Полный курс лекций по русской истории. §1. Предмет курса русской истории

14.12.2023 Внешкольная жизнь

Сергей Фёдорович Платонов (16 (28) июня 1860, Чернигов, Российская империя - 10 января 1933, Самара, СССР) - русский историк. Член-корреспондент Петербургской академии наук с 5 декабря 1909 года по Историко-филологическому отделению, действительный член Российской академии наук с 3 апреля 1920 года.

Биография

Единственный ребёнок в семье коренных москвичей, заведующего Черниговской губернской типографией Фёдора Платоновича Платонова и его жены Клеопатры Александровны (урождённой Хрисанфовой). В 1869 году они переехали в Санкт-Петербург, где отец будущего историка дослужился до должности управляющего типографией Министерства внутренних дел и выслужил с 1878 года потомственное дворянское достоинство .

В Петербурге Сергей Платонов учился в частной гимназии Ф. Ф. Бычкова. Каникулы юный гимназист проводил в доме московских родственников на окраине Петербурга. На семнадцатом году жизни долго и тяжело болел тифом.

О занятиях историей вначале не помышлял, писал стихи и мечтал о карьере профессионального литератора, что и привело 18-летнего юношу в 1878 году на историко-филологический факультет Петербургского университета. Однако невысокий уровень преподавания литературоведческих дисциплин в университете и блестящие лекции профессора К. Н. Бестужева-Рюмина по русской истории определили его выбор в пользу последней.

Из факультетских профессоров на него оказали наибольшее влияние вышеупомянутый К. Н. Бестужев-Рюмин и, отчасти, В. Г. Васильевский, а также профессора юридического факультета В. И. Сергеевич и А. Д. Градовский.

Платонов был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию. Первоначально намеревался посвятить свою магистерскую диссертацию общественному движению, которое создало ополчение князя Дмитрия Пожарского, но лишний раз убедился в правильности мысли о том, что всякое серьёзное исследование в области древней русской истории невозможно без тщательной разработки источников. По этому пути и решил пойти, избрав в качестве объекта исследования историко-литературные памятники Смутного времени.

Для решения поставленной задачи привлёк более 60 произведений русской письменности XVII века, изученных им по 150 рукописям, многие из которых оказались открытием для науки. В 1888 году опубликовал диссертацию, которая сначала печаталась в Журнале Министерства народного просвещения, отдельным изданием, а 11 сентября того же года успешно защитил её на степень магистра русской истории, что позволило ему занять с 6 февраля 1889 года должность приват-доцента, а с 1890 года - профессора по кафедре русской истории Петербургского университета.

В 1895-1902 годах был приглашён, как один из наиболее талантливых университетских профессоров, в качестве преподавателя русской истории к великим князьям Михаилу Александровичу, Дмитрию Павловичу, Андрею Владимировичу и великой княгине Ольге Александровне.

Исходя из высказанной С. М. Соловьёвым «широкой исторической идеи», согласно которой начало новой России следует искать не в реформах Петра I, а в событиях Смутного времени, определил тему своей докторской диссертации: «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. (опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время)». Первые строки диссертации написал в начале 1896 года, а в 1899 году «Очерки…» вышли отдельным изданием.

30 октября 1899 года защитил «Очерки…» в Киеве в университете св. Владимира в качестве докторской диссертации (официальным оппонентом выступил профессор В. С. Иконников).

С 1900 по 1905 год был деканом историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета.

В 1903 году возглавил вновь созданный Женский педагогический институт (первый в России женский педагогический вуз), который привёл в образцовое состояние.

В 1912 году, к 30-летию преподавательской деятельности, был утверждён в звании заслуженного ординарного профессора, после чего в январе 1913 года вышел на пенсию, передав кафедру своему ученику С. В. Рождественскому и перейдя на ставку сверхштатного профессора.

Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1882). Магистерская диссертация: «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник» (1888). Докторская: «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI - XVII вв.» (1899). Доцент (1888), профессор (1890) кафедры русской истории, декан историко-филологического факультета (1900-05). Вел занятия на , в , Женском педагогическом институте (директор в 1903-16), а Академии Генерального штаба, Александровской военно-юридической академии. Преподавал историю в царской семье. Член-корр. Петербургской АН (1909), академик РАН (1920).

После Октябрьской революции пошел на сотрудничество с большевиками, внес значительный вклад в сохранение архивов России. Председатель Археографической комиссии (1918-29), директор Археологического института (1918-23), заведующий Петроградским отделением Главархива (1918-23), директор Пушкинского Дома (1925-29), директор Библиотеки АН СССР (1928-29). Академик-секретарь отделения гуманитарных наук АН СССР (1929). В 1930 арестован по т.н. «Академическому делу» и сослан в Самару. Исключен из АН, восстановлен в 1968.

Основным направлением исследований являлась история Смуты, которую анализировал не только с политической, но и социально-экономической точки зрения. Рассматривал Смуту как постепенное сползание всех социальных групп Московского государства в кризис. По Платонову, кризис политический (пресечение династии и борьба за власть внутри высших слоев) переходит в кризис социальный (вовлечение в военное противостояние различных социальных слоев и представителей национальностей) и, наконец, заканчивается объединением всех «здоровых сил общества» для борьбы с интервенцией и анархией. Решающую роль сыграли «средние слои» (купечество, средние землевладельцы, зажиточные ремесленники и т.д.). Исследования Платонова по истории Смуты стали классикой и не утратили своего научного значения до сих пор. Являлся автором популярного курса лекций для высшей школы и учебников для средних учебных заведений.

Сочинения:

Древнерусские сказания и повести о Смутном времени как исторический источник. СПб., 1888;

Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.: Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. СПб., 1899;

Лекции по русской истории. СПб., 1899;

Борис Годунов. Пг., 1921;

Иван Грозный. Пг., 1923;

Прошлое русского севера: Очерки по истории колонизации Поморья. Пг., 1923;

Москва и Запад в XVI-XVII веках. Л., 1926;

Академик С.Ф. Платонов: Переписка с историками: В 2 т. М., 2003-2011. Т. 1-2;

Собрание сочинений в 6 томах. М., 2010-2013. Т. 1-3. (продолжающееся издание).

