В творческой лаборатории В. В. Маяковского. Творчество Маяковского кратко: основные темы и произведения Чтение статьи в творческой лаборатории маяковского

З. С. ПАПЕРНЫЙ

ЗАПИСНЫЕ КНИЖКИ МАЯКОВСКОГО

(Из творческой лаборатории поэта)

О Владимире Маяковском часто говорят так:

Он сочинял свои стихи не в кабинете, а на улице - в движении, в ходьбе...

Такое представление подкрепляется высказываниями самого поэта:

«Я хожу, размахивая руками и мыча еще почти без слов, то укорачивая шаг, чтобы не мешать мычанию, то помычиваю быстрее в такт шагам» («Как делать стихи», X, 230).

Но не нужно думать, что Маяковский вовсе не работал за письменным столом, что он наносил на бумагу только окончательный текст произведения. Рукописи ранних поэм, за немногими исключениями, не сохранились. Но сохранились рукописи, запечатлевшие - хотя и далеко не полно - творческую историю поэм советского времени, самый процесс оформления художественной мысли.

Работа над поэмой «150 000 000» (1919-1920) отражена в двух записных книжках (Библиотека-музей В. В. Маяковского), в машинописном тексте и гранках (Центральный гос. архив литературы и искусства). По записной книжке, хранящейся в ЦГАЛИ, можно восстановить важные моменты творческой истории поэмы «Люблю» (1922), - кстати сказать, далеко еще недооцененной и почему-то задвинутой в полном собрании сочинений в раздел стихотворений. Богато представлена в шести записных книжках работа над «V Интернационалом», поэмой, о которой с излишней поспешностью говорят иногда как о неудаче поэта. У Л. Ю. Брик хранятся (и имеются в фотокопиях) две черновые и одна беловая рукопись поэмы «Про это» (1923) - неоценимый клад для того, кто стремится проникнуть в лабораторию творчества Маяковского. Работа над крупнейшими поэмами «Владимир Ильич Ленин» (1924) и «Хорошо!» (1927), над вступлением в поэму «Во весь голос» (1929-1930) отражена в записных книжках (Библиотека-музей). Если обратиться к стихотворениям, то и здесь можно убедиться, что рукописное наследие Маяковского совсем не так бедно, как об этом принято говорить.

За словами о том, что Маяковский сочинял стихи не на бумаге, а только в движении, в ходьбе, что ему было неведомо пушкинское «пальцы просятся к перу, перо к бумаге», за этими словами, содержащими большую долю истины, но не всю истину, - кроется иногда и нежелание внимательно исследовать все, что сохранилось в бумагах, рукописях, записных книжках поэта.

Правда, у нас есть отдельные книги и статьи, посвященные самому процессу работы Маяковского над стихом. Но их мало. В сборнике 1940 г. «Владимир

Маяковский», изданном под редакцией А. Л. Дымшица и О. В. Цехновицера, был опубликован «Обзор рукописного наследия Маяковского» (по материалам Библиотеки-музея). Автор обзора Н. В. Реформатская писала: «Изучение рукописного наследства Маяковского, его «мастерской стиха» - ждет своего исследования. Работа в этой области только начата» (стр. 308). В сноске перечислялись исследования о творческом процессе у Маяковского: В. В. Тренин , В мастерской стиха Маяковского, изд-во «Советский писатель», М., 1937; В. Тренин и Н. Харджиев , В мастерской стиха, «Лит. критик», 1933, № 7; Н. Асеев , Работа Маяковского над поэмой «Про это», Полное собр. соч., т. V, М., 1934; Н. Реформатская , Работа Маяковского над стихами о поэзии, «Лит. учеба», 1937, № 5; А. Бромберг и Л. Стеллецкая , В лаборатории Маяковского, «Знамя», 1936, № 6).

С тех пор прошло пятнадцать лет. Много ли новых работ о мастерской стиха Маяковского прибавилось к этому списку? Очень мало.

Сам поэт говорил о том, что он перед многим в жизни «в долгу». Исследователь Маяковского должен так же остро и живо ощущать, что он в долгу перед многими сторонами деятельности поэта, «перед всем, про что не успел написать» и, в особенности, - перед поэтической мастерской, лабораторией творчества Маяковского.

Сохранилось около 70 записных книжек Маяковского. Это разноцветные по обложкам, «разнокалиберные» книжки, от миниатюрного блокнота до увесистой толстой тетради. Неожиданно наталкиваешься даже на «альбом для стихов». Наверное, Маяковский мысленно улыбался, внося «железки строк» в альбом.

Первое впечатление - беспорядочность, хаотичность записей. Отдельные строки - как поэтические осколки... Тут же рисунки... адреса, телефоны, фамилии... шуточные записи. Набросок воображаемой речи бюрократа, предлагающего «действия Коперника одобрить, признать, что земля вертится». Он же заявляет, что лошади не говорят только потому, что «не было подходящих условий и организаций» (зап. кн. 1924).

А рядом - запись предельно серьезной, выстраданной мысли: «Без искусства человек жить не может» (зап. кн. 1924).

Заготовки рифм - крепко слаженные, удивляющие неожиданностью и внутренней точностью звуковые сочетания. Например: «правители-провидели». Иногда это откладывалось впрок, но чаще встречаются рифмы-«зерна», с ростками стихотворных строчек.

Во всем этом пестром смешении строк, рифм, фамилий, рисунков нелегко разобраться. К тому же заполнялись книжки сразу с двух сторон - с начала и с конца. Видно, поэт, выхватывая записную книжку, вписывал в нее с той стороны, какая подвернется под руку. А иногда пропускал страницы - вносил запись на первую попавшуюся. Установить последовательность записей часто оказывается невозможным.

Но постепенно, вчитываясь в записные книжки, сопоставляя черновые наброски с печатным текстом, начинаешь сквозь внешнюю беспорядочность записей улавливать их внутреннюю взаимосвязь.

Вот четыре слова:

новой
конёвой
к бездне
наездник (зап. кн. 1922).

Это не простая заготовка рифм - в ней уже проступают, пока еще расплывчатые, очертания замысла. Перед нами один из набросков к прологу «V Интернационал» (1922). И четыре слова записаны поэтом как опорные

пункты строфы об «огнегривом» коне революции, который несется в будущее сквозь пламя, дым, сквозь мещанский чад:

Гора.
Махнул через гору -
и к новой.
Бездна,
Взвился над бездной - и к бездне.
До крови с под ногтя
в загривок конёвый
вцепившийся
мчался и мчался наездник (II, 584).

Но будет
Шатурское
тысячеглазое
пути сияньем прозрит электричество (II, 585).

И все это теснится в голове поэта, который записал в книжке только четыре слова.

И в этом - особенность записных книжек поэта: одно слово может там значить чрезвычайно многое - выступать как знак, предвестник нарождающегося замысла. Это - слова, рифмы, как будто нагруженные мыслью и образом.

Работая над поэмой о Ленине, Маяковский заносит на страницу записной книжки:

частица
глаз
причаститься
класс (зап. кн. 1924).

А потом дописывает перед словом «глаз»: «что общие даже слезы из...» Так возникает строфа, которую миллионы знают наизусть, воспринимают как свое, сокровенное:

Я счастлив,
что я
этой силы частица,
что общие
даже слезы из глаз.
Сильнее
и чище
нельзя причаститься
великому чувству
по имени -
класс! (VI, 224-225).

Записная книжка, хранящая следы работы над поэмой о вожде, отразила на своих страницах творческий процесс исключительной напряженности. Вот лишь одна страничка записной книжки. Приглядимся к ней внимательно - огромное образное богатство скрыто за торопливыми, а иногда и случайными, на первый взгляд, записями:

Вовек такого ценного груза
еще не несли океаны наши
как гроб его движимый к дому союзов
на волнах спин рыданий и маршей
пришел и сказал
что разбудит
люди
ими
святцы
своими
снятся
во всю напрягаю
слабое зрение
в озарении
не громче чем
мелочь
звенит в
кармане
Как гроб этот красный
к дому союзов
плывущий
на спинах рыданий и маршей (Зап. кн. 1924).

Вчитываясь в эту страничку, мы начинаем как бы воочию видеть, почти осязать самый процесс образного мышления поэта. Единый движущийся образ проходит сквозь всю поэму - образ океана-революции. Ленин - штурман советского корабля-громадины. И картина похорон вождя преломляется сквозь призму того же образа океана-революции. Отсюда неслучайность таких выражений: «плотина улиц», «ступени растут, разрастаются в риф», «звенящего марша вода». И поэтому строка - «как гроб его движимый к дому союзов» звучит не совсем точно. Поэт переделывает: не «движимый», а «плывущий». Вначале было: движимый «на волнах спин...» Казалось бы - совсем непонятно. Но в кажущейся «бессмыслице» уже мелькает искомый образ. Еще усилие - и он найден: «бесценный груз»,

плывущий
на спинах рыданий и маршей.

Эти слова невозможно верно понять вне контекста. Нельзя было их «придумать», дойти до них чисто логическим путем. Поэт увидел их сквозь призму образа, целостного и развивающегося.

Затем следует запись: «пришел и сказал, что разбудит... люди». И опять это не заготовка рифмы, а рождающаяся строфа. Рифма записывается не сама по себе; да и не такая уж это находка для Маяковского: «разбудит - люди». Он мог бы найти и более сложную и богатую рифму. Но сейчас ему нужна именно эта, ибо она для него - опорная точка мысли. Набросав несколько слов, он уже предощущает строфу, мысленно перебирает десятки вариантов, пока не останавливается на окончательном:

Сейчас
прозвучали б
слова чудотворца,
что нам умереть
и его разбудят, -
плотина улиц
враспашку растворится,
и с песней
на̀ смерть
ринутся люди (VI, 219-220).

Слева на страничке записано: «Ими... святцы... своими... снятся...». Дальше эти слова развернутся в строки о землях, которые Ленин «велел назвать своими», о землях, «что дедам в гробах, засеченным, снятся» (VI, 219). Тут же исходные слова строф: «До боли раскрыв убогое зрение...», «Стреляли из пушки, а может, из тыщи» (VI, 226). И все это на одной страничке записной книжки.

В литературно-критических работах иногда приходится встречаться с таким представлением о творческом процессе, о «замысле» и «исполнении»: сначала художник задумывает произведение; это первая стадия - работа над содержанием; потом он приступает ко второй стадии - к художественному воплощению идейного замысла; тут уже идет работа над формой...

Вглядываясь в одну только приведенную страничку Маяковского, ясно чувствуешь, как далека подобная схема от того, как работает настоящий художник, который мыслит образами, у которого нерасторжимо связано большое и малое, частное и целое, мысли и рифмы, идеи, образы и мельчайшие, как говорит Маяковский, «образишки».

О богатстве, о сложности, о многогранности образного мышления поэта свидетельствуют его записные книжки. На одной страничке размером в половину тетрадочного листка почти одновременно рождаются пять четверостиший. И каких! Образная мысль поэта охватывает сразу многие стихи, в их движении, развитии, перспективе. Поэт видит не только данную строфу, но и всю картину - она неотступно стоит перед глазами, взывая о воплощении. И так силен напор образов, так велика сила вдохновения, что картина эта одновременно воплощается в нескольких строфах; они появляются на бумаге как будто не одна за другой, а вместе.

