Советские поэты 60. Кто такие поэты-шестидесятники? Воспоминания о Великой Отечественной войне

Говоря об историческом периоде под весенним названием «оттепель», невозможно смолчать о необыкновенно романтической атмосфере того времени. Воссоздать ее спустя пятьдесят лет и прочувствовать помогают не столько историки или новомодные сериалы, сколько литература 60-х годов, как будто вобравшая в легкие строки влажный воздух оттепели. Духовный подъем, вдохновленный надеждами на скорые перемены, воплотился в поэзии шестидесятников: Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко и др.

Шестидесятники – это молодые представители творческой интеллигенции СССР 60-х годов. Плеяда поэтов, сформировавшаяся в период «оттепели». Вознесенский, Рождественский и Евтушенко, лидеры того поэтического круга, развили бурную творческую активность, собирая целые залы и стадионы (поскольку появилась такая возможность ввиду смягчения политического режима). Их объединял искренний и сильный эмоциональный порыв, направленный на очищение от пороков прошлого, обретение настоящего и приближение светлого будущего.

1. Евгений Евтушенко (годы жизни: 1933-2017) – один из самых знаменитых авторов. За свой вклад в литературу был номинирован на нобелевскую премию, но не получил ее. Самая известная его работа – «Братская ГЭС», где он впервые упомянул фразу, ставшую лозунгом советской поэзии: «Поэт в России больше, чем поэт». На родине вел активную общественную деятельность, поддерживал перестройку, но в 1991 году эмигрировал в США вместе с семьей.
2. Андрей Вознесенский (годы жизни: 1933-2010) – не только поэт, но и художник, архитектор и публицист. Известен тем, что написал текст легендарной песни «Миллион алых роз» и либретто первой в стране рок-оперы «Юнона и Авось». Композиция «Я тебя никогда не забуду» принадлежит именно его перу. Уникальная способность Вознесенского – создавать произведения высокой художественной ценности, и в то же время популярные в народе и понятные ему. Он много раз бывал за границей, но жил, творил и умер на родине.
3. Роберт Рождественский (годы жизни: 1932-1994)– поэт, прославившийся еще и в качестве переводчика. В советское время за независимость суждений на него обрушились гонения, поэтому он вынужден был бежать в Киргизию и зарабатывать себе на жизнь переводами текстов поэтов из других республик. Написал много эстрадных песен, например, саундтреки к фильму «Новые приключения неуловимых». Из стихотворных произведений наиболее известны «Письмо женщины», «Все начинается с любви», «Будь, пожалуйста, послабее» и т.д.
4. Булат Окуджава (годы жизни: 1924-1997) – популярный бард, певец, композитор и сценарист. Особенно прославился авторскими песнями, например, «На Тверском бульваре», «Песенка о Лёньке Королёве», «Песенка о голубом шарике» и т.д. Часто писал музыкальные композиции для фильмов. Выезжал за границу и снискал почет за рубежом. Активно занимался общественной деятельностью, выступая за демократические ценности.
5. Юрий Визбор (годы жизни: 1934-1984) – знаменитый исполнитель авторской песни и создатель нового жанра — «Песни-репортажа». Также прославился в качестве актера, журналиста, прозаика и художника. Написал более 300 стихотворений, положенных на музыку. Особенно известны «Наполним музыкой сердца», «Если я заболею», «Леди» и т.д. Многие его творения использовались в кино.
6. Белла Ахмадулина (годы жизни: 1937-2010) – поэтесса, прославившаяся в жанре лирического стихотворения. Ее мастерство очень целили в кинематографе. Например, ее работа «По улице моей который год» прозвучала в «Иронии судьбы». Для ее творчества характерно классическое звучание и обращение к истокам. Часто ее манеру письма сравнивают с импрессионизмом.
7. Юнна Мориц (годы жизни: 1937 – нынешнее время) – в советское время автора практически не знали, так как стихи Мориц были запрещены из-за оппозиционного настроя. Так же она была исключена из литературного института. Зато ее творчество обрело читателя в самиздате. Она охарактеризовала его, как «чистую лирику сопротивления». Многие ее стихи положены на музыку.
8. Александр Галич (годы жизни: 1918-1977)– сценарист, драматург, автор и исполнитель собственных песен. Его творческие взгляды тоже не совпали с официально одобренными, поэтому многие его произведения распространялись в подполье, зато обрели подлинную народную любовь. Из страны его изгнали, умер за границей от несчастного случая. О советском режиме всегда отзывался негативно.
9. Новелла Матвеева (годы жизни: 1934-2016) – поэтесса, переводчица, драматург и литературовед. Часто выступала на концертах и фестивалях, однако большинство ее работ опубликовано после смерти. Исполняла она не только свои произведения, но и песни на стихи мужа.
10. Юлий Ким – (годы жизни: 1936 –нынешнее время) — поэт-диссидент, бард, сценарист и композитор. Известен оппозиционными и смелыми для своего времени песнями «Господа и дамы», «Адвокатский вальс» и т.д. Особенной значимостью обладает пьеса-композиция «Московские кухни». Ким саркастично критиковал общество и власть в СССР. После перестройки написал множество либретто для мюзиклов, среди которых перечисляются «Граф Орлов», «Нотр-Дам де Пари», «Монте Кристо», «Анна Каренина» и другие.