Место рождения

Чернигов

Место смерти

Образование

Санкт-Петербургский университет, Историко-филологический факультет (1882)

Годы работы в университете

Этапы карьеры в университете

Основные вехи жизни, карьера вне университета

В 1890-1900х гг. преподавал историю детям царской фамилии. С 1903 г. директор Женского педагогического института. С 1908 г. член-корреспондент, с 1920 г. академик Академии наук. Член Русского исторического общества, преподавал на Бестужевских курсах. В 1918-1923 гг. П. - директор Археологического института и глава Петроградского отделения Главархива. В 1918-1929 гг. П. становится председателем Археографической комиссии, членом которой был с 1894 г. В 1925-1928 гг. директор БАН, в 1925-1929 гг. директор Пушкинского дома. С 1929 г. академик-секретарь Отделения гуманитарных наук и член Президиума АН. В 1930 г. вместе с учениками осужден на 5 лет по сфабрикованному «Академическому делу», за контрреволюционный заговор и за сокрытие важных исторических документов. Умер в ссылке в Самаре. Реабилитирован в 1967 г.

Премии

Уваровская премия (1890) за сочинение «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века, как исторический источник» (1888)

Область научных интересов, значение в науке

П. – крупнейший представитель «петербургской исторической школы» рубежа XIX-ХХ вв., чья деятельность и научные работы оказали фундаментальное влияние на развитие российской исторической науки. В методологическом плане П. представлял эмпирическое направление петербургской школы – свое представление об основах «исторического ремесла» ученый изложил, в частности, в «Обзоре источников летописного типа» (1905) и в курсе лекций по русской истории (последняя редакция – 1917 г.). Задача систематизации методов исторического исследования, выработанных петербургской научной традицией, была решена П. прагматически, в целях создания прочной основы для исторического построения. Так, П. намеренно упрощал понятие «исторический источник», сводя его к «письменному остатку старины». Источники подразделялись им на летописные и юридические, а критика источника на внешнюю и внутреннюю. Внешняя критика предусматривала рассмотрение внешней формы источника и отвечала на вопрос о «подделке», понятие которой, естественным образом, противопоставлялось понятию «подлинности». Внутренняя критика включала в себя «критику текста» (критика происхождения) и «критику факта». Критика факта имела целью установление истинности показания источника. Эта задача решалась путем выявления «угла зрения», с которого данный источник был создан. Из понимания П. задач «внешней критики» источника и «критики текста» вытекало и требование детального археографического описания источника. В своих «Лекциях по русской истории» П. допускал «построение общей схемы» того или иного исторического процесса, но только там, где «факты уже собраны и освещены» и отказывался понимать историю как «науку о законах исторической жизни человеческих обществ». В представлении лидера петербургской исторической школы «история есть наука, изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места, и главной целью ее признается систематическое изображение развития и изменений жизни отдельных исторических обществ». При таком подходе методология исторического построения и синтеза фактически выводилась за пределы теоретической регламентации и оставалась сферой индивидуального творчества исследователя. Это обстоятельство предопределило многообразие и разность историко-теоретических воззрений многочисленных учеников П. (в том числе таких известных строителей «схем» русской истории как Н.П. Павлов-Сильванский и А.Е.Пресняков). Для самого же П. проблемы построения «схемы русской истории» были вторичны, и в своих лекциях по русской истории, как показано в историографии, он в целом следовал схемам В.О.Ключевского. В то же время весьма существенен вклад П. в разработку ряда конкретно-исторических проблем (опричнина, земские соборы, личность Петра Великого и др.) , но прежде всего – в историю Смуты начала XVII в., комплексную реконструкцию хода которой П. создал, опираясь и вводя в научный оборот огромный источниковый материал. П. являлся крупнейшим деятелем и организатором науки и образования своего времени. Немаловажными обстоятельствами, помогавшими успеху административных начинаний П., были его позиция убежденного «государственника» (в связи с чем, П. иногда причисляют к т.н. «консервативной» или «охранительной» историографии) и способность вести диалог с властью при различных политических режимах. С конца 1890-х по конец 1920-х гг. П. играл ведущую роль в деятельности Археографической комиссии, координируя ее издательские предприятия и возглавляя работу по выработке правил издания исторических документов. В 1900-1910-ее гг. П. организатор и первый директор Женского Педагогического института, руководитель ряда проектов в ведущих научных обществах начала ХХ в. – Русского исторического общества и Общества любителей древней письменности. После 1917 г. П. прочно занял позицию неформального лидера «старой школы», группировавшейся вокруг системы учреждений РАН, ряд ключевых постов в которой занимал П. В литературе подчеркивается значение П. как одного из основных организаторов архивного дела в первые годы советской власти. Несмотря на трагическую судьбу (арест в 1930 г. и гибель в ссылке), П., начиная со второй половины 1930-х гг. приобретает статус «классика» в советской историографии, а в постсоветскую эпоху П. оказывается одним из наиболее изучаемых в исследовательской литературе представителей российской исторической науки XIX-XX вв.

Диссертации

1888МагистерскаяДревнерусские сказания и повести о смутном времени XVII в., как исторический источник 1899ДокторскаяОчерки по истории смуты в Московском государстве XVI – XVII вв.

Год защиты	Тип диссертации	Название диссертации

Основные курсы

Основные труды

1. Собрание сочинений в 6 тт. [Продолж. изд.]. М., 2003-2010. Т.1-2.;
2. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века, как исторический источник. СПб., 1888. 372с. [Электронный ресурс ]
3. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. СПб., 1899. 665с. [Электронный ресурс ]
4. К истории Московских земских соборов СПб., 1905. 88с. [Электронный ресурс ]
5. Московское правительство при первых Романовых. СПб., 1906. 56с. [Электронный ресурс ]
6. Статьи по русской истории (1883-1902). СПб., 1912. [Электронный ресурс ]
7. Лекции по русской истории. Пг., 1917. 748с. [Электронный ресурс ]
8. Борис Годунов. Пг., 1921. 157с. [Электронный ресурс ]
9. Иван Грозный Пг., 1923. 160с. [Электронный ресурс ]
10. Москва и Запад в XVI-XVII вв. Л., 1925. 150с. [Электронный ресурс ]
11. Проблема русского Севера в Новейшей историографии. Л., 1929. 114 с.
12. Академик С.Ф.Платонов: переписка с историками. М., 2003-2011. Т.1-2.

Основная биобиблиография

Библиография: Романов Б.А. , Список трудов С. Ф. Платонова, // Сб. ст. по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову, Пг., 1922. С. VI-XII; Список печатных трудов академика С. Ф. Платонова с 1923 г. / Подгот. В. А. Колобков // АЕ за 1993 год. М., 1995. С. 319-320.