Художник мыслит образами. Это значит, во-первых, что он предельно конкретно ощущает образную, словесную, ритмическую, звуковую «плоть» мысли; во-вторых, он видит перспективу развития художественной мысли; одновременно смотрит на произведение изнутри и извне; не плывет по течению образов, но владеет, управляет ими.

На одной из страниц той же записной книжки мы читаем: «Как будто не ночь и не звезды на ней, а плачут над Лениным негры из штатов... [Мороз] пытает, насколько в любви закаленны...» Это все та же картина народной скорби. Но в конце странички, снизу вверх, энергичной, уверенной рукой написаны и подчеркнуты два слова: «рывком... древко». Так уже одновременно начинают звучать радостные и победные слова, проникнутые сознанием бессмертия ленинского дела:

Уже
над трубами
чудовищной рощи,
руки
миллионов
сложив в древко,
красным знаменем
Красная площадь
вверх
вздымается
страшным рывком (VI, 230).

В статье «Как делать стихи» (1926) Маяковский так рассказывает о своей непрерывной - мучительной и радостной - работе над словом:

«Некоторые слова просто отскакивают и не возвращаются никогда, другие задерживаются, переворачиваются и выворачиваются по нескольку

десятков раз, пока не чувствуешь, что слово стало на место (это чувство, развиваемое вместе с опытом, и называется талантом). Первым чаще всего выявляется главное слово - главное слово, характеризующее смысл стиха, или слово, подлежащее рифмовке. Остальные слова приходят и вставляются в зависимости от главного. Когда уже основное готово, вдруг выступает ощущение, что ритм рвется - нехватает какого-то сложка, звучика. Начинаешь снова перекраивать все слова, и работа доходит до исступления. Как будто сто раз примеряется на зуб не садящаяся коронка, и наконец, после сотни примерок, ее нажали, и она села. Сходство для меня усугубляется еще и тем, что когда, наконец, эта коронка «села», у меня аж слезы из глаз (буквально) - от боли и от облегчения» (X, 231).

Если «слово стало на место», оно уже существует не само по себе, но слилось с движением образа, с течением стиха. И в стихе ожили, засветились новые, свежие краски. В первоначальном приблизительном наброске часто еще лишь «брезжит» тот образ, которого ищет, добивается художник. В первой записной книжке имеется такая запись (она относится к поэме «Человек»):

Из золота весь город
лит
сияет весь
и улицы.
В разливе золота
юлит
ликует и июлится.

В этом наброске, рисующем «золотой» город, «логово банкиров», слабо выражена мысль, которая зазвучит в окончательном тексте поэмы, мысль, определяющая весь ее образный подтекст: облик и весь строй жизни капиталистического города напоминают тюрьму. Маяковский отказывается от первого наброска, но не вовсе - он переделывает его. В ответ на песню о том, что сердце дороже денег, что накопительство бесцельно и бессмысленно, раздается встревоженный рев владельцев золота:

Как смеют петь,
кто право дал?
Кто дням велел июлиться?
Заприте небо в провода!
Скрутите землю в улицы! (I, 276, 468.)

От первоначального варианта осталась одна рифма. Слово «июлиться» было там «не на месте», оно не очень вязалось по смыслу с соседними словами. «Юлит» и «июлится», - пожалуй, эти слова поставлены рядом скорее по созвучию, нежели по внутренней смысловой связи. В окончательной редакции слово стало на место, обрело ясный смысл. «Как смеют петь, кто право дал? Кто дням велел июлиться ?» - то есть кто разрешил дням по-летнему цвести? Это уже не просто зарисовка сияющего, литого из золота города, но картина города-тюрьмы, где свободно нельзя ни петь, ни дышать, ни цвести, где небо заперто в провода и земля скручена канатами улиц.

Читая записные книжки, мы много раз встречаемся с первоначальными набросками, которые несут в себе лишь частицу искомого образа и требуют еще работы, переделки, перекраивания строк. В книжке начала 1922 г. карандашом записано:

Идите все
от Маркса до Ильича вы
все
от кого в века лучи.

Вами выученный
к правде величавой
пришел
и вас хочу учить.

Маяковский говорит о правде нового мира, мира Коммуны. Но звучит здесь и какая-то чужеродная интонация; поэт предстает каким-то пророком, чуть ли не единственным носителем правды. В 1922 г. такие «мессианские» мотивы для него были уже вчерашним днем. И слева от этой карандашной записи появляются новые слова, записанные чернилами: вместо «к правде величавой пришел и вас хочу учить» он пишет:

миры величавые
вижу.
Любой приходи и учись.

Эта редакция повторяется в рукописи и в печатном тексте пролога к поэме «V Интернационал» («Красная новь», 1922, № 3; см. также VI, 588).

Особенно упорно работал Маяковский над строфой о том, что поэт должен впитывать соки «со всей вселенной». Вначале он записывает:

Забывая и обедов
и историй сроки
будто дуб
я питаться б мог
миром всем
вливающим соки
в корни вросших ног.

«История», поставленная рядом с «обедами», да еще во множественном числе, воспринимается как-то двойственно (история человечества или история в смысле «происшествие»?). И совсем неудачно: «питаться... миром». Поэт имеет в виду «впитывать» соки, а здесь это звучит чуть ли не как «закусывать». Не удовлетворяет автора и другой вариант: «Влейте всю вселенную в то, что орем». Появляется новая запись:

Мы переживем через...

Но слово «через» зачеркивается:

Мы переживем все
чтобы я вот
прожить мог.

чтоб я вот
прожить один мог
вся Россия в меня вливает соки
корнями вросших ног.

Мысль выражена неточно - не о себе лишь одном хочет сказать поэт. Ведь не для того нужно впитывать соки, чтобы «я вот прожить один мог», а для того, чтобы он, поэт, мог вести за собой людей. И появляется окончательная редакция:

Чтоб поэт перерос веков сроки,
чтоб поэт
человечеством полководить мог,
со всей вселенной впитывай соки
корнями вросших в землю ног (II, 112-113).

Приведенное выше высказывание Маяковского о том, как в ходе работы слова либо «просто отскакивают и не возвращаются никогда», либо «задерживаются, поворачиваются и выворачиваются по нескольку десятков

раз», - это высказывание все время всплывает в памяти, когда читаешь рукописи поэта. Особенно показательна записная книжка 1925 г. с заграничными стихами. В ней содержатся тексты почти всех стихотворений американского цикла - от «Испании» до «Домой». Чаще всего это записи уже сложившихся, но еще не отточенных окончательно стихов.

На пути в Америку, на борту парохода написано стихотворение «Атлантический океан». В основе его - образ, который проходил сквозь поэму о вожде: могучего и бескрайнего океана-революции. Много строк отбрасывает автор, пока не находит самые точные слова об океане-труженике, работяге с атлетической грудью. Уже одна только рифма «атлетической - Атлантический» хорошо подчеркивает представление о богатырской мощи океана. Но дальше, вглядываясь в бездонную океанскую глубь, поэт начинает различать иные очертания:

Волны будоражить мастера
детство выплеснут другому голос милой
ну а мне б опять знамена простирать.

И на странице возникает четвертая строка:

что б еще октябрь...

Здесь уже зазвучала самая затаенная мысль поэта; но она появилась как-то слишком прямолинейно, словно прорвав оболочку образа. Все, что видит сейчас поэт, открывается ему в преломленном виде - сквозь образ океана. И он зачеркивает четвертую строку, не дописав, и заменяет ее другой, идущей уже «в русле» образа:

Вон пошло идет слилось и загромило.

Но и это не совсем точно. Слово «идет» здесь не на месте. Куда «идет»? В окончательной редакции:

Вот пошло,
затарахте́ло,
загромило.

Здесь уже нет упоминания об Октябре. Но оно не снято - наоборот, мысль о революции, родной сестре океана, определит собой все движение образа в этом стихотворении. Появляется начало нового четверостишия

Вода неподвижна лежит сквозная.

Потом перед последним словом вписывается «как». Но ведь только что вода волновалась, «тарахтела». Почему же сейчас она неподвижна? Строка переделывается, но слово «сквозная» обязательно должно остаться: вода «сквозная», потому что сквозь нее поэту уже мерещится другой, сроднившийся с океаном образ:

И снова вода присмирела сквозная
и нет никаких сомнений ни в ком.
И вдруг откуда-то чорт его знает
встает из глубин воднячий ревком.

Так «из глубин» рождается образ, в котором уже слиты океан и революция. Два ряда представлений связались, соединились в один - образный.

И гвардия пе. ..

Очевидно поэт хотел написать: «гвардия пены». Это неудачно. Но понятно, откуда могло появиться такое выражение. Образная мысль движется вперед, вбирая живые приметы океана и революции, сплавляя их. Все неудачное отбрасывается. Вместо «гвардии пены» - «гвардия капель»:

И гвардия капель воды партизаны
взбираются ввысь с океанского рва

до неба метнутся падают заново
порфиру пены в клочки изодрав.

В последней строке «пена» уже стала на место.

Неверно думать, что в этом двуедином развитии образа черты океана и черты революции участвуют, если можно так выразиться, на равных правах. Ведущим здесь, конечно, является образ революции; он все более явственно проступает сквозь океанский «пейзаж».

Трудно рождается следующее четверостишие:

И снова верстой [вознесут] вознесли одного
безмолвным согласьем [крест] назвали вождем
и каждой волнишке вокруг от него
приказы и лозунги [сыпет] блещут дождем.

Маяковский перечеркивает это четверостишие - не одной вертикальной чертой, как он это делает, отмечая готовое, но несколькими косыми, как бы совсем отбрасывая строфу. И это не случайно. В отброшенных строчках «волнишки» безмолвно возносят вверх одного. Такая картина не понравилась поэту. И вместо отброшенного он записывает:

И снова капли спаялись в одно.

Затем взамен слов «капли» вписывается «вода». И наконец:

И снова спаялись воды в одно
велев волне...

Но и это не окончательная редакция. Не «велев», а «повелев» - так и торжественней и в то же время точней. Не простое «распоряженье», но именно «повеленье» вод. В окончательном, печатном тексте мы читаем:

И снова
спаялись воды в одно,
волне
повелев
разбурлиться вождем,
и прет волнища
с под тучи
на дно -
приказы
и лозунги
сыплет дождем (VII, 97).

Разительно изменилась картина по сравнению с той, что рисовалась в первоначальном варианте: не молчаливое вознесение «волнишками» вождя, но могучая сила спаявшихся в одно вод, повелевших волне «разбурлиться вождем».

В той же записной книжке - черновик стихотворения «Домой»:

Пролетарии приходят к коммунизму низом
низом шахт серпов и вил
я же с туч поэзии бросаюсь в коммунизм...

«С туч поэзии» - выражение, подобное тем, с какими мы уже встречались «на волнах спин», «гвардия пены». Это еще не прояснившийся, нащупываемый образ, своего рода преддверие к образу. Его сменяет окончательно найденное:

Я ж
с небес поэзии
бросаюсь в коммунизм.

от огромной от несбыточной любви.