Короткие стихи поэтов шестидесятников

Совсем не объемные работы есть у многих поэтов периода оттепели. Например, лиричное стихотворение о любви Андрея Вознесенского:

В человеческом организме
Девяносто процентов воды,
Как, наверное, в Паганини,
Девяносто процентов любви.
Даже если — как исключение —
Вас растаптывает толпа,
В человеческом
Назначении —
Девяносто процентов добра.
Девяносто процентов музыки,
Даже если она беда,
Так во мне,
Несмотря на мусор,
Девяносто процентов тебя.

Также краткостью, как сестрой таланта, может похвастать Евгений Евтушенко:

Рассматривайте временность гуманно.
На все невечное бросать не надо тень.
Есть временность недельного обмана
потемкинских поспешных деревень.
Но ставят и времянки-общежитья,
пока домов не выстроят других…
Вы после тихой смерти их скажите
спасибо честной временности их.

Если же вы хотите подробнее ознакомиться с одним из небольших стихотворений того периода и проникнуться его настроением и посылом, то вам следует обратить внимание на .

Особенности творчества

Эмоциональный накал гражданской лирики шестидесятников - главная особенность этого культурного явления. Непосредственные, отзывчивые и живые стихотворения звучали, словно капель. На нелегкую судьбу страны и беды целого мира поэты реагировали искренне и независимо от идеологической целесообразности. Они преобразили традиционный застойный советский пафос прогрессивный и честный голос поколения. Если они сострадали – то надрывно и отчаянно, если радовались – то просто и легко. Наверное, все о поэтах-шестидесятниках сказал Вознесенский в своем стихотворении «Гойя»:

Я - горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол,
било над площадью голой…

Творчество шестидесятников по праву считается одной из самых ярких страниц русской литературной истории.

Шестидесятники как культурное явление

Поэзия периода оттепели - это струя свежего воздуха в стране, тяжело переживающей нравственные последствия сталинского террора. Однако одной эпохой их творческий путь не ограничивается, многие из них пишут до сих пор. Поэты 60-х годов не отстали от времени, хоть и сохранили за собой гордое имя «шестидесятники» или «60 десятники» - ставшее модным сокращение привычного словосочетания.

Конечно же, какое творческое движение может обойтись без противостояния? Шестидесятники боролись с «силами ночи» - темными и абстрактными средоточиями зла и несправедливости. Они стояли на страже первозданным идеалов Октябрьской революции и коммунизма, хотя они потеряли непосредственную связь с ними в силу времени. Однако характерные символы воскресли в поэзии: буденовка, красное знамя, строка революционной песни и т.д. Именно они обозначали свободу, нравственную чистоту и самоотверженность, как нательный крест в православии, например. Утопическая идеология действительно заменила религию и пропитала поэзию периода оттепели.

Основная тематика

Люди болезненно восприняли «преступление культа личности», которое было предано огласке в 1956 году, когда к власти пришел Никита Хрущев и осудил сталинские репрессии, реабилитируя и освобождая многих жертв несправедливого приговора. Поэты выразили не только всеобщее смятение и негодование по поводу «искажения» прекрасной идеи, но и социалистический пафос народа, вернувшегося на путь истинный. Многие верили, что оттепель – принципиально новый этап в развитии СССР, и вскоре наступят обещанные свобода, равенство и братство. С этими настроениями совпало мировоззрение зарождающейся творческой интеллигенции, совсем еще молодых людей. Юношеский восторг, максимализм, романтические идеалы и непоколебимая вера в них - вот стимулы их честного и где-то даже наивного творчества. Поэтому стихи поэтов-шестидесятников любимы читателями до сих пор.

Своим идиллическим картинам 60-десятники придавали откровенно риторическую форму, украшая их прозрачными аллегориями. Мысли и ощущения, столь близкие обществу того времени, нередко были выражены в прямой декламации, однако самые сокровенные мечты и верования лишь подсознательно проявлялись между строк. Жажда свежего веяния, новизны, перемены чувствовалась в поэтике тропов.

Что способствовало угасанию движения?

Творчество поэтов шестидесятников приходится на 60-е годы 20 века, а это эпоха внутренних противоречий. Коммунизм как-то сочетался с индивидуализмом, художественный вкус переплетался с китчевым мещанством, физики дружили с лириками, город - с деревней, демократия - с технократией и т.д. Даже сами шестидесятники и их судьбы были разными, и это, как ни парадоксально, их объединяло. Такая гармония райского сада на земле не могла долго продолжаться, поэтому к 70-ым годам утопия оттепели начала разрушаться. Единство общественного и личного естественным образом превратилось в противостояние, личное пришло в противоречие с государственным, и романтичные вольнодумцы потеряли трибуны для выступлений: милость властей сменилась на гнев. Влияние поэтов на настроения в обществе перестали считать благотворным или хотя бы позволительным хотя бы потому, что творцы чутко восприняли «похолодание», сменившее оттепель, и не смогли скрывать этого в своей поэзии.

Стихи поэтов-шестидесятников были ориентированы на молодежную аудиторию, и когда их поколение повзрослело и осознало, насколько наивен этот революционный пафос в стране победившей бюрократии, оно перестало как создавать, так и воспринимать восторженные надежды на окончательную победу тепла.