Лит.: Сб. ст. по русской истории, посвященных С.Ф. Платонову, Пг., 1922. Цамутали А.Н. Глава петербургской исторической школы: Сергей Фёдорович Платонов // Историки России. XVIII - начало XX века. М., 1996. С. 538-552; Брачев В.С. Русский историк С.Ф. Платонов. Учёный. Педагог. Человек. СПб., 1997; Мамонтова М. А. С.Ф. Платонов, поиск модели исторического исследования: дис. ... к. и. н. Омск, 2002; Шмидт С.О. Сергей Федорович Платонов (1860 1933) // Путь историка: Избранные труды по источниковедению и историографии. М.,1997. С.495-554.; Шмидт С.О. Сергей Фёдорович Платонов (1860-1933) // Портреты историков: Время и судьбы. Т. 1. М.; Иерусалим, 2000. С. 100-135; Ростовцев Е.А. А. С. Лаппо-Данилевский и С.Ф. Платонов (к истории личных и научных взаимоотношений) // Проблемы социального и гуманитарного знания: Сб. научных работ. Вып. I. СПб., 1999. С. 128-165; Брачев В.С. Крёстный путь русского историка. Академик С.Ф. Платонов и его «дело». СПб., 2005.; Брачев В.С. Травля русских историков. СПб., 2006; Брачев В.С. Служители исторической науки: академик С. Ф. Платонов, профессор И. Я. Фроянов. СПб., 2010; Митрофанов В.В. С.Ф.Платонов и развитие истории образования в России (до 1917 г.). Лангепас; Екатеринбург, 2009. Шмидт С.О. Историк С.Ф. Платонов – ученый и педагог (к 150-летию со дня рождения). М.,2010; Митрофанов В.В. С. Ф. Платонов и научно-краеведческие общества, архивные комиссии России. Челябинск,2011; Памяти академика С.Ф.Платонова: исследования и материалы / Сб. статей под ред. А.Ю.Дворниченко, С.О.Шмидта. СПб., 2011. 502с.Авторский коллектив: А.А. Амосова, В.В. Андреева, Д.А. Баринов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, И.П. Потехина, Е.А.Ростовцев, И.В. Сидорчук, А.В. Сиренов, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов, А.К.Шагинян и др.

Сетевой биографический словарь профессоров и преподавателей Санкт-Петербургского университета (1819-1917). СПб., 2012-.
Ред. коллегия: проф.Р.Ш. Ганелин (руковод. проекта), проф. А.Ю. Дворниченко /отв. ред/, доц. Т.Н.Жуковская, доц. Е.А.Ростовцев /отв. ред./, доц. И.Л. Тихонов. Авторский коллектив: А.А. Амосова, В.В. Андреева, Д.А. Баринов, Ю.И. Басилов, А.Б. Богомолов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, А.Л. Корзинин, Е.Е. Кудрявцева, С.С. Мигунов, И.А. Поляков, И.П. Потехина, Е.А. Ростовцев, А.А. Рубцов, И.В. Сидорчук, А.В. Сиренов, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов, А.К.Шагинян, В.О. Шишов, Н. А. Шереметов и др.

Петербургская историческая школа (XVIII - начало XX вв.): информационный ресурс. СПб., 2016-.
Ред. коллегия: Т.Н. Жуковская, А.Ю. Дворниченко (руковод. проекта, отв. ред.), Е.А. Ростовцев (отв. ред.), И.Л. Тихонов
Авторский коллектив: Д.А. Баринов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, И.П. Потехина, Е.А.Ростовцев, И.В. Сидорчук, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов и др.

Сергей Федорович Платонов - русский историк, академик Российской академии наук (1920), профессор Петербургского университета, глава «петербургской исторической школы», критик междисциплинарного подхода к методологии исторического познания, предложенного А.С. Лаппо-Данилевским; автор учебников по русской истории для высшей и средней школы; противник марксистско-ленинского «классового» подхода к изучению исторических процессов; главный обвиняемый по «академическому делу» 1929-1930 годов.

Ранние годы

С.Ф. Платонов родился 16 (28) июня 1860 года в Чернигове. Был единственным ребёнком в семье заведующего Черниговской губернской типографией Фёдора Платоновича Платонова и его жены Клеопатры Александровны (урождённой Хрисанфовой). В 1869 году родители – коренные москвичи - переехали в Санкт-Петербург, где отец будущего историка дослужился до управляющего типографией Министерства внутренних дел и получил дворянский титул.

Едва ли не первой книгой, прочитанной юным Платоновым, была подаренная ему отцом «История государства Российского» Н.М. Карамзина.

Однако о занятиях историей юноша вначале не помышлял. Он писал стихи и мечтал о карьере профессионального литератора. В 1878 году 18-летний Платонов поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Однако невысокий уровень преподавания литературоведческих дисциплин в университете и блестящие лекции профессора К. Н. Бестужева-Рюмина по русской истории определили его выбор в пользу последней.

Из факультетских профессоров на молодого Платонова оказали наибольшее влияние вышеупомянутый К. Н. Бестужев-Рюмин, отчасти В. Г. Васильевский, а также профессора юридического факультета В. И. Сергеевич и А. Д. Градовский – виднейшие представители первого поколения «петербургской исторической школы».

В университете С.Ф. Платонов включился в деятельность образованного по инициативе А.Ф. Гейдена в 1882 году студенческого Научно-литературного общества. Общество возглавлялось профессором О.Ф.Миллером. Активными членами Общества становятся студенты И.М. Гревс, С.Ф.Ольденбург, В.И.Вернадский, В.Г.Дружинин, Д.И.Шаховской, Н.Д.Чечулин, Е.Ф. Шмурло, А.С. Лаппо-Данилевский, М.А.Дьяконов и другие в будущем знаменитые учёные, преподаватели историко-филологического факультета.

Первоначально он намеревался посвятить свою магистерскую диссертацию общественному движению, которое создало ополчение князя Дмитрия Пожарского, но лишний раз убедился в правильности мысли о том, что всякое серьёзное исследование в области древней русской истории невозможно без тщательной разработки источников.

С подачи Бестужева-Рюмина, который одним из первых задумался над проблемами создания методологии исторического исследования, С.Ф.Платонов тоже решил пойти по пути разработки источников, избрав в качестве объекта историко-литературные памятники Смутного времени. Для решения поставленной задачи историк привлёк более 60 произведений русской письменности XVII века, изученных им по 150 рукописям, многие из которых оказались открытием для науки.