«Бросаюсь в коммунизм... от... любви» - самый оборот этот никак не может удовлетворить автора. Ведь мысль, которую он стремится воплотить в образе, как раз и состоит в нераздельности любви и коммунизма. Строка зачеркивается, возникает новая и окончательная:

Потому что
нет мне
без него любви (VII, 196).

В стихотворении «Барышня и Вульворт» - отделенные толстым витринным стеклом два человека: сам Маяковский, за которым вся молодая советская Россия, и семнадцатилетняя американская мисс, рекламирующая приспособление для точки бритвенных лезвий. Какие бы слова ни бросал ей поэт - горькие, откровенные, зовущие к бунту, борьбе, - ей чудится только одно: маленькое уютное счастьице с бесплатным столом и квартирой:

Как врезать ей в голову мысли-ножи
что мне известно другое средство
как влезть рабочим во все этажи
без вздохов без свадеб без жданья наследства.

Так записывается четверостишие и тотчас же покрывается поправками. «Мысли-ножи» - это хорошо, родилось по контрасту с теми ножичками безопасных бритв, которые целый день натачивает ремнем до блеска мисс, девушка-реклама. Но вторая строка вызывает сомнение: «Мне известно...» Звучит так, как будто он, Маяковский, единственный обладатель того «секрета», о котором идет речь в заключительной строфе. Во втором варианте:

что есть на свете другое средство.

А это, напротив, сказано как-то неопределенно. Где на свете? И последний вариант:

Как врезать ей
в голову
мысли-ножи
что русским известно другое средство...

Четверостишие как будто готово. Но в последней строке четверостишия словам как будто неудобно стоять: «без вздохов»... даже трудно произнести. Поэт заменяет: «без грез... » И только теперь можно поставить точку.

Бывает так: четверостишие закончено, но какое-то одно слово держится нетвердо, как будто качается, оно не вросло в стих, его можно заменить и другим.

В книжке 1922 г. есть такая запись, относящаяся к стихотворению «Спросили раз меня: «Вы любите ли НЭП?»:

Мы еще услышим по
странам миров
революций бешеный топот.

В окончательном тексте: «... революций радостный топот». Слово «радостный» по-новому окрасило весь финал стихотворения.

В прологе к поэме «V Интернационал» Маяковский воспевает героизм русских революционеров. Одна из строф записана в книжке № 12 так:

В кресла времен вмялся
незыблем
капитализма зад.

Жизнь ему
стынет чаем на блюдце.
А вы
уже глядели в глаза набега...

А вы
уже глядели в глаза
атакующим дням революций.

В 16-й записной книжке, относящейся к той же поэме, рисуется картина мировой революции:

Иногда лишь
туч горы
опалялись звездой света.

Слово «опалялись» тут же зачеркивается, заменяется словом «вспыхивали». Поэт продолжает искать более резкое, активное, «атакующее» слово. В окончательном тексте:

Иногда лишь
черноты го́ры
взрывались звездой света -
то из Индии
то из Ангоры,
то из Венгерской республики советов (II, 116).

В книжке поэта, хранящейся в ЦГАЛИ, - записи стихотворений 1927-1928 гг. Здесь мы находим интересный пример поисков одного эпитета. В сатирическом стихотворении «Сердечная просьба» (1928) Маяковский зло и весело смеется над нудными и пустопорожними докладами, над юбилейным много- и славословием. Об одном докладчике - любителе плоских, прописных истин - поэт пишет:

Все, что надо,
увязал он
превосходен
говор гладкий...
Но...
мелькали,
вон из зала,
... пятки

Какие же пятки мелькали из зала? Эпитет пришел не сразу. Сначала было: «как-то спасшиеся пятки». Затем - более выразительнее: «уносившиеся пятки». И наконец - самый удачный, откровенно иронический эпитет:

Но...
мелькали,
вон из зала,
несознательные пятки (IX, 36).

Последняя записная книжка поэта... Отрывки второго, лирического вступления в поэму «Во весь голос»:

Я знаю слов набат
гроба,

118 Контрастная по смыслу рифма как бы выносит на себе строфу о могучей - сильнее смерти - поэзии:

Я знаю силу слов, я знаю слов набат.
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
бежать четверкою своих дубовых ножек...

В этом словно из нержавеющей стали литом четверостишии только одно слово кажется неокончательным - «бежать». Поэт говорит о силе слова, которая побеждает смерть, которая может «мертвых сражаться поднять». В слове же «бежать» есть оттенок, в данном случае совершенно неуместный: бежать, убегать от кого-то, спасаться от угрозы. Появляется второй вариант:

идти четверкою своих дубовых ножек.

Но - «срываются... идти» - это тоже не очень складно сказано. И поэт находит слово, которое более точно, освязаемо передает поступь восставших из небытия, поднятых силой слова:

От слов таких срываются гроба
шагать четверкою своих дубовых ножек.

У многих строф, строк, выражений, слов Маяковского, которые легко и естественно возникают в нашей памяти, - большая и трудная предистория.

Поэт начал писать стихотворение. Но в действительности работа над ним началась гораздо раньше - непрерывная внутренняя работа, когда примеряются и «прослушиваются» слова, когда они выстраиваются в строки, рассыпаются и снова как будто берутся за руки. Это своего рода поэтические маневры - они облегчают творческую победу поэта, когда он переходит от заготовок уже к произведению как таковому. Вспомним сатирический портрет «душки-премьера» Керенского в поэме «Хорошо!»:

Царям
дворец
построил Растрелли.
Цари рождались,
жили,
старели.

Торжественно звучат эти строки, объединенные единоначатием и звучной рифмой, тщательно «инструментованные» (игра звуков - «р», «ц» и «с»). В торжественности этой пока почти не различимы нотки иронии и насмешки. Но следующие строки как бы опрокидывают все сказанное раньше:

Дворец
не думал
о вертлявом постреле...

«Цари.. царям... дворец... Расстрелли... старели» - и вдруг какой-то... «вертлявый пострел». Гора родила мышь. Так появляется в поэме Керенский. Но затем после строк:

От орлов,
от власти,
одеял
и кружевца
голова
присяжного поверенного
кружится -

ритм резко меняется, как будто действительно закружилась голова «вертлявого пострела», возомнившего себя Наполеоном.

Забывши
и классы
и партии,
идет
на дежурную речь.
Глаза
у него
бонапартьи
и цвета
защитного
френч.

Стихи (как это не раз отмечалось исследователями) пародийно соотнесены с лермонтовскими; причем пародируется, конечно, не само стихотворение «Воздушный корабль» - высмеивается Керенский, как жалкая пародия на Наполеона. «Глаза у него бонапартьи и цвета защитного френч» - построено прямо по лермонтовскому образцу: «На нем треугольная шляпа и серый походный сюртук». Очень выразительна неожиданная рифма: «партии - бонапартьи». Слово «бонапартьи», неологизм, самой своей непривычностью еще резче подчеркивает комизм ситуации. Это ощущение усиливается последней строкой («и цвета защитного френч») - ритмически отточенной, как будто даже «поэтичной» и эффектной, что в данном случае только обостряет комическую ситуацию.

Над этой главкой поэмы Маяковский работал в начале 1927 г. Но в творческой лаборатории поэта работа началась раньше. Уже тогда, когда Керенский ненадолго пришел к власти, в 1917 г., поэт начал делать первые наброски, заготовки сатирического портрета, который будет создан лишь спустя 10 лет. В первой записной книжке (1916-1917) имеется такая запись:

В Москве собрались
льются речи.
Все совещание
гудит.
И встал он
в цвета хаки
френче
скрестивши
руки на
груди .

Перед нами своего рода этюд к портрету. Здесь уже проступают детали, которые автор использует и заострит позднее, работая над поэмой «Хорошо!» Керенский изображен на фоне льющихся речей, ораторского гуденья в наполеоновской позе. Сравнивая этот набросок 1917 г. с отрывком из поэмы, мы видим, как долго и бережно хранились в памяти писателя, в «шкатулке черепа» некоторые сатирические детали. Вспоминаются слова, сказанные однажды С. Кирсановым: «Поэт видит жизнь на всю жизнь». В то же время мы ясно чувствуем, как выросло и возмужало мастерство поэта, насколько острее разоблачение «вертлявого пострела» в поэме, нежели в первоначальной заготовке.

Знакомство с записными книжками помогает выяснить историю отдельных набросков, их творческую «биографию», проследить, как от одного варианта к другому развивается замысел художника.

В записной книжке 1920 г. читаем:

Все кто грязь вычищал
кто любил чистоту
на деле
докажите следы
работы смыв
в день банной не-
дели.

Очевидно, перед нами черновой набросок подписи к плакату Роста о «банной неделе», связанной с борьбой против эпидемии тифа. В той же книжке помещен другой отрывок на ту же тему:

Сначала в этом чистилище
тело мылом вылощи.
Много народу ходит разного.
Не пускаем в Коммуну
такого грязного.
Побывавши в бане
иди без колебаний.
В чистилище сначала
тело потри мочалом.

В отличие от первого, в приведенном отрывке - не только агитация за чистоту, за баню, за гигиену. Вместе с этим здесь ощущается и поэтический подтекст: «Не пускаем в Коммуну такого грязного». Поэт говорит не о физической опрятности только, но об очищении человека, вступающего в Коммуну . Эта мысль звучит здесь пока еще вполголоса, намеком. В третьем отрывке, записанном в следующей книжке того же 1920 г., мысль о Коммуне как освобождении от вековой грязи получает новое, неизмеримо более богатое художественное воплощение:

Нам грязным что может
казаться привольнее
сплошною ванною
туча и вы в ней
в холодных прозрачнейших
пахнущих молнией
купаетесь в душах
душистейших ливней.

Читая эти стихи, кажется, вдыхаешь чистый, «пахнущий молнией» послегрозовый воздух. «Нам, грязным...» - это значит - людям, вышедшим из старого мира, порывающим со всем, что поэт называл - «блохастое грязненько». Радостное чувство освобождения наполняет этот отрывок. Сравнение грозовых туч с ванной, «душистейших ливней» - с душем поражает своим масштабом, гиперболичностью, ибо оно вызывает представление

об огромном человеке, который чувствует себя в небе, как дома. И как удивительно найден ритм стихов - словно освобожденный, раскованный и вместе с тем величавый!

Чудесный отрывок этот, исполненный того же чувства освобождения, которое торжествует в разговоре с солнцем («Необычайное приключение» - тот же 1920 г.), отрывок, который по силе художественной выразительности смело может быть приравнен к лучшим творениям поэта, родился в ходе повседневной «черной» работы для окон Роста, агитации за «банную неделю». «Поэтичное» у Маяковского глубокими корнями уходит в самую толщу жизни с ее повседневным трудом и борьбой.

Стихи «Нам, грязным, что может казаться привольнее...» так и остались неиспользованным наброском. Забыл ли о них поэт? А может быть, вспомнил об этом наброске, когда писал, шесть лет спустя, обличая буржуазную Европу, «где каждый из граждан смердит покоем, жратвой, валютцей!» -

Не чище ль
наш воздух,
разреженный дважды
грозою
двух революций! (VIII, 166-167).

