь трудно было использовать регулярные части Красной Армии.

Какой-либо объединенной "армии" у повстанцев не было. Наиболее крупные отряды возглавляли бывшие офицеры - братья Озеровы и Г. Пашков. В июле они ак­тивизировали свою деятельность на участке железной дороги Ярославль - Данилов - Любим, в частности, на короткий срок захватили станцию Путятино и разъезд Вахромеево. Было прервано движение на этом участке дороги. Но вскоре отрядом Ярославской ЧК станции бы­ли освобождены и движение поездов восстановлено.

После этих событий центр восстания переместился в Любимский уезд. В районе деревни Михалево красные части сделали попытку окончательно уничтожить вос­ставших, которые понесли большие потери и отступили в леса на границе с Костромской губернией. Здесь они использовали тактику партизанских действий, стараясь не встречаться с основными силами красных и не обна­руживать своего местонахождения. бежать и на этот раз. Один из братьев был пойман толь ко в 1925 г., судьба другого неизвестна.

Более всего в конце гражданской воины "отличилась" банда Ефима Скородумова ("Юшко"), дей ствовавшая на границе Ярославской, Иваново-Возне сенекой и Владимирской губерний в пределах Ростов ского уезда. В одной из деревень банда сожгла школу вместе с учительницей, ограбила целый ряд кооперати­вов, сельскохозяйственных товариществ, мельницу. Ня счету банды было множество убийств. Общая сумма на грабленного к началу 1920 г., как потом выяснило след ствие и суд, достигла более одного миллиарда рублей, что было очень много даже в условиях того масштаба цен. "Народные защитники" превращались в обычных уголовников.

Стремясь максимально быстро подавить всякого рода антисоветские выступления, власти в то же время пони­мали, что одними репрессиями и административными мерами найти взаимопонимание с крестьянством невоз­можно. Поэтому была предпринята попытка усилить агитационно-разъяснительную работу среди крестьян.

Беспартийные крестьянские конференции

В октябре 1919 г. по постановлению Ярославского губкома партии во всех уездах стали проводиться бесплатийные крестьянские конференции. Это была новая форма работы, она впервые появилась именно в Ярославской губернии. На конференциях, куда избирали по одному делегату от 50 крестьянских дворов, были представлены самые разные категории сельского населения. Как указывал секретарь Ярославского губкома РКП(б) Н.П. Растопчин, "на кон­ференциях были представлены бедняки, середняки, сельские учителя и даже кулаки и бывшие офицеры", поэтому по всем обсуждаемым вопросам происходили очень бурные дискуссии. На обсуждение выносились са­мые злободневные вопросы - земельная и продовольст­венная политика, помощь семьям красноармейцев, со­циальная политика и т.д. Нередко конференция стано­вилась ареной самой ожесточенной борьбы, самой острой критики действий властей.

Губком и уездные комитеты партии направляли на беспартийные конференции своих работников, использонпли конференции для разъяснения крестьянам основ­ных направлений своей политики, справедливо полагая, что лучше иметь дело с недовольством крестьян на кон-(|>еренциях, чем загонять это недовольство вглубь, тол­кая крестьян на вооруженную борьбу. Беспартийные крестьянские конференции стали очень распространен­ной формой налаживания контактов между городом и деревней. Они в определенной степени способствовали росту взаимопонимания между властью и народом.

Таким образом, Советская власть в осуществлении своей внутренней политики в годы гражданской войны использовала не только репрессии. Да и масштабы ре­прессий не были так велики, как об этом пишет в по­следние годы пресса. Как показывают архивные доку­менты, в том числе и архивы губернской чрезвычайной комиссии, в Ярославской губернии с августа 1918 г. по март 1922 г. по приговорам губернской ЧК было рас­стреляно 355 человек и 219 смертных приговоров было нынесено за это же время уездными чрезвычайными ко­миссиями. Ни о каких десятках тысяч расстрелянных нет и речи. Масштабы красного террора в губернии, да и и целом по стране, не позволяют говорить о том, будто Советская власть в те годы держалась исключительно на терроре.

Но все-таки тяготы войны, суровые меры "военного коммунизма" давали о себе знать. К концу гражданской войны, несмотря на то, что с крестьянскими восстания­ми было покончено, политические настроения ярослав­ского крестьянства были далеки от безоговорочной под­держки Советской власти. Наглядным свидетельством этого являлись частные письма крестьян, перехваченные военной цензурой. Так, например, из села Ильинское-Хованское Ярославской губернии отец писал сыну-красноармейцу М.П. Маляеву в армию: "Жизнь наша сложилась самая тяжелая, у нас все забирают, взяли 55 пудов картофеля, скоромного масла и шерсть".

По материалам военной цензуры местные власти проводили соответствующие проверки. Они показали, что большинство таких писем принадлежало крестья­нам, которые вполне лояльно относились к власти, пла­тили все налоги и не были замечены в каких-либо анти­советских действиях. Таким образом, глухое недовольство накапливалось в самой толще ярославского крестьянства. Это недовольст­во все более овладевало теми категориями крестьян, ко­торые до сих пор в основном поддерживали власть. Это был тревожный сигнал. Он свидетельствовал о том, что политика "военного коммунизма" действительно себя изживала.