Работал молодой учёный, что называется «на совесть» - подготовке своей магистерской (кандидатской) диссертации на тему «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени ХVII века как исторический источник» он посвятил более 8 лет. Это в два раза больше того срока, который отводится в настоящее время аспирантам ведущих вузов страны на подготовку и защиту кандидатской диссертации.

В 1888 году (ещё до защиты) С.Ф. Платонов опубликовал свою магистерскую диссертацию в журнале министерства народного просвещения. Вскоре она вышла в виде монографии и была удостоена Уваровской премии Академии наук.

11 сентября того же года состоялась успешная защита диссертации на степень магистра русской истории, что позволило Платонову уже с 6 февраля 1889 года занять должность приват-доцента, а с 1890 года - профессора по кафедре русской истории Петербургского университета.

Профессор С.Ф.Платонов

Всю свою последующую жизнь, вплоть до середины 1920-х годов, учёный преподавал в университете: читал общий курс русской истории, курсы по отдельным эпохам и вопросам, вёл семинарские занятия. Из его семинариев вышли многие известные представители «нового» поколения петербургской исторической школы (П.Г.Васенко, П.Г.Любомиров, Н.П.Павлов-Сильванский, А.Е.Пресняков, Б.А.Романов и др.).

Исходя из высказанной С. М. Соловьёвым «широкой исторической идеи», согласно которой начало новой России следует искать не в реформах Петра I, а в событиях Смутного времени, профессор Платонов определил тему своей докторской диссертации: «Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХVI–ХVII вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время)» .

Спустя 9 лет, в 1899 году диссертация была успешно защищена и тут же вышла отдельной книгой.

Написанная на основе большого числа источников, превосходным литературным языком, эта работа – вершина научного творчества учёного. Используя теорию С.М. Соловьёва о борьбе родовых и государственных отношений в истории России, автор постарался вложить в эту теорию «конкретное содержание и на фактах показать, как погибал в Смуте старый порядок и в каких формах возникал новый порядок, в условиях которого создавалось современное государство». Главный смысл «политических несчастий и социального междоусобия» начала XVII века автор видел в смене господствующего класса – старой знати на дворянство. Среди предпосылок и движущей силы развития Смуты назывались формирование крепостного права, усиление феодального гнёта и социальная борьба «неимущих и обездоленных против богатых и знатных». Опричнина Ивана Грозного определялась Платоновым не как «каприз робкого тирана», а как продуманная система действий по разгрому «удельной аристократии».

В последующие годы профессор Санкт-Петербургского университета С.Ф.Платонов занимал в университете и других учебных заведениях целый ряд важных административных постов, читал лекции, занимался со студентами, состоял членом целого ряда исторических обществ. Единственным источником существования для него и его семьи были доходы от публикуемых произведений и жалование, получаемое на государственной службе. Скорее всего, в силу именно этих обстоятельств, никаких крупных трудов, кроме диссертации, С.Ф.Платонов более не создал.

За «Очерками по истории Смуты» последовала лишь серия популярных статей о деятелях Смутного времени (патриархе Гермогене, Лжедмитрии I и др.), о первых Романовых, Земском соборе 1648–1649, личности и деяниях Петра I.

Все историки науки и биографы Платонова сходятся на том, что последующую широкую известность историку принесли вовсе его научные монографии и статьи, знакомые лишь ряду специалистов. На долгие годы настольной книгой студенчества стали «Лекции по русской истории» (первое издание 1899) С.Ф.Платонова и его же «Учебник русской истории для средней школы» (в 2-х частях, 1909–1910). Отличавшиеся стройностью и доступностью изложения огромного фактического материала, учебники были необычайно популярными в дореволюционной высшей школе и «либеральных» гимназиях, сознательно отмежевавшихся от трудов одиозного монархиста Иловайского.

В 1895-1902 годах С.Ф.Платонов был приглашён (как один из наиболее талантливых университетских профессоров) в качестве преподавателя русской истории к Великим князьям Михаилу Александровичу, Дмитрию Павловичу, Андрею Владимировичу и Великой княгине Ольге Александровне. Однако особым расположением их брата, Николая II, он не пользовался. После 1917 года в бумагах царя обнаружили его записку о профессорах русской истории. В ней были такие строки: «Вполне приличен также и профессор Платонов, обладающий огромной эрудицией; но он сух и уже, несомненно, весьма мало сочувствует культу русских героев; конечно, изучение его произведений не может вызвать ни чувства любви к отечеству, ни народной гордости».

Увы, последний император не разбирался в тонкостях пересмотра позитивистской концепции российской историографии и никак не мог понять, что времена литератора-просветителя Карамзина давно прошли. Перед современной ему исторической наукой стояли совершенно другие задачи, разрешение которых не предполагало ни просветительства, ни воспитания любви к отечеству.

Непростые отношения Платонова с царствующим домом в какой-то степени разбивают миф об учёном, как об одиозном, «официальном» историке-монархисте, бытовавший в стенах Петербургского (а позднее и Ленинградского) университета.

С 1900 по 1905 год профессор Платонов был деканом историко-филологического факультета, одновременно возглавляя кафедру русской истории. По мнению многих коллег и позднейших исследователей, Сергей Фёдорович, используя весь свой авторитет и близость к царской семье, буквально спас факультет от правительственных репрессий, последовавших за студенческими волнениями 1899-1905 годов. Именно при нём на факультете сложился наиболее сильный профессорско-преподавательский состав, ставший гордостью столичного университета. При нём были определены на долгие годы вперёд пути развития «петербургской исторической школы».

В 1903 году профессор С.Ф.Платонов возглавил только что организованный Женский педагогический институт (первый в России женский вуз), который привёл в образцовое состояние.

В 1912 году к 30-летию преподавательской деятельности он был утверждён в звании заслуженного профессора, после чего в январе 1913 года вышел на пенсию, передав кафедру своему ученику С. В. Рождественскому и перейдя на ставку сверхштатного профессора.

В 1916 году, ввиду начавших его тяготить административных обязанностей, Платонов оставил директорство в Женском педагогическом институте. В том же году переехал со всем семейством в просторную квартиру на Каменноостровском проспекте.