Если задаться вопросом: когда же родилось это образное сравнение атмосферы нашей жизни с очищенным и освеженным грозой воздухом? - не так-то легко будет на него ответить. Мы видим, как годами вынашиваются в сердце поэта мысли, впечатления, образы, как всю жизнь идет невидимая, непрерывная, внутренняя работа.

И, наконец, последние наброски. Поэт уже знает, что уходит из жизни, но с неослабевающим, может быть, даже с возросшим упорством, жадностью работает над образом, над словом, над рифмой. Он признается, что не нашел счастья в любви. Да и где сыщешь любовь? -

все равно что в автомобильном Нью-Йорке
искать на счастье подкову...

Удивительный образ... Есть выражение - подкова счастья. Но Маяковский не любит условно метафорических выражений со стершимся конкретным значением. Он всегда стремится придать им живой, реальный, предметный смысл. В одной из его книжек (1924) находим такую шутливую, но характерную запись: «чемодан из фибры собственной души». Так «фибры души» (ср. «всеми фибрами души») слились с фиброй, из которой делают чемоданы. То же самое и здесь: не отвлеченная «подкова счастья», а железная подкова, которой подковывают лошадей и которой не найдешь в полном автомобилями Нью-Йорке.

Однако в том и сила поэтического образа у Маяковского, что, восстанавливая стершееся конкретное значение, поэт одновременно усиливает и идейно-символический подтекст. Смысл сравнения не ограничивается тем, что в автомобильном Нью-Йорке не найдешь подкову. Чтобы сказать это, вовсе не нужно быть поэтом. Но у Маяковского мысль о железной подкове сливается с другой мыслью - о подкове счастья, которую невозможно найти в мрачном многолюдном заокеанском городе. Иначе говоря, привычное выражение «подкова счастья» не отброшено, в нем с новой силой, взаимно подкрепляя друг друга, ожили и предметный и переносный смысл. В соответствии с этим Маяковский не просто повторяет привычный оборот, а как бы заново воссоздает его:

искать на счастье подкову...

Эти слова мы воспринимаем как бы «на фоне» старого, привычного выражения, вне которого их переносный смысл был бы утрачен.

Приведенная запись не вошла в текст вступления в поэму «Во весь

голос», к которому она относится, как не вошел и отрывок о «силе слов». Можно думать, что эти наброски ждала большая поэтическая судьба и только смерть помешала им перейти со страничек записных книжек - на страницы печатных книг, обращенных к миллионам.

Над какой бы стороной творчества Маяковского ни работал исследователь - изучение записных книжек обогащает его представление о поэте, об его образном мышлении, его творческой лаборатории. Сам Маяковский писал в заключительных строках своей программной статьи «Как делать стихи», что надо раскрыть секреты поэтического труда. Он предлагал, чтобы писатели, товарищи по оружию слова, рассказали о своей лаборатории и «непосредственно бы помогли дальнейшей поэтической работе» (X, 248).

Давно пришло время издать записные книжки Маяковского, сделать его «мастерскую стиха» достоянием широкого круга исследователей, читателей и почитателей поэта.

За исключением трех, находящихся в Центральном государственном архиве литературы и искусства, записные книжки хранятся в Библиотеке-музее В. В. Маяковского (68 записных книжек). Для того чтобы спасти их от разрушения, с оригиналов сфотокопированы макеты. Непосредственную работу по изучению книжек ведет сотрудник Библиотеки-музея Варвара Аветовна Арутчева. Сделанное ею намного облегчает знакомство с записными книжками. Уже прочтены, расшифрованы и сверены с окончательным текстом все записи. Взяты на учет неопубликованные наброски, составлены «оглавления» книжек. Впервые вся эта работа была проделана составителями первого и второго полного собрания сочинений Маяковского, выходивших соответственно в 1934-1938 и 1939-1949 гг. Тщательное чтение книжек позволяет уточнить текст и последовательность записей, приведенных в этих изданиях.

Однако все вышедшие до сих пор издания не решили еще задачи: опубликовать текст записных книжек и рукописей так, чтобы они давали наглядное и точное представление о самом творческом процессе . В настоящей статье мы привели примеры, иллюстрирующие творческую историю отдельных отрывков, строф, строк. Многие из этих примеров уже опубликованы в собрании сочинений, в перечнях рукописных разночтений, некоторые - приводятся впервые.

Разночтения в собраниях сочинений приводятся таким образом. К каждому стиху произведения за соответствующим номером в комментариях делается сноска: в записной книжке или в рукописи строка читалась так-то. Подобные списки разночтений очень полезны, они многое приоткрывают в лаборатории творчества. Но они все-таки не создают целостного представления о последовательных стадиях оформления идейно-художественного замысла; это впечатление как бы дробится, распадается на отдельные строки.

Чтобы ясно и зримо представлять - как же конкретно, в какой последовательности записывались строфы, строки, отдельные слова, - надо видеть черновые записи. Возникает необходимость в специальном издании рукописного наследия Маяковского, в котором бы воссоздавались точные копии записей .

Накануне войны, по инициативе Л. Ю. Брик, началась подготовка издания рукописей поэмы «Про это». Как уже говорилось, рукописи эти, принадлежащие Л. Ю. Брик, представляют совершенно исключительный интерес - так богато и многосторонне запечатлена в них «мастерская стиха» Маяковского. Гослитиздат договаривался об издании их с типографией Госзнака. Сохранились первые пробные отпечатки. Когда рассматриваешь их, даже не веришь, что это копии, а не оригиналы: так точно воспроизведены

записи, каждый штрих, малейший нажим карандаша. Война помешала выйти в свет этому ценнейшему изданию. Но сейчас пора взяться за это снова. Это тем более нужно сделать, что многое в рукописях и книжках поэта записано карандашом - такие наброски стираются, они недолговечны.

В свое время чьи-то равнодушные руки перебрасывали из одного учреждения в другое валики, на которых был записан голос Маяковского. Некоторые записи погибли. Правда, рукописное наследие поэта хранится бережно. Но этого мало. Его надо увековечить, сделать достоянием всех, кто любит, изучает Маяковского. Будет правильно, если Союз писателей, Институт мировой литературы Академии наук, Библиотека-музей Маяковского и Государственное издательство художественной литературы серьезно обсудят вопрос о специальном фототипическом издании, воссоздающем страницы рукописей и записных книжек гениального поэта.

Мир - коммунар (III, 92-93).

Коммунальное государственное учреждение

«Средняя школа-комплекс национального возрождения № 17»

Северо-Казахстанской области

Конспект урока по литературе
в 11 классе

В.В.Маяковский. Жизнь и творчество. Художественный мир

ранней лирики поэта

подготовила

учитель русского языка и литературы

Адракова Анжела Геннадьевна

г. Петропавловск

2014 г.

Тема: В.В.Маяковский. Жизнь и творчество. Художественный мир

ранней лирики поэта

Цель: познакомиться с личностью В.Маяковского, с особенностями его ранней лирики; увидеть дух бунтарства и эпатажа в ранних произведениях поэта.

Ход урока

Быть понят моей страной,

а не буду понят, —

по родной стране

пройду стороной,

как проходит

косой дождь!

В.В.Маяковский

Запись темы урока, постановка цели.

Слово учителя

XX век без Маяковского представить невозможно. Маяковский «окрасил» собой целую эпоху, он был самым известным и талантливым поэтом-футуристом (не будь Маяковского, футуризм не получил бы такой известности). Нескольким поколениям советских читателей Маяковский был знаком прежде всего как автор советских лозунгов и плакатов, «Стихов о советском паспорте», поэмы о Ленине и т. д. И.В.Сталин в 30-е годы назвал Маяковского лучшим и талантливейшим советским поэтом. Но Маяковский не вмещается в то определение, которое дал ему Сталин, и как поэт Маяковский был гораздо сложнее и интереснее, чем многим представлялось.

Родился 19 (7) июля 1893 в селе Багдади Кутаисской губернии, в семье лесничего. И отец, и мать Маяковского были потомственными дворянами (Столбовой отец мой / дворянин // кожа на руках моих тонка…– Про это).

В 1906, после внезапной смерти отца, семья Маяковских переезжает в Москву. В Москве Маяковский, увлекшись идеями социал-демократии, вступает в 1908 в РСДРП и принимает участие в подпольной работе. С этим обстоятельством связано и прекращение Маяковским, после 5-го класса гимназии, систематического общего образования. Маяковский трижды арестовывался, но в конце концов был отпущен на поруки матери, после чего вышел из рядов коммунистической партии и, вопреки распространенному мнению, впоследствии в нее не вступал.

Именно в тюрьме, под впечатлением от впервые прочитанных современных стихов, в частности – Бальмонта, Маяковский сделал первые шаги в поэзии (стихи не сохранились), написанное впоследствии оценивал очень критически.

В 1911, после нескольких попыток поступить в какое-либо художественное учебное заведение, Маяковский становится учащимся Школы живописи, ваяния и зодчества в Москве. Через учившегося там же Давида Бурлюка, одного из лидеров группы футуристов «Гилея», Маяковский знакомится с миром московского литературно-художественного авангарда. Бурлюк, которого Маяковский познакомил со своими стихами, высоко оценил их и рекомендовал продолжить занятия поэзией.

С конца 1912 – начала 1923 Маяковский принимает участие в художественных выставках современного искусства, выступает с чтением своих стихов, участвует в публичных выступлениях совместно с Бурлюком и другими членами группы «Гилея». Первые публикации Маяковского (стихотворения Ночь, Утро) появились в конце 1912 именно в издании «Гилеи»: Пощечина общественному вкусу.

Маяковский также участвовал в написании одноименного манифеста, из которого взято часто цитировавшееся художественными противниками футуристов положение – «сбросить Толстого, Достоевского, Пушкина с Парохода современности». Авторы многочисленных мемуаров подчеркивают любовь Маяковского к классике, блестящее знание поэзии Пушкина и т.п., пытаясь уравновесить декларации такого рода. Они были типичны для многих левых течений в искусстве начала 20 в. (ср. итальянский футуризм, Дада, сюрреализм).

В 20-х годах к нему добавляется новый аспект – безнадежная любовь к женщине, наделенной именем и узнаваемыми чертами внешности и биографии Л. Брик, которая предпочитает лирическому герою-поэту человека, способного обеспечить ей бытовое благополучие.

В архиве нашли в годы перестройки давнее удостоверение сотрудника за номером 15 073, выданное Л.Ю.Брик Лубянкой в начале 20-х годов Маяковского любовь к Лиле толкала на написание новых произведений, он писал, получал деньги, была возможность любить и баловать обновками любимую женщина, Лиля этим пользовалась, она не отпускала от себя Маяковского до конца.

Так они прожили до 1928 года, когда Маяковский будучи за границей, куда ездил для свидания с трехлетней дочерью от американки Элли Джонс, познакомился в Париже с красавицей Татьяной Алексеевной Яковлевой, уехавшей из России в 1925 г. Но оней позже. Элли Джонс влюбилась в Маяковского в Москве на одном из поэтических вечеров в 1923 году. Правда, тогда Элли звали Елизаветой Петровной Зиберт. Через год она вышла замуж за англичанина Джона Джонса, уехала с ним в Америку и там в 1925 году и встретилась с поэтом.