О стихотворениях шестидесятников можно было с энтузиазмом говорить в период оттепели, но после, когда явно «похолодало», люди нуждались в другой поэзии, отражающей упадок, а не подъем. На зависимость от эпохи указывает и «название» поэтов. Культурное явление, как отражение исторических изменений, не могло скривить и подретушировать эти самые изменения.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Вверху: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина. Внизу: Булат Окуджава, Роберт Рождественский. Фото с сайта my.mail.ru

Нас мало. Нас может быть четверо.
Мы мчимся - а ты божество!
И всё-таки нас большинство.

А.А. Вознесенский, "Б. Ахмадулиной"
Надломленность ветвей и неба задымлённость
предупреждали нас, зазнавшихся невежд,
что полный оптимизм - есть неосведомлённость,
что без больших надежд - надёжней для надежд.
Е.А. Евтушенко

Термин "шестидесятники" принадлежит литературному критику Станиславу Рассадину , опубликовавшему одноимённую статью в журнале "Юность" в декабре 1960 года. Шестидесятниками в широком смысле называют прослойку советской интеллигенции, сформировавшуюся во времена хрущёвской "оттепели", после XX съезда КПСС, определившего новую, более либеральную по сравнению со сталинским периодом, политику советского государства, в том числе в отношении деятелей культуры. При этом следует заметить, что, несмотря на культурный либерализм и широту взглядов, большинство шестидесятников оставалось верным идеям коммунизма: перегибы 30-х годов представлялись им искажением коммунистических идеалов, произволом властей.

В формировании идеологии шестидесятников огромную роль сыграли литературные журналы . В частности, журнал "Юность" , публиковавший произведения начинающих авторов, открыл новые имена в литературе. Наибольшую популярность имел журнал "Новый мир" , который являлся без преувеличения культовым изданием советской интеллигенции, особенно в те времена, когда его возглавлял А.Т. Твардовский. Здесь были опубликованы произведения авторов "лейтенантской прозы": Виктора Некрасова, Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Василя Быкова. Особым событием стала публикация рассказа "Один день Ивана Денисовича". В это же время происходит и расцвет советской научной фантастики , связанной с именами братьев Стругацких, Ивана Ефремова, Евгения Велтистова и других.

Евгений Евтушенко в Политехническом музее. Кадр из кинофильма "Застава Ильича" (режиссёр Марлен Хуциев)

Однако особое место в культуре шестидесятников заняла поэзия . Впервые после Серебряного века настала эпоха небывалой популярности поэзии: в буквальном смысле поэзия стала масштабным общественным явлением. Поэты-шестидесятники собирали многотысячные аудитории (особенно запомнились поэтические вечера в Политехническом музее в Москве и у памятника Маяковскому на нынешней Триумфальной площади), их лирические сборники мгновенно раскупались, а сами авторы на долгие годы стали не только властителями душ и умов, но и своеобразным символом творческого подъёма, свободомыслия, общественных перемен. В авангарде поэзии 1960-х оказались

• Роберт Иванович Рождественский (1932-1994), один из самых сильных, энергичных русских поэтов, автор более 30 лирических сборников, переводчик, телеведущий; многие стихотворения Р.И. Рождественского положены на музыку ("Мгновения", "Песня о далёкой Родине/Где-то далеко", "Ноктюрн", "Позвони мне, позвони...", "Эхо любви", "Любовь настала", "Родина моя/Я, ты, он, она - вместе целая страна...", "Притяжение земли" и др.);
• Евгений Александрович Евтушенко (1932-2017), поэт, публицист, актёр, общественный деятель; автор более 60 лирических сборников, поэм "Братская ГЭС", "Бабий Яр", "Под кожей Статуи Свободы", "Голубь в Сантьяго", "Тринадцать", "В полный рост", романов "Ягодные места" и "Не умирай прежде смерти"; некоторые стихи поэта стали песнями ("Хотят ли русские войны?", "А снег идёт...", "Со мною вот что происходит...", "Нас в набитых трамваях болтает..." и др.).
• Андрей Андреевич Вознесенский (1933-2010), поэт-авангардист, писавший как традиционные для русской поэзии силлабо-тонические стихи, так и верлибры, и стихи в духе футуристической "заумной" поэзии, и стихи в прозе; автор более 40 лирических сборников и поэм "Мастера" (о строителях Храма Василия Блаженного), "Лонжюмо" (о Ленине), "Оза" (о любви в век роботизации), "Авось" (поэма о русском дипломате и путешественнике Николае Резанове легла в основу знаменитой рок-оперы "Юнона и Авось") и других.
• Белла Ахатовна Ахмадулина (1937-2010), поэтесса, чьё имя связано с высочайшими достижениями поэзии 20 века; Иосиф Бродский называл Ахмадулину "несомненной наследницей лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии", автор более 30 лирических сборников.

Кроме названных авторов, к поколению шестидесятников относятся и другие яркие поэты, например, Геннадий Шпаликов , Борис Чичибабин , Юнна Мориц . В эпоху 60-х сформировался и такой гигант русской поэзии, как .

Отдельное явление в 1960-е годы представляют поэты-песенники, или "барды". К этой категории поэтов относили авторов, исполнявших собственные стихи под свою музыку - среди них Булат Окуджава, Александр Галич, Владимир Высоцкий, Юрий Визбор. Это уникальное явление получило название .