«Петербургская школа»: Платонов и Лаппо-Данилевский

В отечественной историографии приводятся совершенно разные, порой прямо-таки полярные оценки взаимоотношений двух крупных учёных конца XIX- начала XX века, профессоров Петербургского университета – С.Ф.Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского.

Основываясь на воспоминаниях, переписке и других свидетельствах, историки склонны говорить как о чисто личном, даже политическом конфликте «аристократа» и кадета-западника Лаппо-Данилевского и «разночинца», но монархиста-патриота С.Ф.Платонова, так и ограничивать сферу их противоречий лишь несогласием по организационным и методическим вопросам. Между тем, основная причина конфликта историков связана с глобальным методологическим расколом «петербургской исторической школы», произошедшим в 1900-1910 годы. Этот раскол, в конечном итоге, привёл к образованию двух направлений: теоретического (А.С. Лаппо-Данилевский) и эмпирического, условно связанного с именем С.Ф. Платонова. Фактически его можно было бы назвать именем любого из историков, выступавших с критикой теоретических построений Лаппо-Данилевского. С.Ф.Платонов на тот момент сосредоточил в своих руках вполне реальную власть на историко-филологическом факультете – главной кузнице исторических кадров страны. Платонов и его сторонники являлись прямыми преемниками старшего поколения историков петербургской школы (Бестужев-Рюмин, Васильевский, Замысловский и др.), трудам которых во многом свойственен эмпирический подход к пониманию исторического процесса.

Утвердив разработанный ими научно-критический метод в качестве базового в историческом исследовании, второе поколение петербургской школы так и не пришло к формулированию целостной системы методологии истории. Именно в этом и состояла основная причина расхождений сторонников С.Ф.Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского, который взялся за решение методологических задач современной ему исторической науки.

Лаппо-Данилевский не разделял характерного для неокантианства противопоставления двух познавательных стратегий, а именно - выявление закономерностей (номотетический подход) в естественных науках и выявление способов организации неповторяющихся, специфических явлений (идеографический подход) в науках о духе, т.е. в исторической науке. В своём главном труде «Методология истории» (1910–1913) Лаппо-Данилевский показал, что оба эти подхода сосуществуют по отношению к историческому процессу, начиная с античности и до современности, и разделять их нельзя. Он доказывал, что оба подхода могут применяться в науках о культуре, равно как и в науках о природе. Оптимальным учёный считал применение к изучаемым объектам обоих подходов, позволяющих выявлять общее и специфическое в истории.

Платонов и целый ряд других преподавателей факультета, составивших «Кружок русских историков» (Н.Д.Чечулин, С. М.Середонин, С.Рождественский, В.Г. Дружинин и др.) весьма скептически отнеслись к теоретизированию сторонников Лаппо-Данилевского, считая, что перед исторической наукой стоят совершенно другие задачи.

И эта «теоретическая» вражда долгое время оставалась основным «камнем преткновения» в отношениях членов научного сообщества начала XX века. Молодым учёным, ученикам Платонова и Лаппо-Данилевского подчас приходилось маневрировать между двумя враждующими партиями, даже не всегда понимая основную причину этой вражды.

Так, историк молодого поколения А.Е. Пресняков, который одновременно учился и у Платонова, и у Лаппо-Данилевского, в одном из своих писем рассказывал, что коллеги искренне хотели примирить враждующие партии. Так, в марте 1894 года Пресняков присутствовал на банкете по случаю защиты докторской диссертации Г.В. Форстена. Профессора Платонов и Лаппо-Данилевский даже на банкете сидели у противоположных концов стола, окружённые своими сторонниками, словно бы образуя два враждебных лагеря.

«Мне это глаза кололо, - признаётся в письме Пресняков, - и я завел с Платоновым разговор по душе, о причинах такого деления. Он был необыкновенно искренен: и вообще такой был задушевный, что совсем меня тронул. Он разъяснил мне, что кружки – его и Лаппо-Данилевского различаются двумя признаками: те – дворяне по воспитанию, с хорошим домашним воспитанием, с обширными научными средствами, демократы по убеждению и по теории, люди с политическими стремлениями, с определенным складом политических взглядов, в которые догматически верят и потому нетерпимы к чужим мнениям; они же, т.е. платоновцы, разночинцы, люди другого общества, другого воспитания, с меньшим запасом научных сил, очень разнородные по убеждениям, только личною дружбой, а не каким-нибудь общим credo связанные между собой. По характеру ума они скептики – недовольные ныне господствующими порядками, не менее тех, они не видят средств бороться и переносят их по внешности – равнодушно, делая свое ученое и преподавательское дело и не пропагандируя своего недовольства, не требуя непременно согласия с собою и спокойно относясь к противоречиям и противоположным убеждениям, даже мало симпатичным. Они не сторонятся другого кружка, но тот игнорирует их; попытки сближения были и кончились обидой для них же».

Возможно, под воздействием этого разговора С.Ф.Платонов вскоре предложил тост, который А.Е.Пресняков описывает следующим образом: «Платонов… предложил чудный искренний тост, который должен будет иметь серьезные последствия – тост за выработку полной и тесной солидарности членов факультета, на которой держится та факультетская традиция, которая вырабатывает молодежь в хорошем направлении.» Увы! Один только Лаппо-Данилевский с противоположного конца стола пришел чокнуться. Остальные его «кружковцы» остались равнодушными, некоторые ушли по-английски, не прощаясь.

На наш взгляд, этот эпизод как нельзя лучше вскрывает причины не только личных, но и научных разногласий учёных. Одни (Лаппо-Данилевский и его сторонники), заранее считая коллег-историков неспособными к пониманию, не дали себе труда доступно объяснить им свою точку зрения; другие (Платонов и его «кружковцы»), в силу внушённых самими же себе «плебейских» комплексов, попросту не захотели услышать своих оппонентов.

Когда Лаппо-Данилевский, в обход С.Ф.Платонова, был избран в Академию наук, многие современники ставили ему в вину некие «происки и интриги», поминая о его близости к либерально-буржуазному большинству будущей кадетской партии, а также и президенту академии наук – великому князю Константину Константиновичу.

Однако уже после смерти Лаппо-Данилевского жена Платонова, Н.Н. Шамонина, ссылаясь на частное письмо В.Г. Васильевского, сообщила: в своём выборе академики руководствовались исключительно личными качествами претендента. Брались во внимание и такие факторы, как необременённость учёного семьёй и финансовыми проблемами. Если А.С. Лаппо-Данилевский был типичным «кабинетным учёным», теоретиком, то Сергей Фёдорович Платонов проявил себя как талантливый практик, администратор, организатор, преподаватель и педагог. Кроме того, он заведовал кафедрой, был деканом факультета, имел шестерых детей. Когда же ему ещё и научными изысканиями заниматься?