В результате той встречи родилась Патриция, видевшая отца всего раз в жизни - в 1928 году в Ницце.

Последние два года жизни Маяковского, мир его личных переживаний и чувств связаны с именем Татьяны Яковлевой. За полтора с небольшим года до знакомства с Маяковским Т.Яковлева приехала из России в Париж по вызову дяди, художника А.Е.Яковлева. Двадцатидвухлетняя, красивая, высокая, длинноногая с выразительными глазами и яркими светящимися желтыми волосами, пловчиха и теннисистка, она, фатально неотразимая, обращала на себя внимание многих молодых и немолодых людей своего круга.

С Яковлевой его познакомила сестра Лили Брик Эльза Триоле. В своих мемуарах сама Эльза напишет, что сделала это для того, чтобы Маяковский не скучал в Париже.

Но существует мнение, что встреча была организована с другими целями - отвлечь поэта от родившей ему дочь американки Элли Джонс и задержать в столице Франции, где он щедро оплачивал житье-бытье Эльзы и ее спутника Луи Арагона. Финал же этой истории известен: Маяковский влюбился в Татьяну и настойчиво принялся уговаривать ее выйти за него замуж. Чуть ли не сам думал перебраться в Париж. В итоге ему было отказано в выезде за границу.

Развязка случилась весной. А еще в октябре 1929 года Лиля в присутствии Маяковского вслух прочитала в письме сестры Эльзы о том, что Татьяна собирается замуж за виконта дю Плесси. Хотя на самом деле речь о свадьбе зайдет лишь месяц спустя. Яковлева до последнего дня не забудет Брик случая с письмом. И с горькой иронией однажды признается, что даже благодарна ей за это. В противном случае она, искренно любя Маяковского, вернулась бы в СССР и сгинула в мясорубке 37-го года.

Конечно, в жизни Маяковского были не только эти две женщины, стоит сказать и о той, которая была упомянута в его предсмертном письме, это актриса МХАТа Вероника Витольдовна Полонская

Поэт познакомился с молоденькой актрисой МХАТа Вероникой Витольдовной Полонской и по-мальчишески влюбился в нее. Она была замужем за известным актером Михаилом Михайловичем Яншиным. Отношения между Маяковским и Полонской имели взлеты и падения. В конце концов, поэт поставил вопрос ребром: Полонская должна немедленно разойтись с мужем и тут же оставить сцену. На одной из дружеских вечеринок Маяковский, имевший право на ношение оружия, достал из кармана пистолет и пригрозил: если Вероника не выполнит его условия, то он застрелится. Полонская с трудом отговорила Маяковского от рокового шага.

Продолжение объяснения, начатого накануне вечером на квартире у Катаева, состоялось в комнате на Лубянке утром 14 апреля.

Известно, что объяснение в комнате на Лубянке напоминало предыдущие: Владимир Владимирович требовал решить, наконец, все вопросы — и немедленно. Он грозил не отпустить Полонскую в театр, закрывал комнату на ключ. Когда же она напомнила, что опаздывает в театр, то Маяковский разволновался еще больше.

«Вчера, 14 апреля, в 10 часов 15 минут утра в своем рабочем кабинете (Лубянский проезд, 3) покончил жизнь самоубийством поэт Владимир Маяковский. Как сообщил нашему сотруднику следователь тов. Сырцов, предварительные данные следствия указывают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта. Самоубийству предшествовала длительная болезнь, после которой поэт еще не совсем поправился».

«Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.

Мама, сестры и товарищи, простите — это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет.

Лиля — люби меня. (Лиля Брик — А.Д.)

Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.

Как говорят —

«инцидент испорчен», любовная лодка

разбилась о быт. Я с жизнью в расчете

и не к чему перечень взаимных болей,

бед

и обид..»

Маяковский написал к открытию выставки «20лет работы», которую готовил в январе 1930г. 1 февраля 1930 г., в 17 часов состоялось ее открытие. На ней присутствовало 300-350 человек. В основном - молодежь. Мая­ковский возлагал на этот день, как и вообще на выставку, большие, хотя и неясные надежды. было похоже на бойкот. Газеты тоже умолчали о выставке.

Одновременно с выставочными делами разворачивались дру­гие события. 6 февраля на конференции Московской ассоциации пролетарских писателей М. заявил о вступлении в РАПП, до этого шага он состоял в организации, Реф (Революционный фронт искусств). Рефовцы восприняли вступление в РАПП как измену и объявили ему бойкот.

Провалились в Ленинграде и Москве постановки пьесы «Баня», в которой перед читателем и зрителем предста­ет гневная сатира на бюрократию. Последовала серия убийственных рецензий, в которых рецензенты за слабостью постановок не разглядели до­стоинств пьесы. В защиту «Бани» выступил Мейерхольд. Надо было спасать спектакль, премьера которого состоялась 16 марта. Однако пьеса продолжала бурно обсуждаться на диспутах: ей при­писывались и отсутствие «классового содержания», и «издева­тельское отношение к нашей действительности», что по тому вре­мени имело предупреждающе-угрожающий характер. Все эти события связывались в тугой узел.

Итак, футуристы провозгласили себя творцами нового искусства, сформировали концепцию нового языка, отражающую динамику новой жизни, выступали против мещан, пугали жирного буржуа народным бунтом. Главным в творчестве считали форму, стремились освободить искусство от идейности. Вынесли искусство в народ, на улицу, сами претендовали на то, чтобы быть выразителями улицы. Искусство должно будить и будоражить! В нашу поэзию ворвался вихрь. Появление футуристов на поэтической арене сопровождал скандал. Их безудержное своеволие претило вкусам одних и вызывало сочувствие других. Пресса была единодушна: их называли только ругательно: табор дикарей, шайка хулиганов. Лишь самые проницательные смогли увидеть среди них истинно талантливых. Так был выделен Маяковский. Горький тогда сказал о нем: «Зря разоряется по пустякам. Такой талантливый! Грубый? Это от застенчивости. Знаю по себе».

Страдающим и одиноким пришел В.Маяковский в русскую поэзию. А ему с первого же появления в печати и на эстраде навязали амплуа литературного хулигана. И он, чтобы не кануть в безвестность, поддерживал эту репутацию дерзкими выходками на вечерах. Он, например, всегда ходил в желтой кофте. Это, конечно, вызов благонамеренной публике, но она появилась от бедности.

— «Искусство должно будить и будоражить!» – провозглашали футуристы. Таковы ранние стихотворения Маяковского, в которых поэт неоднолинеен и потому порой трудно объясним. И тем не менее попробуем с позиции сегодняшнего читателя вдуматься в те проблемы, которые волнуют совсем молодого поэта, в те противоречия, которые раздирают его душу.

Запись в тетрадь

— Запишем в тетрадь основные принципы футуризма.

Анархическое бунтарство.

Свобода творчества.

Отказ от литературных и языковых норм.

Устремленность в будущее.

Неприятие буржуазной морали.

Эпатаж как средство выразительности.

Беседа с классом

— Нам предстоит говорить о лирическом герое. Кто же такой лирический герой стихотворения?

— Кто же лирический герой В. Маяковского? В чем заключается своеобразие данного образа? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать стихотворения. Одним из первых было стихотворение «А вы могли бы?»

Для первого урока мы выбрали три стихотворения: «А вы могли бы?», «Послушайте!», «Нате!». Задача

Анализируя по предложенному плану эти стихотворения, сделать вывод об особенностях художественного мира ранней лирики Маяковского.

1 вариант –

1) Чтение стихотворения

2)анализ стихотворения «А вы могли бы?»

Примерный план

Охарактеризуйте лирического героя.

Какова система образов стихотворения?

Какие средства выразительности использует поэт?

В чём состоит конфликт поэта с окружающим миром?

Анализ

Анализ стихотворения «А вы могли бы?» (запись на доске)

— Итак, какие же черты присущи лирическому герою Маяковского?

— Как вы понимаете смысл названия?

— Какие средства выразительности использует поэт?

Маяковский, конечно, не мог не думать о сути поэзии, о назначении поэта среди повседневных будничных забот. Эти размышления нашли своё отражение в стихотворении «Послушайте!», написанном в 1914 году. В нём он задумывается о кажущейся бесполезности поэта среди повседневных будней.

И по содержанию, и по особенностям художественной формы оно очень характерно для ранних стихов поэта. К кому обращается поэт и какие художественные средства использует? Что поразило вас в этом стихотворении? Определите главный конфликт стихотворения. /Расторжение с толпой с эстетической стороны/. В поэтическом мире Маяковского, как правило, существует противопоставление толпы (мещан, обывателей) поэту. Давайте попробуем изобразить то, как смотрят на окружающий мир обыватели и, в противовес им, поэт:

для поэта: для обывателя:

студень студень

океан еда

Жестяная рыба рыба

новые губы рот

любовь еда

Итак, главный конфликт в стихотворении «А вы могли бы?» — расторжение с толпой с эстетической стороны. Поэт видит мир совсем не так, как толпа. Силой воображения он переделывает этот мир, из всего извлекая поэзию.

2 вариант –

1) чтение наизусть стихотворения «Послушайте!»

2) анализ стихотворения

Примерный план

В чём смысл названия стихотворения?

В чём своеобразие интонации?

Охарактеризуйте лирического героя стихотворения.

В чём Маяковский видит миссию поэта?

Анализ

… в своём анализе отразила своеобразие интонации произведения, которая проявляется уже в его названии, новаторское использование рифмы, дала интересную характеристику лирического героя, раскрыла своё видение проблемы «В чём видит Маяковский миссию поэта «нового времени»?»

Дополнение Поэт – это тоже звезда, и свет её служит нравственным, эстетическим, духовным ориентиром людям. Убеждённый в необходимости поэтического слова, Маяковский видит миссию поэта в том, чтобы впитать в себя боль миллионов и рассказать о ней людям, чтобы вызвать стремление преодолеть эту боль, изменить мир.

Как вы поняли смысл стихотворения? Чем оно отличается по общему тону от предыдущего стихотворения? (Лирический герой не противостоит толпе, он пытается быть понятым). Как вы понимаете центральный образ стихотворения – образ звезды? (Образ звезды символизирует смысл жизни. Поэт утверждает необходимость таких человеческих качеств, как добро, любовь, красота). Почему звезды названы «плевочками»? / Неожиданно примененное к звездам «эпатирующее» (нарочито дразнящее резкостью) определение «плевочки» — это самозащита иронией от подсказываемой традицией затасканной условно-романтической «поэтичности». Оно не снижает, не разрушает образ ночного неба, а лишь помогает увидеть его с заплеванного асфальта городских улиц, по которым бродит одинокий поэт/. Свет звезд прогоняет страх перед мраком ночи. Задача поэта - нести свет. Какие средства (в том числе и синтаксические) использует автор для того, чтобы передать чувства лирического героя, его взволнованность? / В стихотворении много восклицательных и вопросительных знаков, много коротких предложений, состоящих иногда из одного слова, передающих эмоциональный накал высказываний лирического героя. Стремление подсказать читателю нужную интонационную установку привело поэта к своеобразной разбивке строки на отдельные отрезки - «лесенке» Маяковского. Б. Эйхенбаум называл такую новую запись стихов - «не по строкам, а по дыханию, потому что каждое слово надо кричать полной грудью. Местами можно немножко стихнуть, тогда растягиваются и строки»/. Как стихотворение «Послушайте!» изменило ваше отношение к Маяковскому? Вывод: в стихотворении «Послушайте!» мы видим тоску поэта и его размышления о том, что каждый человек не случайно находится на этой Земле.