Русская поэзия 1960-1970-х гг. необы­чайно многообразна по темам, жанрам, стилевым на­правлениям. 1970-е годы - время расцвета тех поэтов, ко­торые заявили о себе на волне хрущевской оттепели: Е. Евту­шенко, Р. Рождественского, А. Вознесенского, Б. Ахма­дулиной, Р. Казаковой. Этот период плодотворен для по­этов старшего поколения, прошедших войну, - Д. Самойло­ва, Ю. Левитанского, Б. Окуджавы, Я. Смелякова, Л. Мар­тынова.

В конце 1960-х-начале 1970-х годов очень бурно заявило о себе лирико-публицистическое направление. Поэты этого направления - Е. Евтушенко, Р. Рождественский, отчасти А. Вознесенский, Я. Смеляков - обращались к актуальным проблемам современ­ности, к событиям политической жизни, откликались на все, происходящее в стране и за ее пределами. Их поэзия отличалась гражданской направленностью («Гражданственность», «Интим­ная лирика» Е. Евтушенко, «Ностальгия по настоящему», «Пор­нография духа» А. Вознесенского, «Подкупленный», «Кому при­надлежу» Р. Рождественского и др.). О высоком предназначении человека говорится в поэме Е. Евтушенко «Братская ГЭС»:

Нет чище и возвышенней судьбы - всю жизнь отдать, не думая о славе,

Чтоб на земле все люди были вправе себе самим сказать: «Мы не рабы».

Поэты лирико-публицистического направления обращались к современникам напрямую. Они охватывали разные стороны жизни, ставили вопросы нравственной чистоты и совести, мо­рального суда как высшей инстанции. Они стремились постиг­нуть историю и современность, проникнуть в суть тенденций общественного развития.

В 1960-е годы как никогда в советской поэзии стало разви­ваться лирико-романтическое направление. Б. Окуджава, Н. Мат­веева, Ю. Левитанский, Ю. Мориц поэтизировали духовную кра­соту человека, усматривая ее не в служении социальным идеа­лам, а в общечеловеческих понятиях личной чести и достоин­ства, дружбы, мужской смелости и отваги, женской чистоты, красоты. Женщина в произведениях романтического направле­ния предстает как объект поклонения, преклонения и любви, как божество, Ваше Величество, а не как терпеливая вечная труженица. Романтики в своих стихах выразили тайную тоску идеологизированного советского человека по чему-то вечному, нетленному, что славилось и возносилось во все века. Интим­ная, камерная интонация их лирики затрагивала самые потаен­ные струны души, вызывала сопереживание.

Шестидеся́тники - субкультура советской интеллигенции, в основном захватившая поколение, родившееся приблизительно между 1925 и 1945 годами. Историческим контекстом, сформировавшим взгляды «шестидесятников», были годы сталинизма, Великая Отечественная война и эпоха «оттепели». Съемки со знаменитых чтений в «Политехе» вошли в один из главных «шестидесятнических» фильмов - «Застава Ильича» Марлена Хуциева, а перечисленные поэты на несколько лет стали невероятно популярны. Позже любовь публики перешла на поэтов нового жанра, порожденного культурой «шестидесятников»: авторской песней. Его отцом стал Булат Окуджава, начавший в конце 50-х исполнять под гитару песни собственного сочинения. Вскоре появились другие авторы - Александр Галич, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Юрий Визбор, ставшие классиками жанра. Появился аудио-самиздат, разнесший голоса бардов по всей стране, - радио, телевидение и грамзапись были тогда для них закрыты.

Это люди, на чье детство пришлось суровое бремя военных лет, отрочество было потревожено разоблачением культа личности, а юность прошла в эпоху «оттепели», когда вся страна, хотя и не надолго, но вздохнула свободно. Это было время поэтов, читающих свои стихи со сцены Всемирного фестиваля молодежи и студентов, время первых полетов в космос, которые дали людям надежду, что все будет хорошо. В это время взросло идейное братство, когда «мы» становилось не просто коллективом. Это было духовное единение. Именно «шестидесятники» были теми, кого Герцен в свое время назвал «сопластниками», а Марина Цветаева «соколыбельниками». В центре всего оказывался не отдельный человек, а люди:
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы - как истории планет, -
это написал молодой Евгений Евтушенко. Люди тогда занимались поиском правды, им надоело быть все время обманутыми:
В слове "правда" мне виделась
Правда сама
Арсений Тарковский
И это то главное, что искали «шестидесятники». А потом началось то, что у вне называют теперь эпохой «застоя». Страна как бы заснула. Ничто уже никого не трогало: все стали жить сами по себе, для видимости еще сплоченные идеями социализма. И вновь на пьедестал взошла, если не сказать была насильно поставлена, «поэзия масс и времени», воспевающая вождей и ударников труда, рисующая призрачные дали всемирного счастья, которое, впрочем, от этого не становилось ближе. Поэзия души и сердца, затрагивающая самоценность личности, была выброшена с подмостков истории, затем стала запрещаться.
Несмотря на это, истинные поэты, истинные художники находили свои темы. Они видели, что все, их окружающее, ненастоящее, одинаковое и безликое. Как сильно стихотворение Андрея Вознесенского «Ностальгия по настоящему», отражающее именно эту безликость и потребность в чистом, сквозном ветре перемен:
Хлещет черная вода из крана,
Хлещет рыжая, настоявшаяся,
Хлещет ржавая вода из крана,
Я дождусь - пойдет настоящая.
Здесь под чистой водой и понимается то, чего: не было тогда у людей, - правды, но поэт верит, что все изменится к лучшему.
Ясно, что такие стихи могли понравится не всем. Поэтов начали преследовать. Им не разрешали выступать, их не печатали в журналах, не выпускали книги. Но все же их голос доходил до читателя. Появилась целая система «самиздата». Это сейчас мы привыкли, что зайдя в магазин, можно выбрать себе любую книгу. Тогда все было не так. Автор делал несколько копий на печатной машинке и давал их друзьям и знакомым. Те, в свою очередь, тоже копировали и передавали, своим знакомым, и, в конце концов, получалось что-то, подобное лавине.
Бурная дискуссия имевшая место в то время по-поводу того что первостепенно - наука или искусство. «Шестидесятники» состояли из двух взаимосвязанных, но разных субкультур, шутливо называвшихся «физиками» и «лириками» - представителей научно-технической и гуманитарной интеллигенции. Естественно, «физики» меньше проявляли себя в искусстве, однако мировоззренческая система, возникшая в их среде, была не менее (а, может, и более) важна в советской культуре 60-х и 70-х годов.