Раскол «петербургской исторической школы» был несколько сглажен октябрьскими событиями 1917 года. Когда нужно было спасать национальное достояние, учёные объединили свои усилия в работе различных комиссий по спасению памятников истории и культуры, архивов и библиотек. После неожиданной смерти Лаппо-Данилевского в 1919 году в научном сообществе возобладала точка зрения эмпиристов, впоследствии чисто физически «сведённых на нет» сторонниками марксистско-ленинской идеологии.

После 1917 года

Как отнёсся С.Ф.Платонов к событиям февраля 1917 года – неизвестно. Возможно, он их просто не заметил. А вот октябрьский переворот Платонов категорически не принял. Он никогда не считал его «революцией», ибо такая революция, по мнению историка, не подготовлена «ни с какой точки зрения», а программа советского правительства - «искусственна и утопична». Привлечённый Д.Б.Рязановым к сотрудничеству в деле спасения памятников истории и культуры, Платонов работал в междуведомственной комиссии по охране и устройству архивов упразднённых учреждений, затем – заместителем председателя Главного управления архивным делом, заведующим Петроградским отделением Главархива.

3 апреля 1920 года Общим собранием Российской Академии наук С.Ф.Платонов был избран (за большой вклад в развитие русской исторической науки) её действительным членом.

На рубеже 1920-х годов он задумывал большую работу о начале Русского государства, поговаривал и о необходимости пересмотра работ А. А. Шахматова (основоположника исторического изучения древнерусского летописания и литературы). Однако всем этим планам не было суждено осуществиться. В советское время были изданы лишь научно-популярные очерки Платонова «Борис Годунов. Образы прошлого» (1921), «Иван Грозный (1530–1584)» (1923), книги «Москва и запад в ХVI–ХVII веках» (1925) и «Петр Великий. Личность и деятельность» (1926), статьи о древнейшей колонизации русского Севера.

В своей исследовательской работе и научно-популярном творчестве Платонов продолжал руководствоваться теми же принципами, что и ранее:

«Миросозерцание моё, сложившееся к исходу XIX века, имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию… В сущности я остаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма». (Из «покаянной» записки Платонова в ОГПУ, октябрь 1930)

После инициированного М.Н.Покровским отстранения от архивной работы 1 августа 1925 года Платонов стал директором Пушкинского Дома (оставался им до 1929 года), а 22 августа того же года был избран директором Библиотеки Академии наук (БАН).

В том же году он будто бы запретил А. А. Введенскому (специалисту по истории Древней Руси) читать в Первом историческом исследовательском институте при ЛГУ в «духе времени» доклад о революции 1905 года на Урале и потребовал замены этого доклада докладом о Строгановской иконе.

В 1927 году навсегда завершил свою работу в ЛГУ.

11 июля 1928 года С.Ф.Платонов выступил в Берлине перед своими немецкими коллегами с докладом «Проблема русского Севера в новейшей историографии». Там же он имел контакты и с некоторыми представителями русской эмиграции, в том числе со своим бывшим учеником Великим князем Андреем Владимировичем, что в дальнейшем было использовано органами ОГПУ против историка.

«Академическое дело»

Трагическую роль в судьбе учёного сыграло так называемое «дело Академии наук» («академическое дело», «дело академиков», «дело Платонова и Тарле»).

12 октября 1929 года в управление ОГПУ по Ленинграду и области поступили агентурные сведения о хранении в Библиотеке Академии наук важных политических архивов, якобы не известных советской власти. Через комиссию по чистке аппарата Академии наук была организована проверка этих сведений. 19 октября председатель комиссии Ю.П. Фигатнер обнаружил в Библиотеке подлинные экземпляры манифестов об отречении от престола Николая II и его брата Михаила, документы ЦК партий кадетов и эсеров, некоторые другие материалы. Об этом незамедлительно был извещен И.В.Сталин.

Казалось бы: ну и что? Где же и быть документам, непосредственных фондообразователей которых уже не существует, как не в библиотеке Академии наук?

Об их наличии в фонде библиотеки официально сообщалось во ВЦИК ещё в 1926 году, но партийные лидеры (Сталин, Троцкий, Каменев и Зиновьев) в те времена были заняты более важными делами: делили власть. До царских манифестов и эсеровских протоколов руки дошли только в 1929 году. Тут как раз появилась возможность разом избавиться от всей инакомыслящей антимарксистской оппозиции в Академии и других научных учреждений Ленинграда.

Вину за «сокрытие» документов, естественно, возложили на Платонова. Академик пытался оправдываться: «Как непременный секретарь, так и сам я не придали особой актуальности документам и подвели их под действие постановления 16.11.1926 г. …О том, что правительство их ищет 12 лет, нам известно не было. …Тов. Фигатнер не различает терминов «архив» и «архивные материалы» и злоупотребляет первым.»

На самом деле, «сокрытие» документов было лишь поводом. Всё обстояло гораздо сложнее. Натянутые отношения, существовавшие между Политбюро ЦК ВКП(б) и Академией наук, наиболее остро проявились ещё в 1928 году, когда партийные органы предприняли попытку превратить научное учреждение, пользующееся достаточной свободой и автономией (так шло со времен старой России), в послушный бюрократический придаток системы. Усилить влияние центральных органов партии на Академию наук, учреждение сугубо беспартийное (в 1929 году среди 1158 ее сотрудников членами партии состояли лишь 16), можно было, введя в ее состав сильную группу коммунистов. Власть выдвинула кандидатами в действительные члены Академии наук восемь человек: Н. И. Бухарина, И. М. Губкина, Г. М. Кржижановского, М. Н. Покровского, Д. Б. Рязанова, А. М. Деборина, Н. М. Лукина и В. М. Фриче.

12 января 1928 года состоялось общее собрание, но избрало оно действительными членами только пять человек из списка (трое первых из них прошли с перевесом всего в один голос, а трое последних были забаллотированы). Спустя пять дней, президиум Академии был все-таки вынужден созвать новое собрание, чтобы «избрать» провалившуюся на первом собрании троицу. Выборы показали власти: в рядах Академии наук есть немало лиц, всё ещё способных оказать сопротивление решению самого Политбюро. Стала очевидной необходимость срочно провести «чистку» академических учреждений. Нашёлся и убедительный повод: сокрытие документов.