— Несовершенство жизнеустройства, резкое несоответствие мечты и действительности порождали недоумённые вопросы. В полном разладе с этим миром появилось стихотворение «Нате!»

Чтение и анализ стихотворения «Нате»

Анализ ответа учащегося

Безусловным достоинством работы… является использование воспоминаний современников о публичном чтении Маяковским стихотворения «Нате!». В анализе отображено своеобразие раскрытия традиционного для русской литературы конфликта поэта с миром, поэта и «толпы»; показано новаторское использование средств художественной выразительности; отражено собственное восприятие прочитанного стихотворения.

Чем обусловлена резкость общего тона стихотворения? / выраженным в стихотворении чувством социального протеста, его антибуржуазной направленностью/. Как строятся отношения поэта и публики, пришедшей на вечер поэзии? / Маяковский ненавидит буржуазно-мещанскую толпу, которая пришла на вечер поэта в поисках развлечений, обличает ее уродство, пошлость, тупость. Эта многоголосая толпа, сливающаяся в представлении поэта в сплошную безликую массу жира, враждебна его демократическому мироощущению/. Как представлен предметный мир стихотворения? / Предметный мир этого стихотворения представлен именно предмета­ми потребления: «щи», «белила», «вещи», «калоши». Отвратителен соби­рательный образ мещанской толпы: «Толпа озвереет, будет тереться, / ощетинит ножки стоглавая вошь»/. Определите конфликт стихотворения. Теперь изобразим схематически модель взаимоотношений поэта и окружающего мира:

бабочка сердца стоглавая вошь

В буржуазном обществе, по мнению поэта нормой является отчуждение материального от духовного. Идеальному нет места. Поэтому столько отталкивающе материального изображается в стихах: «обрюзгший жир», «мясо», «слюни» и т. п. Лирический герой Маяковского часто оказывается в изоляции, в одиночестве, не находит понимания. Вывод: в «Нате!» конфликт носит этический характер (не характерный для писателей романтиков). Здесь мы видим отрицание культуры вообще; толпа антиэстетична, погружена в быт. У Блока были «сытые», у Маяковского – «жирные» (там, где встречается мотив жира — толпа), т.е. те же мещане.

Слово учителя. В 1917 г. произошла очередная русская революция, вслед за ней – Октябрьская. Для Маяковского не существовало опроса принимать или не принимать революцию, поэт заявил: «Моя революция». Очень важно знать то, что поэт пришел к революции через футуризм.

Грядущая революция была желанна, потому что понималась как массовое художественное действо, вовлекающее в игру весь мир. Основной лозунг футуристов: «Мы не признаем искусство без дела».

4. Давайте прочитаем «Оду революции », написанную поэтом в 1918 г. Вспомните определение оды как жанра.

Как Маяковский выразил в стихотворении свое отношение в революции? Раз это «его революция», то Маяковский поет оду, но почему же он выражает двойственное отношение? Какое значение имеет антитеза в этом стихотворении? /антитеза передает противоречивость, двуликость революции, которая может обернуться и «стройной перестройкой» и «грудой развалин»/

Вывод : Маяковский не идеализировал революцию, ему был свойственен не только оптимистический, но и критический взгляд на настоящее и будущее.

6. Прочитайте стихотворение «Хорошее отношение к лошадям ».

— Как вы поняли смысл стихотворения? Какие мотивы раннего творчества развивает В.В. Маяковский в этом стихотворении? /Кузнецкий, который «смеялся», - это та же буржуазная толпа, те же оставшиеся не у дел «зеваки», которые заполняли и размещавшееся рядом на Кузнецком кафе «Питтореск», где Маяковский часто выступал.Выразительная деталь - «штаны пришедшие Кузнецким клешить» - является средством социальной характеристики: речь идет о праздношатающихся, которым удалось ускользнуть от общего дела. Этой толпе противопоставлен, как всегда, лирический герой: Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему… Таким образом, стихотворение - продолжение старого разговора в новой общественной обстановке. Нужно было сказать отчаявшимся слово «ласковое, человечье»./

Какие средства художественной выразительности использует в стихотворении В.В. Маяковский? /«Первая строфа вся построена на передаче движения, звонкого, напевного и дробного скока и цоканья. Она богато инструментована, аллитерации доведены до звукоподражания, приема, довольно редкого у Маяковского. И в то же время чуткое ухо поэта различает в этом скаканье какие-то грубые, неприятные, предостерегающие звуки - «грабь, гроб, груб». Они словно предвещают близящуюся опасность.

С предельной поэтической наглядностью, почти физической осязаемостью передано самое падение.

Как вы понимаете слова:«Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по – своему лошадь?».

Как вы думаете, почему В.В. Маяковский изменил название стихотворения? (Первоначальное название - «Отношение к лошадям».) /Это стихотворение является утверждением человечности. Нетрудно увидеть, насколько определеннее утверждается пафос человечности в этом окончательном варианте./ На первый взгляд «я» в стихотворении -одинокое, слабое перед толпой гогочущих зевак. Но это не так. Все дело в том, что оно перестало быть лишним, ненужным, оно вносит интонацию радостной убежденности, что жизнь не напрасна. Желание жить, работать, действовать сильнее «звериной тоски».

И в этом - коренное отличие «Хорошего отношения…» от дореволюционных стихотворений.

Вывод: судя по тому, в каком году было написано стихотворение (1918), мы можем смело говорить о том, что Маяковский – очень гуманный поэт, его заботила не только революция; образ лошади аллегоричен, один поэт понял ее трагедию.

Подведение итогов

Итак, каковы же особенности ранней лирики Маяковского?

Назовите основные темы ранних произведений поэта.

Каковы важнейшие «эмоциональные ощущения» раннего Маяковского?

Каким настроением проникнуты стихотворения?

В чём проявилось новаторство Маяковского?

Основной темой ранних произведений является тема трагического одиночества, проблема непонимания поэта.

Важнейшие эмоциональные ощущения раннего Маяковского – боль, страдание; они возникают от столкновения поэта с окружающим миром. Несовершенство жизни, несовершенство человека приводит лирического героя Маяковского в отчаяние.

Ранней лирике Маяковского свойственен дух бунтарства и эпатажа.

Маяковский – поэт-новатор: новаторство проявляется и в построении произведения, и в создании рифмы, и в использовании средств художественной выразительности и авторских неологизмов.

Домашнее задание Чтение и анализ «Облако в штанах»

ПОСЛУШАЙТЕ!

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают —

Значит — кто-то хочет, чтобы они были?

Значит — кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?

И, надрываясь

в метелях полуденной пыли,

врывается к богу,

боится, что опоздал,

плачет,

целует ему жилистую руку,

просит —

чтоб обязательно была звезда! —

клянется —

не перенесет эту беззвездную муку!

А после

ходит тревожный,

но спокойный наружно.

Говорит кому-то:

«Ведь теперь тебе ничего?

Не страшно?

Да?!»

Послушайте!

Ведь, если звезды

зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — это необходимо,

чтобы каждый вечер

над крышами

загоралась хоть одна звезда?!

1914

А ВЫ МОГЛИ БЫ?

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы

ноктюрн сыграть

могли бы

на флейте водосточных труб?

1913

НАТЕ!

Через час отсюда в чистый переулок

вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,

а я вам открыл столько стихов шкатулок,

я — бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста

Где-то недокушанных, недоеденных щей;

вот вы, женщина, на вас белила густо,

вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца

взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.

Толпа озвереет, будет тереться,

ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется — и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я — бесценных слов транжир и мот.

1913

ХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЛОШАДЯМ

Били копыта,

Пели будто:

— Гриб.

Грабь.

Гроб.

Груб.-

Ветром опита,

льдом обута

улица скользила.

Лошадь на круп

грохнулась,

и сразу

за зевакой зевака,

штаны пришедшие Кузнецким клёшить,

сгрудились,

смех зазвенел и зазвякал:

— Лошадь упала!

— Упала лошадь! —

Смеялся Кузнецкий.

Подошел

и вижу

глаза лошадиные…

Улица опрокинулась,

течет по-своему…

Подошел и вижу —

За каплищей каплища

по морде катится,

прячется в шерсти…

И какая-то общая

звериная тоска

плеща вылилась из меня

и расплылась в шелесте.

«Лошадь, не надо.

Лошадь, слушайте —

чего вы думаете, что вы сих плоше?

Деточка,

все мы немножко лошади,

каждый из нас по-своему лошадь».

Может быть,

— старая —

и не нуждалась в няньке,

может быть, и мысль ей моя казалась пошла,

только

лошадь

рванулась,

встала на ноги,

ржанула

и пошла.

Хвостом помахивала.

Рыжий ребенок.

Пришла веселая,

стала в стойло.

И всё ей казалось —

она жеребенок,

и стоило жить,

и работать стоило.

1918

Список использованной литературы

2. Крючков В. Русская поэзия XX века: Очерки поэтики. Анализ текстов: Учебное пособие для старшеклассников и абитуриентов: В 2-х ч. — Саратов: «Лицей», 2002. – Ч.1.

3. Паперный З. Поэтический образ у Маяковского. М, 1961.

Использованные материалы и Интернет-ресурсы

1893 , 7(19) июля – родился в селе Багдади, близ Кутаиси (теперь село Маяковски в Грузии), в семье лесничего Владимира Константиновича Маяковского. В Багдади прожил до 1902 года.

1902 – поступает в Кутаисскую гимназию.

1905 – знакомится с подпольной революционной литературой, принимает участие в демонстрациях, митингах, гимназической забастовке.

1906 – смерть отца, переезд семьи в Москву. В августе поступает в четвертый класс Пятой московской гимназии.

1907 – знакомится с марксистской литературой, участвует в социал-демократическом кружке Третьей гимназии. Первые стихи.

1908 – вступает в РСДРП (большевиков). Работает пропагандистом. В марте покидает гимназию. Арестован во время обыска в подпольной типографии Московского комитета РСДРП (большевиков).

1909 – второй и третий (по делу об организации побега тринадцати политических каторжанок из московской Новинской тюрьмы) аресты Маяковского.

1910 , январь – освобожден из-под ареста как несовершеннолетний и отдан под надзор полиции.

1911 – принят в фигурный класс Училища живописи, ваяния и зодчества.

1912 – Д. Бурлюк знакомит Маяковского с футуристами. Осенью выходит первое стихотворение Маяковского "Багровый и белый".
Декабрь. Выход сборника футуристов "Пощечина общественному вкусу" с первыми печатными стихотворениями Маяковского "Ночь" и "Утро".

1913 – выход первого сборника стихов – "Я!"
Весна – знакомство с Н.Асеевым . Постановка трагедии "Владимир Маяковский" в театре "Луна-парк" в Петербурге.