В конце 60-х, когда общественная жизнь в стране была придушена, в среде «физиков» возникла новая субкультура - туристов-походников. В её основе лежала романтизация таежного (северного, высокогорного) быта геологов и прочих полевиков. Простота, грубость и свобода их жизни были антитезой скучной бессмыслице «правильного» существования городского интеллигента. Выражением этих настроений стал фильм Киры Муратовой «Короткие встречи» (1967 г.) с Владимиром Высоцким в главной роли. Миллионы интеллигентов стали проводить свои отпуска в дальних турпоходах, штормовка стала обыденной интеллигентской одеждой, центральной практикой этой субкультуры было коллективное пение у костра под гитару - в результате чего авторская песня превратилась в массовый жанр. Олицетворением и любимейшим автором этой субкультуры был бард Юрий Визбор. Впрочем, расцвет её пришёлся не на «шестидесятников», а на следующее поколение.

Мартынов Леонид Николаевич (9(22).05.1905, Омск - 27.06. 1980, Москва) - поэт, переводчик, мемуарист. Из семьи Н.И.Мартынова, инженера-строителя железных дорог, потомка “мещан Мартыновых, ведущих начало от деда своего офени, владимирского коробейника-книгоноши Мартына Лощилина” (“Воздушные фрегаты”). М.Г. Збарская, мать поэта, привила сыну любовь к чтению, к искусству. В 1920-м присоединился к группе омских футуристов, “художников, артистов и поэтов”, которую возглавлял местный “король писателей” А.С.Сорокин. Вскоре отправился в Москву поступать во ВХУТЕМАС, где попал в круг близких по духу молодых художников-авангардистов. Он несколько раз пересек южные степи по трассе будущего Турксиба, исследовал экономические ресурсы Казахстана, побывал на строительстве первых совхозов-гигантов, совершил агитационный перелет на самолете над Барабой, степным районом, занимался поисками мамонтовых бивней между Обью и Иртышом, древних рукописных книг в Тобольске. В 1932-м М. был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде. Поэту приписали участие в мифической группе сибирских писателей, в “деле сибирской бригады”. Был отправлен в административную ссылку в Вологду, где жил до 1935, сотрудничая в местных газетах. После ссылки вернулся в Омск, где написал ряд поэм с исторической сибирской тематикой и где в 1939 издал кн. “Стихи и поэмы”, принесшую М. известность среди читателей Сибири.

В 1945-м в Москве была издана 2-я кн., “Лукоморье”, которой поэт обратил на себя внимание более широкого круга читателей. Данная кн. - этапная в творчестве М. В 1930-х поэт в ряде стихотворений и поэм разработал, или попытался реконструировать, сибирский миф о северном счастливом крае, который предстает в стихах М. в облике то фантастической Гипербореи, то легендарной “златокипящей Мангазеи”, то почти реального - М. искал этому исторические доказательства - Лукоморья. В конце 1940-х М. подвергся “острой журнально-газетной проработке, связанной с выходом в свет книги “Эрцинский лес” (“Воздушные фрегаты”). Поэта перестали печатать. В конце 1950-х поэт по-настоящему получает признание. Пик популярности М., упрочившейся с выходом его кн. “Стихотворения” (М., 1961), совпадает с обостренным читательским интересом к лирике молодых “шестидесятников” (Евтушенко, Вознесенского, Рождественского и др.). Но парадоксальность ситуации и несчастье для М. как поэта в том, что его гражданская позиция на протяжении 1960-х, бывало, не отвечала настроениям его аудитории, прежде всего молодой творческой интеллигенции. Именно в период “оттепели” появляются первые стихи М. о Ленине, вскоре после “оттепели” - стихи к юбилейным датам. Уменьшается интерес их автора к совершенствованию поэтической техники: М. ищет новые темы. Уменьшается доля историзма в лирических сюжетах М., меньше романтики, но все больше попыток выглядеть современно. Следствие - постепенное падение читательского интереса, которое, очевидно, ощущал и сам поэт:
Суетня идет, возня

И ужасная грызня

За спиною у меня.