Идейным вдохновителем «чистки» и травли старых специалистов стал только что избранный в Академию историк М. Н. Покровский. В своём письме от 1 ноября 1929 года в Политбюро он предлагал радикально изменить структуру Академии наук, превратив её в обычное государственное учреждение: «Надо переходить в наступление на всех научных фронтах. Период мирного сожительства с наукой буржуазной изжит до конца». Централизация науки виделась Покровскому неким подобием коллективизации, а его призыв отобрать науку у ученых и передать ее четырём тысячам рабфаковцев, кончающим в 1929 году вузы, очень напоминал призывы к раскулачиванию.

Академик С.Ф.Платонов ещё в сентябре 1928 года отказался от директорства в БАН, а в марте 1929 года - от директорства в Пушкинском Доме. На мартовской сессии АН СССР 1929 года он был избран академиком-секретарём Отделения гуманитарных наук (ОГН) и членом Президиума АН, а 5 ноября 1929 года Политбюро постановило отстранить учёного от работы в Академии и снять со всех занимаемых им постов.

Платонов сам подал в отставку, но этим дело не ограничилось. В ночь с 12 на 13 января 1930 года историк был арестован вместе с младшей дочерью Марией чекистом А. А. Мосевичем по подозрению «в активной антисоветской деятельности и участии в контрреволюционной организации». При обыске на квартире Платоновых был найден револьвер иностранного производства, а также письма на имя Сергея Фёдоровича от Великого князя Константина Константиновича (младшего) и лидера партии кадетов П. Н. Милюкова. В частной переписке не содержалось ничего криминального: Великий князь был учеником Платонова, а П.Н.Милюков – братом его жены, Н.Н. Шамониной, к тому времени уже покойной. Но чекистам и этого было достаточно.

Вскоре в тюрьме оказалось много друзей академика Платонова и товарищей по профессии. В их числе Н.П.Лихачёв, М.К.Любавский, Е.В.Тарле, С.В.Бахрушин, П.Г. Васенко, Ю.В. Готье, В.Г.Дружинин, Д.Н.Егоров, В.И.Пичета, Б.А.Романов, А.И.Яковлев и др. Все они были представителями старой профессуры и не придерживались официальной марксистской идеологии.

На следствии Платонов вёл себя мужественно, несмотря на угрозы в отношении арестованных дочерей, и долго отказывался дать нужные показания. Как свидетельствуют ныне опубликованные материалы «академического дела», повод, послуживший причиной ареста историков, - хранение документов, подлежавших сдаче в государственные архивы – был забыт с первых же допросов. Из него нельзя было выжать политическую подоплёку с контрреволюционной окраской. И вот на свет появляется первое обвинение политического толка, сформулированное начальником следственного отдела 14 марта 1930 года. В нём Платонов уже обвиняется не в том, что хранил бумаги государственной важности, а в том, что возглавил «контрреволюционную монархическую организацию, ставившую своей целью свержение советской власти и установление в СССР монархического строя путем склонения иностранных государств и ряда буржуазных общественных групп к вооруженному вмешательству в дела Союза».

Сломал историка следователь А. А. Мосевич, указавший, что правдивые показания нужны не следствию, которому всё и так ясно, а истории. Учёный сдался и принял его правила игры: «Касаясь своих политических убеждений, должен сознаться, что я монархист. Признавал династию и болел душой, когда придворная клика способствовала падению царствующего Дома Романовых…»

Это было чистой правдой.

Далее в ход пошли доносы. В одном из них сообщалось, что в приватной беседе академик Платонов критиковал выбор эмиграции в пользу Великого князя Кирилла Владимировича как претендента на русский престол. Историк якобы указывал на более, с его точки зрения, подходящую кандидатуру своего ученика - Великого князя Андрея Владимировича. Платонов не стал этого отрицать.

Получив недостающее звено, следствие выдвинуло обвинение в создании Платоновым в Академии наук контрреволюционной монархической организации под названием «Всенародный союз борьбы за возрождение свободной России», целью которой являлось свержение советской власти и установление конституционно-монархического строя во главе с Великим князем Андреем Владимировичем. Причём роль будущего премьер-министра почему-то отводилась самому Платонову. Всего по делу «Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России» проходило 115 человек.

Следствие продолжалось более года. 2 февраля 1931 года на чрезвычайном Общем собрании АН СССР её новый непременный секретарь, член ВКП(б) академик В. П. Волгин сообщил об установлении факта участия академиков С.Ф. Платонова, Е. В. Тарле, Н. П. Лихачёва и М. К. Любавского в контрреволюционном заговоре и предложил исключить их из состава действительных членов. После этого слово взял президент АН А. П. Карпинский. Стенограмма его выступления не сохранилась, но «Красная газета» сообщила о «контрреволюционной вылазке» учёного, который якобы назвал необязательным исключение Платонова и его коллег из Академии (каковое всё же состоялось).

Судебного разбирательства, даже закрытого, по «делу Академии наук» не было. Основные приговоры были вынесены в три приёма: в феврале 1931 года, тройкой ОГПУ в Ленинградском военном округе, затем в мае и в августе Коллегией ОГПУ. Пресса почти ничего не рассказывала об этом деле. Оставшиеся на свободе младшие коллеги и ученики академика Платонова из опасений за свою судьбу публично отреклись от своего учителя. Однако приговор для арестованных оказался сравнительно мягким - 5 лет ссылки. Но вовсе без жертв не обошлось. Шесть бывших офицеров, «принадлежащих к военной группе» «Всенародного союза» были приговорены к расстрелу. Рядовых членов «союза» коллегия ОГПУ приговорила к 5-10 годам лагерей.

Память

Ещё при жизни в советской стране Платонова признавали одним из самых знаменитых деятелей науки. Его автобиография была помещена в популярнейшем журнале «Огонёк» (№ 35 за 1927 год) под рубрикой «Страна должна знать своих учёных». Его окружили почётом и славой, даже выпускали за границу – представлять Советскую Россию на международных исторических форумах.

Но «академическое дело» 1929-30 годов поставило жирный крест на биографии русского учёного, предав его имя полному забвению.

В Советском Союзе не было напечатано ни одной книги об опальном историке. В советских трудах по русской историографии – и в учебных пособиях, и в академических «Очерках истории исторической науки в СССР» – характеристике жизни и творчества Платонова не отведено особой главы.