1914 – поездка Маяковского по городам России с лекциями и чтением стихов (Симферополь, Севастополь, Керчь, Одесса, Кишинев, Николаев, Киев). Исключен из Училища живописи, ваяния и зодчества в связи с публичными выступлениями.
Март–апрель – издана трагедия "Владимир Маяковский".

1915 – переезжает в Петроград, который стал его постоянным местом жительства до начала 1919 года. Чтение стихотворения "Вам!" (вызвавшего возмущение у буржуазной публики) в артистическом подвале "Бродячая собака" .
Февраль – начало сотрудничества в журнале "Новый Сатирикон" . 26 февраля напечатано стихотворение "Гимн судье" (под заглавием "Судья").
Вторая половина февраля – выходит альманах "Стрелец" (№ 1) с отрывками из пролога и четвертой части поэмы "Облако в штанах".

1916 – закончена поэма "Война и мир"; третья часть поэмы принята горьковским журналом "Летопись", но запрещена к напечатанию военной цензурой.
Февраль – вышла отдельным изданием поэма "Флейта-позвоночник".

1917 – закончена поэма "Человек". Вышла отдельным изданием поэма "Война и мир".

1918 – вышли отдельным изданием поэмы "Человек" и "Облако в штанах" (второе, бесцензурное издание). Премьера пьесы "Мистерия-Буфф".

1919 – в газете "Искусство коммуны" напечатан "Левый марш". Вышел сборник "Все сочиненное Владимиром Маяковским". Начало работы Маяковского в качестве художника и поэта в Российском телеграфном агентстве (РОСТА) . Работает без перерыва до февраля 1922 года.

1920 – закончена поэма "150 000 000". Выступление на Первом Всероссийском съезде работников РОСТА.
Июнь–август – живет на даче под Москвой (Пушкино). Написано стихотворение "Необычайное приключение... ".

1922 – написана поэма "Люблю". В "Известиях" напечатано стихотворение "Прозаседавшиеся". Вышел сборник "Маяковский издевается". Поездка в Берлин и Париж.

1923 – закончена поэма "Про это". Вышел № 1 журнала "Леф" под редакцией Маяковского; с его статьями и поэмой "Про это".

1925 – поездка в Берлин и Париж. Поездка на Кубу и в Америку. Выступает с докладами и чтением стихов в Нью-Йорке, Филадельфии, Питсбурге, Чикаго. В Нью-Йорке вышел журнал "Спартак" (№ 1), посвященный Маяковскому.

1926 – написано стихотворение "Товарищу Нетте – пароходу и человеку".

1927 – выход первого номера журнала "Новый Леф" под редакцией Маяковского, с его передовой статьей.

1929 – премьера пьесы "Клоп".
Февраль–апрель – заграничная поездка: Берлин, Прага, Париж, Ницца.
Премьера пьесы "Клоп" в Ленинграде в филиале Большого драматического театра в присутствии Маяковского.

1930 , 1 февраля – открытие в Московском клубе писателей выставки Маяковского "20 лет работы". Читает вступление к поэме "Во весь голос".
Апрель, 14 – в Москве покончил жизнь самоубийством .

В сложных и трудных условиях начинается путь в искусстве крупнейшего поэта 20 века. Сам Маяковский относил начало к 1909 году, наиболее мрачному периоду страны. В.И.Ленин характеризовал его как время раскола, разброда, ренегатства и «порнографии на место политики».

Еще в 1908 14-летним мальчиком примкнул к большевикам, вёл пропагандистскую работу, отбывал заключение в Бутырской тюрьме. Стихи, которыми Маяковский датировал начало своего творческого пути, были написаны именно там. Возбуждённое против Маяковского дело было прекращено за его малолетством. Потеряв связи с организацией, увлекшись идеей о создании нового социалистического искусства, которое, как ему казалось, нельзя было творить в условиях подпольной работы, Маяковский отошёл от революционного движения. Обучался живописи в училище живописи, ваяния и зодчества, откуда вскоре был исключён за футуристическую «левизну». Совместно с В. Хлебниковым, Д. Бурлюком и А. Кручёных Маяковский организовал группу кубофутуристов, подписав их манифест «Пощёчина общественному вкусу» . В империалистическую войну 1914 Маяковский занял пораженческие позиции. В 1915 был призван на военную службу чертёжником. Восторженно встретил, однако скоро разочаровался в Февральской революции. В Октябрьские дни стал работать с большевиками. В годы военного коммунизма провёл огромную работу в «Роста». В начале нэпа организовал группу «левого фронта искусства», сосредоточившуюся вокруг журналов «Леф» и «Новый Леф», которые Маяковский редактировал. Совершил несколько поездок за границу - по Западной Европе (Франция, Испания) и Америке (САСШ и Мексика). 20-летний творческий путь поэта завершился вступлением в начале 1930 в РАПП. Личный кризис привёл Маяковского 14 апреля того же года к самоубийству.

Как таковой сложности периодизации нет. Можно говорить о дооктябрьском и послеоктябрьском периодах. Хотя стоит отметить, что многие события 1905 года им были осознаны позже. После выхода из тюрьмы в 1910 году решил заняться живописью, решив, что стихи не для него. Но уже в 1912 году определил свой путь поэта, напечатав 3 стихотворения.К. Чуковский вспоминал в то время Маяковского и его живейший интерес к современным литературным течениям, заставляя первого перводить вслух Уолта Уитмена.Стоит отметить внимание Маяковского к символизму в 1905-1910, когда тот развиваля и был активен в борьбе за «оставление художника художником». Увлечение «формальной новизной» А.Белого в известной мере подготовила Маяковского к участию в выступлениях футуристов.Не сразу он принял их эстетические теории. Маяковский всегда тяготел к реализму. Как Репин Е.И., увидев рисунки Маяковского воскликнул: « Самый матерый реалист» . Но влияние формалистической эстетики футуризма отразилось и в теоретических выступлениях и в стихах Маяковского. Но они уже

свидетельствовали о рождении необычного таланта.М. Горький писал в 1915 году: «Я читал его книжку стихов. Какое-то меня остановило. Оно написано настоящими словами».

Творчество Маяковского противоречиво и сложно. Он органически проделал сложнейшую поэтическую перестройку. Путь Маяковского к искусству социалистической революции, к поэзии пролетариата пролёг через ухабы и рытвины индивидуализма, болезненного мессианистского одиночества и бредовой тоски. От одинокого бунтарства и протеста против капиталистических отношений с позиций абстрактно-гуманистических, - через мелкобуржуазное революционно-космическое восприятие перспектив Октябрьской революции к подлинной пролетарской революционности - таков путь поэта.

Русский футуризм даже в своих социальных истоках не представлял единства. Литературно-организационное развитие футуризма шло несколькими руслами. Футуризм Игоря Северянина, Игнатьева, Крючкова, Гнедкова, Олимпова и других эгофутуристов - типичное буржуазное явление в русской литературе, выражавшее начало распада буржуазного сознания эпохи империализма. Футуризм «Мезонина поэзии» (Шершеневич,Ивнев, Большаков и др.) - типичное реакционное мелкобуржуазное порождение этого же периода. Группа футуристов «Гилея», к которой принадлежал и Маяковский (в неё входили: Д. Бурлюк,Велемир Хлебников, Каменский,Кручёных, Е. Гуро и др.), в какой-то мере выражала революционные устремления городской мелкой буржуазии. Но груз буржуазного сознания довлел и на гилеевцах. Их протест против буржуазной поэзии, символистов по преимуществу, был протестом формалистски-литературным. В манифесте гилеевцев 1912, опубликованном в сб. «Пощёчина общественному вкусу», они протестуют против академий и Пушкина, олицетворявшихся, по мнению футуристов, в современных им символистах. Гилеевцы требовали - и это было основным пунктом их положительной программы - работы поэта над изобретением новых слов, ставили в пример опыты Хлебникова, т. е. в конечном итоге противопоставляли свою поэзию символистской по линии лишь формалистски-литературной. Маяковский, подписавший этот манифест, ограничивался в ту пору формальными требованиями. Однако он менее других футуристов мог рассматривать свою поэзию как поэзию формализма

В 1912-1917 Маяковский выступает как своеобразный социалист-утопист, как выразитель той группы мелкобуржуазной, гуманистически настроенной интеллигенции, идейное развитие которой впоследствии привело к приятию Октябрьской революции. Основная тема дореволюционного творчества Маяковского - человек и капитализм. В самой уже постановке темы «человек и капитализм» в Маяковском сказалась природа мелкобуржуазного утописта. Силой своего дарования поэт выражал ощущение растерянности, бессилия

перед лицом капитализма, уродующего и уничтожающего личность.

30.03.2013 27845 0

Уроки 41–42
Маяковский: жизнь и творчество.
Ранняя лирика поэта

Цели : дать представление о жизни и творчестве В. Маяковского, отметив трагичность его судьбы; научить определять особенности раннего творчества Маяковского; развивать навыки анализа поэтического текста.

Ход уроков

Я поэт. Этим и интересен.

В. Маяковский

I. Вступительное слово учителя.

Вы уже много знаете о жизни и творчестве поэтов XX века. К сожалению, в суровое время Первой мировой войны и русских революций многим из них выпала тяжелая доля.

Гумилева расстреляли, стихи его запретили, Мандельштам погиб в лагере, стихи его не печатали, Пастернака после Нобелевской премии за роман «Доктор Живаго» затравили, покончили с собой Есенин и Цветаева, горькая доля досталась Ахматовой.

Маяковский же был искусственно выдвинут вперед. В течение нескольких десятилетий его печатали миллионными тиражами, цитировали к месту и не к месту.

Теперь, когда наконец воссоздается подлинная история русской литературы XX века, может быть, Маяковскому нет в ней вообще места, раз по указанию Сталина он был объявлен «лучшим и талантливейшим»?

Нет, это не так. Маяковский, очищенный от официального «хрестоматийного глянца», остался поэтом истинным, не дутой фигурой, и по праву занимает место в первом ряду русской поэзии.

Судьба Маяковского была трагической, как Есенин и Цветаева, он покончил жизнь самоубийством. Трагичной оказалась и судьба его стихов. «Маяковского стали вводить принудительно, как картошку при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он не повинен», – писал Пастернак в 1956 году. Маяковского превращали в певца и пропагандиста тоталитарного режима. Торжествовала официальная трактовка жизни поэта, в основе которой лежал подлог: произведения Маяковского, написанные в 20-е годы и отразившие именно это время, еще не схлынувшую революционную волну, переадресовывались более поздней эпохе. В нашей же истории разница между 20 и 30 годами была весьма существенной. 1929 год действительно знаменовал собой великий трагический перелом всей жизни. Канонизация Маяковского началась после высокой оценки Сталиным в 1936 году, его поэзия использовалась для воспевания сталинского режима, принесшего насильственную коллективизацию, разорение села, голод, массовые репрессии. Его использовали для политической и эстетической демагогии, для создания «нарисованного мира», для этого «выдирали» отдельные строчки из произведений. Из поэмы «Владимир Ильич Ленин» выброшены были, например, строфы о ненависти поэта к культу вождя:

Царствен и божествен,

От ярости

Себя не поберег,

В перекоре шествий,

Поклонениям

И толпам поперек.