Обвиняют, упрекают,

Оправданий не находят

И как будто окликают

Все по имени меня

(“Чувствую я, что творится...”, 1964).

Лирика М. 1960-1980-х значительно уступает по художественным достоинствам его поэтическому творчеству 1930-1950-х. Стихи 1960 года показывают, что в творчестве М. наметился перелом. С этого времени все яснее обозначаются попытки М. угнаться за временем, за литературной модой “для масс”. С одной стороны, он публикует стихотворения на официально приветствуемые темы (“Октябрь”, “Учители”, “Революционные небеса”). М. вывел для себя формулу личного отношения к революции большевиков:

Октябрь велик рождением свободного искусства

Октябрь порвал немало уз,

И, грубо говоря,

Проветрились чертоги муз

Ветрами Октября “Октябрь”

В дальнейшем он продолжал эксплуатировать эту удачно найденную мысль, с которой, впрочем, по-настоящему был согласен. С другой стороны, М. стремится и к моде на разного рода “актуальность”. В погоне за модой он еще бывает впереди других: например, в стих. “Тоху-во-боху” (1960) - предвосхищение многих черт поэтики Вознесенского. Пригодился М. и опыт журналиста: с этого времени все чаще появляются стихи, напоминающие проблемные статьи, в которых есть и элементы интервью, и позиция аналитика, и публицистическая заостренность вопроса (который, однако, “ни о чем”). Таковы стих. 1960-го “Я разговаривал с одним врачом...”, “Я провожал учительницу средней...” и др.

Такова необычная творческая судьба М., поэта, лучшая лирика которого была написана во времена, обязывающие к героическому эпосу, а худшие стихи - в период нового поэтического бума в России

Ярослав Смеляков родился 26 декабря 1912 (8 января 1913 н.с.) в Луцке в семье железнодорожного рабочего. Раннее детство прошло в деревне, где получил начальное образование, затем продолжил учение в московской семилетке. Рано начал писать стихи. В 1931 окончил полиграфическую фабрично-заводскую школу, где публиковал свои стихи в цеховой стенгазете, писал обозрения для агитбригады. В это же время занимался в литературных кружках при "Комсомольской правде" и "Огоньке", был замечен Светловым и Багрицким. В 1932 вышла первая книжка стихов Смелякова "Работа и любовь", которую он сам же и набирал в типографии как профессиональный наборщик. В 1934 по необоснованному обвинению Я.Смеляков был репрессирован, выйдя на свободу в 1937. Несколько лет работал в редакциях газет, был репортером, писал заметки и фельетоны. В первые месяцы Отечественной войны рядовым солдатом воевал в Карелии, попав в окружение, до 1944 находился в финском плену. В послевоенные годы вышла книга "Кремлевские ели" (1948), в которую вошли лучшие стихи Смелякова, написанные до и после войны. В 1956 была опубликована повесть в стихах "Строгая любовь", получившая широкое признание. В 1959 появился поэтический сборник "Разговор о главном"; явлением в советской поэзии стала книга стихов "День России" (1967).

В 1968 была написана поэма о комсомоле "Молодые люди". В последние годы поэт все чаще обращался к дням, людям и событиям своей молодости. Много ездил по стране (цикл "Дальняя поездка"), бывал за рубежом, о чем поведал в книге "Декабрь", в разделе "Муза дальних странствий".

В 1951 по доносу двух поэтов вновь арестован и отправлен в заполярную Инту.

В казенной шапке, лагерном бушлате,

полученном в интинской стороне,

без пуговиц, но с черною печатью,

поставленной чекистом на спине, -

Ярослав Смеляков, 1953 г., лагерный номер Л-222

Просидел Смеляков до 1955 года, возвратившись домой по амнистии, ещё не реабилитированный.

До двадцатого до съезда

жили мы по простоте

безо всякого отъезда

в дальнем городе Инте…

В произведениях позднего периода эти тенденции получили наиболее полное развитие. Одной из главных тем стала тема преемственности поколений, комсомольских традиций: сборники «Разговор о главном» (1959), «День России» (1967); «Товарищ Комсомол» (1968), «Декабрь» (1970), поэма о комсомоле «Молодые люди» (1968) и другие. Посмертно изданы «Мое поколение» (1973) и «Служба времени» (1975).

К его наиболее известным произведениям могут быть отнесены такие стихотворения, как «Если я заболею…»,

Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.

Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом
в осенних цветах.

Порошков или капель - не надо.
Пусть в стакане сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь, серебро водопада -
Вот чем стоит лечить.
От морей и от гор
так и веет веками,
как посмотришь, почувствуешь:
вечно живем.

Не облатками белыми
путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путем.

«Хорошая девочка Лида» (отрывок из этого стихотворения читает персонаж Александра Демьяненко - Шурик в фильме «Операция Ы»), «Милые красавицы России». Песню на стихи «Если я заболею» исполняли Юрий Визбор, Владимир Высоцкий, Аркадий Северный и другие.

Я. В. Смеляков умер 27 ноября 1972 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище Наиболее пронзительные строки увидели свет уже после его смерти, в перестройку. И среди них выделяется одно - «Послание Павловскому» - о его первом следователе:

В какой обители московской,

в довольстве сытом или нужде

сейчас живешь ты,

мой Павловский,

мой крестный из НКВД?