И хотя в 1937 году издали (уже в четвертый раз!) «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.», а Высшая школа пропагандистов при ЦК партии опубликовала (правда, «для внутреннего пользования») фрагменты учебника Платонова для вузов, в первом издании Большой Советской энциклопедии предпочли вовсе обойтись без статьи о Сергее Фёдоровиче.

Лишь в книге «Русская историография», изданной в 1941 году Н.Л. Рубенштейном, по сей день остающейся наиболее научно-объективным обобщающим трудом об отечественной дореволюционной историографии, о Платонове написано в уважительно-серьёзном тоне, без дешёвых политических ярлыков. Однако в 1950-1970-е годы Платонова продолжали характеризовать как «наиболее яркого выразителя идеологии реакционного дворянства» в дореволюционный период, выступавшего «с позиции апологета самодержавия» и в послереволюционные годы.

Советские учёные, зажатые в узких рамках марксистско- ленинской идеологии, сводили развитие исторической науки преимущественно к развитию общественной мысли и отражению в ней актуальной общественно-политической ситуации. Их мало занимали философские и тем более нравственные основы мировоззрения историков. Период с середины 1890-х годов до революции 1917 года претенциозно определяли как время «кризиса буржуазно-дворянской исторической науки»; и взгляды историков, да и все их творчество, оценивали в зависимости от их соотношения с развитием мысли тех, кто придерживался воззрений Маркса и особенно Ленина. Платонову отводили место на правом фланге немарксистской исторической науки. При этом «немарксистское» нередко толковалось как «антимарксистское».

В 1967 году были полностью реабилитированы осуждённые по сфальсифицированному делу «О контрреволюционном заговоре в Академии наук». Платонова посмертно восстановили в звании академика. Но понадобилось еще более 20 лет, чтобы могли появиться первые журнальные статьи не только о последних годах жизни учёного, но и обо всём его жизненном пути.

В 1994 году издан первый выпуск подготовленного В.А. Колобковым Каталога архива академика С.Ф. Платонова. Публикацией «Дела по обвинению академика С.Ф. Платонова» начали многотомное издание следственных материалов «Академического дела 1929–1931гг.».

В конце 1990-х - начале 2000-х годов снова начали печатать сочинения Платонова – несколькими изданиями вышли его учебники для высшей и средней школы, в престижной академической серии «Памятники исторической мысли» – пятое издание «Очерков по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв.», сопровождённое статьями Е.В. Чистяковой. В 1993–1994 годах появилось двухтомное собрание сочинений Платонова по русской истории, подготовленное В.И. Старцевым и B.C. Брачевым, переизданы в виде книг и отдельные сочинения С.Ф. Платонова 1920-х годов. В томах «Археографического ежегодника» публиковались тексты Платонова, выявленные в архивах. В настоящее время ведётся серьёзная работа с архивными материалами его личного фонда – неопубликованными исследованиями (о земских соборах и другими), рецензиями, воспоминаниями, письмами. Между тем, процесс формирования фонда историка в отделе рукописей РНБ ещё не завершён: от родственников и потомков С.Ф.Платонова продолжают поступать небезынтересные материалы, связанные с личной жизнью и последними годами учёного в Самарской ссылке.

Как было сказано в советском журнале «Огонёк», страна должна знать своих учёных! Сочинения и биография выдающегося историка С.Ф.Платонова постепенно возвращаются отлучённому от них читателю, обогащая представления не только о прошлом нашего Отечества, но и об истории его изучения.

От себя же добавим, что тот, кто не знает и не хочет знать своих учёных и свою историю, рискует однажды проснуться и не узнать свою страну.

Елена Широкова

по материалам:

Брачев В.С. Русский историк С.Ф.Платонов: Ученый. Педагог. Человек. - СПб., 1997. 2-е изд.
Он же. Крестный путь русского историка: Академик С.Ф.Платонов и его «дело».- СПб., 2005 (переработанное издание).
Ростовцев Е. А. А. С. Лаппо-Данилевский и С. Ф. Платонов (к истории личных и научных взаимоотношений) // Проблемы социального и гуманитарного знания. Сб. научных работ. - СПб., 1999 - Вып.I. – C.128-165;
Он же. А.С. Лаппо-Данилевский и петербургская историческая школа.- Рязань, 2004. 352 с., ил.
Шмидт С. О.Сергей Федорович Платонов (1860-1933) // Портреты историков: Время и судьбы. В 2-х т.- М.-Иер., 2000.- Т.1. Отечественная история.- С. 100-135.
Использованы фото сайта

Материал из Юнциклопедии

С. Ф. Платонов родился в Чернигове в семье типографского служащего. В 1879 г. он окончил полный курс местной гимназии и поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. По словам самого историка, наибольшее влияние на него в студенческие годы оказывали такие профессора, как В. Г. Василевский, А. Д. Градовский и К. Н. Бестужев-Рюмин. Под руководством последнего Платонов готовил дипломную работу по русской истории. В 1882 г. он был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию.

Свое исследование «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник» Платонов писал в течение семи лет, и оно стало его магистерской диссертацией. Параллельно историк работал учителем в одной из петербургских гимназий. Несомненные способности молодого ученого и блестящие результаты защиты позволили Платонову в 1890 г. получить должность профессора Санкт-Петербургского университета.

В последующие годы Платонов продолжал работать над вопросами истории России XVII в. Его докторская диссертация (1899) «Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.» и последовавшие за ней другие работы выдвинули Платонова в ведущие профессора родного университета и женского Педагогического института, директором которого он был с 1905 по 1916г.

Огромной заслугой Платонова стала разработка малоизвестных документов по истории Смутного времени, что позволило по-иному взглянуть на этот период и вообще на всю историю. Платонов участвовал в работе исторических обществ, много сделал для популяризации исторических знаний. Он обладал талантом лектора, оригинально сочетавшего строгую научность и доступность изложения своих мыслей. Платонов был автором известного школьного учебника и курса лекций по русской истории. Министерство народного просвещения включило его в состав ученого комитета.

В 1920 г. за большой вклад в науку и ее организацию в послереволюционной России Платонов был избран действительным членом Академии наук, а в 1929 г, - академиком-секретарем. Однако в дальнейшем судьба историка сложилась трагично. В конце 1929 г. Платонов был необоснованно арестован и репрессирован. Последние годы своей жизни он провел в ссылке в Самаре.