Проклятья громоустого,

И пока растоптан я

И выкрик мой,

Я бросал бы

Богохульства,

По Кремлю бы

Бомбами метал:

Долой !

Не в чести у идеологических властей была сатира Маяковского, под негласным запретом его пьесы – они не ставились почти три десятилетия.

Трагическая суть противоречий поэта в том, что он принял классовые, революционные, а потом советские интересы за высшие, общечеловеческие, за «веленье божие». Зловещий символ – поэт с замком на губах – и выразил противоречия в душе и в творчестве Маяковского. В поэме «Во весь голос» прозвучали горькие признания:

И мне агитпроп

В зубах навяз,

И мне бы строчить

Романсы на вас –

Доходней оно и прелестней.

Становясь

Собственной песне.

Марина Цветаева написала об этом: «Никакой державный цензор так не расправлялся с Пушкиным, как Владимир Маяковский с самим собой... Маяковский кончил сильнее, чем лирическим стихотворением – выстрелом. Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил...»

Да, жизнь человека Маяковского оборвалась с его выстрелом, жизнь поэта Маяковского продолжается. Его вера в силу свободного слова дойдет до потомков через годы и головы правительств:

Я знаю силу слов, я знаю слов набат,

Они не те, которым рукоплещут ложи.

От слов таких срываются гроба

Шагать четверкою своих дубовых ножек.

Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.

Но слово мчится, подтянув подпруги,

Звонят века, и подползают поезда

Лизать поэзии мозолистые руки.

Поистине это «стих, летящий на сильных крыльях» (Мандельштам). В 1933 году Цветаева предрекла: «Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом долго еще нас будет ждать».

II. Слово учащихся о Маяковском.

1. Сообщение подготовленного учащегося о жизни поэта.

2. Сообщение сопровождается выступлениями ассистентов.

А) Борис Пастернак вспоминал:

«Летом 1914 в кофейню на Арбате члены одной из литературных групп привели с собой Маяковского.

Оказалось, вид молодого человека, сверх ожидания, был мне знаком по коридорам Пятой гимназии, где он учился двумя классами ниже.

Передо мной сидел красивый, мрачного вида юноша с басом протодиакона и кулаком боксера, неистощимо, убийственно остроумный, нечто среднее между мифическим героем Александра Грина и испанским тореадором.

Сразу угадывалось, что если он и красив, и остроумен, и талантлив, и, может быть, архиталантлив, – это не главное в нем, а главное – железная внутренняя выдержка, какие-то заветы или устои благородства, чувство долга, по которому он не позволял себе быть другим... И мне сразу его решительность и взлохмаченная грива, которую он ерошил всей пятерней, напомнили сводный образ молодого террориста-подпольщика из Достоевского...

Природные внешние данные молодой человек чудесно дополнял художественным беспорядком, который он напускал на себя, грубоватой и небрежной громоздкостью души и фигуры и бунтарскими чертами богемы, в которые он с таким вкусом драпировался и играл».

Б) А вот как вспоминала Лиля Брик о первом чтении Маяковским поэмы «Облако в штанах»:

«Маяковский стоял, прислонившись спиной к дверной раме. Из внутреннего кармана пиджака он извлек небольшую тетрадку, заглянул в нее и сунул в тот же карман. Он задумался. Потом обвел глазами комнату, как огромную аудиторию, прочел пролог и спросил – не стихами, прозой – негромким, с тех пор незабываемым голосом: "Вы думаете, это бредит малярия? Это было. Было в Одессе". Мы подняли головы и до конца не спускали глаз с невиданного чуда. Маяковский ни разу не переменил позы. Ни на кого не взглянул. Он жаловался, негодовал, издевался, требовал, впадал в истерику, делал паузы между частями.

Вот он уже сидит за столом и с деланной развязностью требует чаю. Торопливо наливаю из самовара, я молчу...

Первый пришел в себя Мандельштам. Он не представлял себе! Думать не мог! Это лучше всего, что он знает в поэзии!.. Маяковский – величайший поэт, даже если ничего больше не напишет. Он отнял у него тетрадь и не отдавал весь вечер. Это было то, о чем так давно мечтали, чего ждали. Последнее время ничего не хотелось читать.

Маяковский сидел и пил чай с вареньем. Он улыбался и смотрел большими детскими глазами. Я потеряла дар речи.

Маяковский взял тетрадь из рук О. М., положил ее на стол, раскрыл на первой странице, спросил: "Можно посвятить вам?" – и старательно вывел над заглавием: "Лиле Юрьевне Брик".

В Финляндии Маяковский уже прочел "Облако" Горькому и Чуковскому и сказал, что Горький плакал, когда слушал его».

В) О последних мгновениях Маяковского вспоминает В. Полонская:

«Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору: не могла заставить себя войти.

Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье, в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела.

Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки . На груди было крошечное кровавое пятнышко.

Я помню, что бросилась к нему и только повторяла бесконечно:

– Что вы сделали? Что вы сделали?

Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову.

Казалось, что он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые».

Г) Чтение наизусть.

Маяковский

Из поэтовой мастерской,

Не теряясь в толпе московской,

Шел по улице по Тверской

С толстой палкою Маяковский.

Говорлива и широка,

Ровно плещет волна народа

За бортом его пиджака,

Словно за бортом парохода.

Высока его высота,

Глаз рассерженный смотрит косо,

И зажата в скульптуре рта

Грубо смятая папироса.

Всей столице издалека

Очень памятна эта лепка:

Чисто выбритая щека,

Всероссийская эта кепка.

Счастлив я, что его застал

И, стихи заучив до корки,

На его вечерах стоял,

Шею вытянув, на галерке.

Площадь зимняя вся в огнях,

Дверь подъезда берется с бою,

И милиция на конях

Над покачивающейся толпою.

У меня ни копейки нет,

Я забыл о монетном звоне,

Но рублевый зажат билет –

Все богатство мое – в ладони.

Счастлив я, что сквозь зимний дым

После вечера от музея

В отдалении шел за ним,

Не по-детски благоговея.

Как ты нужен стране сейчас,

Клубу, площади и газетам,

Я. Смеляков. 1956

III. Раннее творчество Маяковского.

1. Лекция учителя : «Маяковский и футуризм».

Сегодняшний урок посвящен проблеме творческого дебюта поэта.

Как всякий большой художник, он пришел в искусство с заявкой на новое. Причем заявка была демонстративной, а жажда незнаемого, дерзкий вызов – по-мальчишески заостренными.

Вместе с тем не стоит забывать, что поначалу Маяковский утверждал себя в группе футуристов, которые, как вам уже известно, преодолевая гармоничность и психологизм предшествующей литературы, желали введения радикальных перемен в поэтическое творчество. Они вводили новые темы, расшатывали синтаксис и сокрушали ритмы, смешивали трагическое и комическое, лирику, эпос и драму, упоенно занимались поиском ощутимого слова.

Ближайшее для поэтов-футуристов искусство – живопись, выступавшая ведущей в общей связке. В тезисах одного из докладов В. Маяковского значится: «3) Аналогичность путей, ведущих к постижению художественной истины, и живописи, и поэзии. 4) Цвет, линия, плоскость – самоцель живописи – живописная концепция, слово, его начертание, его фоническая сторона, миф, символ – поэтическая концепция».

Демонстрация композиций П. Пикассо, К. Малевича, Н. Гончаровой и других представителей кубизма, супрематизма и смежных с ними течений.

И все же всегда существовали границы, разделяющие Маяковского с другими футуристами. Если им присущи стихийность и интуитивность, то Маяковский более социален и рационален. Это делает его самым понятным из футуристов. Его ранним стихам («А все-таки», «Война объявлена», «Я и Наполеон»), трагедии «Владимир Маяковский» характерны не только зашифрованность, невероятные масштабы и алогизм, но и документальность, грубая откровенность урбанистических картин, наглядность тяготеющих к развернутости метафор.

Футуризм Маяковского не ограничен созиданием формы. Кроме стремления овладеть мастерством, он включал в себя и интернационализм, и антибуржуазность, и революционность. В ранних статьях поэта многократно сказано о самоцельности слова, но там же заявлено: «Нам слово нужно для жизни. Мы не признаем бесполезного искусства». Футуризм Маяковского – опыт не столько самоценного творчества , сколько факт жизнетворчества.

Ранние стихи Маяковского – это пролог к осмыслению тех противоречивых мотивов, которые схлестнулись на больших поэтических пространствах.

2. Учащиеся обмениваются впечатлениями от прочитанных самостоятельно ранних стихов Маяковского: «Нате!», «Несколько слов обо мне самом», «Послушайте!», «Скрипка и немножко нервно», «Лилечка!».

3. Работа с текстом поэмы В. Маяковского «Облако в штанах».

1) Комментированное чтение поэмы.

2) Частичный анализ текста.

Ведущий образ этой поэмы, как и всего дооктябрьского творчества в целом, – образ «я». Б. Пастернак говорил о трагедии «Владимир Маяковский»: «Заглавье было не именем сочинителя, а фамилией содержанья». Становясь содержательным центром, «эго» достигает грандиозных размеров, но остается все-таки человеческим «я»: «Что может хотеться этакой глыбе?/А глыбе многое хочется!»

«Я» в «Облаке в штанах» – громадное, переполняющее собственные границы («чувствую / «я» / для меня мало. Кто-то из меня вырывается упрямо»). Оно всесильное, но оно и одинокое.

– Каким предстает лирический герой поэмы?

Лирический герой поэмы – варвар, грубый гунн, зовущий к разрушению, насилию («Видишь, я нагибаюсь, / из-за голенища / достаю сапожный ножик... Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою / отсюда до Аляски»). Но он и беззащитен, нежен, когда, отбрасывая рыжий парик вульгарной нарочитости, многократно произносит «Мама» губами, только что извергавшими совсем другую «мать».

Лирический герой ощущает себя уже большим, но еще ненужным. Отсюда – отроческая обида на Бога, на несовершенство всего мира, нежелание замечать прямую взаимозависимость явлений, «ты царь: живи один», – спокойно констатировал Пушкин. Ранний Маяковский эту неизбежную логику не приемлет: гордясь сознанием собственной незаурядности, он жестоко страдает от одиночества.

– Как вы можете объяснить первоначальное название поэмы: «Тринадцатый апостол»?

В ранних произведениях Маяковского звучит мотив поэта – Бога-человека: «А я / на земле / один / глашатай грядущих правд» – читаем в поэме «Война и мир», а в одной из статей автор представляет футуристов как «новых людей новой жизни».

– Каково отношение лирического героя к другим людям?

Герой стремится отринуть обыденное, преобразоваться в сверхчеловека, но человеческое в нем сохраняется. Он готов отдать все «за одно только слово ласковое, человечье», но красивые люди исчезли, вокруг – бездарные, пошлые существа. Отсюда – тоска, мечта, но отсюда и озлобленность. И недаром лирического героя называют иногда богодьяволом, прекрасным мерзавцем.

– Какова тематика произведения?

Учащиеся с опорой на текст называют темы, звучащие в поэме Маяковского.

IV. Творческая работа.

Сочинение-рассуждение (с передачей восприятия): «Мое прочтение раннего Маяковского».