Я унижаться не умею

и глаз от глаз не отведу,

зайди по дружески скорее.

Зайди.

А то я сам приду.

Арсений Александрович Тарковский родился В 1907 года в Елисаветграде - уездном городе Херсонской губернии. Его отец, был воспитанником Ивана Карповича Тобилевича (Карпенко-Карого), одного из корифеев украинского национального театра. Старший его брат, Валерий, погиб в бою против атамана Григорьева в мае 1919 года. В семье преклонялись перед литературой и театром, все домашние писали стихи и пьесы. По словам самого Тарковского, писать стихи он начал “с горшка”. Когда после братоубийственной гражданской войны на Украине была установлена советская власть, Арсений и его друзья публикуют в газете акростих, первые буквы которого нелестно характеризуют главу советского правительства Ленина. В 1923 году судьба привела его в Москву, где в то время уже жила его сестра по отцу. До поступления в 1925 году на Высшие литературные курсы, возникшие на руинах закрытого после смерти В.Брюсова его Литературного института, Тарковский живет на случайные заработки (одно время был распространителем книг).

На собеседовании при поступлении на Курсы Тарковский знакомится с поэтом и теоретиком стиха Георгием Аркадьевичем Шенгели, который становится его учителем и старшим другом. Вместе с Тарковским на курсе учились Мария Петровых, Юлия Нейман, Даниил Андреев. В том же, 1925 году, на подготовительный курс поступает Мария Вишнякова, ставшая в феврале 1928 года женой Арсения Тарковского.

Первые публикации Тарковского - четверостишие “Свеча” (сборник “Две зари”, 1927 год) и стихотворение “Хлеб” (журнал “Прожектор”, № 37, 1928 год). В 1929 году из-за скандального происшествия - самоубийство одной из служительниц - закрылись Высшие литературные курсы. Многие профессора и слушатели курсов в разные годы были репрессированы и погибли в сталинских тюрьмах и лагерях. Слушатели, не успевшие окончить Курсы, были допущены к экзаменам при I МГУ. К тому времени Тарковский уже сотрудник газеты “Гудок” - автор судебных очерков, стихотворных фельетонов и басен (один из его псевдонимов Тарас Подкова).

В 1931 году Тарковский работает на Всесоюзном радио “старшим инструктором-консультантом по художественному радиовещанию”. Пишет пьесы для радиопостановок. Примерно с 1933 года Тарковский начинает заниматься художественным переводом. В 1940 году Тарковский был принят в Союз советских писателей. Начало войны застает Тарковского в Москве. В августе он провожает в эвакуацию в г. Юрьевец Ивановской области своих детей с их матерью. Вторая жена и ее дочь уезжают в г. Чистополь Татарской АССР, куда эвакуируются члены Союза писателей и их семьи. Оставшись в Москве, - район, в котором жил поэт, нещадно бомбится фашистской авиацией, - Тарковский проходит вместе с московскими писателями военное обучение.

16 октября 1941 года, “в дикий день эвакуации Москвы”, когда враг стоял у ее окраин, вместе с престарелой матерью, Тарковский покидает столицу. С Казанского вокзала в переполненном беженцами эшелоне он уезжает в Казань, чтобы оттуда добраться до Чистополя. Там, как и многие другие писатели, он с семьей живет в проходной комнате у хозяев; в тридцатиградусные морозы работает на разгрузке дров. В конце октября и в ноябре поэт создает цикл “Чистопольская тетрадь”, состоявший из семи стихотворений.
3 января 1942 года Приказом Народного Комиссариата Обороны за № 0220 он “зачислен на должность писателя армейской газеты” и с января 1942 по декабрь 1943 работает как военный корреспондент газеты 1б-й армии “Боевая тревога”. Писатель фронтовой газеты должен был работать в разных жанрах - на страницах “Боевой тревоги” печатались стихи Тарковского, воспевающие подвиги солдат и командиров, частушки, басни, высмеивающие гитлеровцев. Вот когда пригодился Арсению Александровичу опыт работы в газете “Гудок”. Солдаты вырезали его стихи из газет и носили в нагрудном кармане вместе с документами и фотографиями близких - самая большая награда для поэта. По приказу маршала Баграмяна Тарковский пишет “Гвардейскую застольную” песню, которая пользовалась большой популярностью в армии.
Несмотря на труднейшие условия военного быта, повседневную работу для газеты, пишутся и стихи для себя, для будущего читателя - лирические шедевры - “Белый день”, “На полоски несжатого хлеба...”, “Ночной дождь”... По дороге с фронта в Москву им было написано несколько стихотворений (“Хорошо мне в теплушке...”, “Четыре дня мне ехать до Москвы...” и др.). 13 декабря 1943 года под г. Городок Витебской области Тарковский был ранен разрывной пулей в ногу. В страшных условиях полевого госпиталя развивается самая тяжелая форма гангрены - газовая. В 1944 году он выходит из госпиталя. В то время, когда Тарковский находился в госпитале, умирает от рака его мать, которая так и не узнала о несчастье, постигшем ее сына. Для Тарковского наступает новая жизнь, к которой он с трудом приспосабливается.

В 1945 году поэт по направлению Союза писателей едет в творческую командировку в Тбилиси, где работает над переводами грузинских поэтов, в частности Симона Чиковани. В том же, 1945, году Тарковский готовит к изданию книгу стихов, которая получила одобрение на собрании секции поэтов в Союзе писателей. После Постановления ЦК ВКП(б) “О журналах “Звезда” и “Ленинград” 1946 года печать книги была остановлена.

Трагические неудачи с публикацией первой книги надолго отбили у Тарковского желание предлагать свои стихи к изданию. Даже с наступлением хрущевской “оттепели” он не хотел нарушать свой принцип - не предлагаться. В 1962 году, когда А.А.Тарковскому было уже пятьдесят пять лет, вышла его первая книга.

Мы крепко связаны разладом,

Столетья нас не развели.

Я волхв, ты волк, мы где-то рядом

В текучем словаре земли.

Держась бок о бок, как слепые,

Руководимые судьбой,

В бессмертном словаре России

Мы оба смертники с тобой.

У русской песни есть обычай

По капле брать у крови в долг

И стать твоей ночной добычей.

На то и волхв, на то и волк.

Снег, как на бойне, пахнет сладко,

И ни звезды над степью нет.

Да и тебе, старик, свинчаткой

Еще перешибут хребет.

В конце августа того же года его сын кинорежиссер Андрей Тарковский получает Большой приз Венецианского международного кинофестиваля. Таким образом, отец и сын дебютировали в одном году. Книга “Перед снегом”, вышедшая небольшим по тому времени тиражом в 6000 экземпляров, мгновенно разошлась, стала открытием для читателя и подтвердила репутацию поэта среди братьев по цеху. А.А.Ахматова отозвалась на нее хвалебной рецензией.

В шестидесятые годы выходят еще две книги Тарковского: в 1966 году - “Земле - земное”, в 1969 - “Вестник”. Тарковского приглашают с выступлениями на ставшие тогда популярными вечера поэзии. В 1966-1967 годах он ведет поэтическую студию при Московском отделении Союза писателей. Наконец появилась возможность в составе писательской делегации - советская форма туризма для деятелей культуры - посетить Францию и Англию (1966 и 1967 годы). В Лондоне Тарковские встречаются с профессором Лондонского университета, знатоком русской литературы Питером Норманом и его женой, дочерью известного религиозного философа С.Л. Франка, высланного Лениным из России в 1922 году, Натальей Семеновной Франк. (Знакомство с П.Норманом произошло несколько раньше, в Москве.)

В 1971 году Тарковскому присуждается Государственная премия Туркменской ССР им. Махтумкули. В 1974 в издательстве “Художественная литература” выходит книга “Стихотворения”.

Ночью медленно время идет,

Завершается год високосный.

Чуют жилами старые сосны

Вешних смол коченеющий лед.

Хватит мне повседневных забот,

А другого мне счастья не надо.

Я-то знаю: и там, за оградой,

Чей-нибудь завершается год.

Знаю: новая роща встает

Там, где сосны кончаются наши.

Тяжелы черно-белые чаши,

Чуют жилами срок и черед.

В связи с семидесятилетием (1977) советское правительство награждает Тарковского орденом Дружбы народов. Начало восьмидесятых годов знаменуется выходом трех книг поэта: 1980 - “Зимний день” (изд. “Советский писатель”), 1982 - “Избранное” (изд. “Художественная литература”), 1983 - “Стихи разных лет” (изд. “Современник”). Самое значительное из этих изданий - книга “Избранное” (Стихотворения, поэмы, переводы) - наиболее полная книга поэта, вышедшая при его жизни.

6 марта 1982 года уезжает в Италию для работы над фильмом “Ностальгия” Андрей Арсеньевич Тарковский. 10 июля 1984 года на пресс-конференции в Милане он заявляет о своем невозвращении в Советский Союз. Это решение сына Тарковский принял, уважая гражданскую позицию сына. Радикальные перемены в стране еще не наступили, и Арсений Александрович тяжело переживает разлуку с сыном. Смерть Андрея 29 декабря 1986 года явилась для отца неожиданным и страшным ударом. Болезнь Арсения Александровича стала стремительно прогрессировать. Он скончался в больнице вечером 27 мая 1989 года.

Поэзия 60-70-х годов. Поэты-фронтовики (Давид Самойлов, Александр Межиров, Борис Слуцкий).

В поэзии этих двух десятилетий развернулись интенсивные идейно-художественные, жанровые и стилевые искания. Характер и направленность этих поисков, их художественная значимость и результаты были различны. Они: во многом зависели от целей и задач, поставленных перед собой, художниками. Среди стихов о героическом прошлом особое место занимали произведения, авторы которых сами были современниками, свидетелями и участниками великих событий и сумели выразить свои мысли и переживания со всей проникновенной глубиной и поэтической силой. В конце 60-х и в 70-е годы вокруг современной поэзии шли почти непрерывные дискуссии в печати. Их тематика была широка и многообразна, но в каждой из них, наряду с выявлением бесспорных ценностей и удач, ощущалась неудовлетворенность состоянием дел в этой сфере художественного творчества и настойчивое стремление разобраться: в новых процессах и тенденциях, в достижениях и просчетах.
В поэзии этих лет наглядно обнаруживаются черты и приметы конкретно-реалистического стиля и его неиссякаемые художественно-изобразительные и выразительные возможности. Реалистическая конкретность художественного образа особенно ощутима в лирике поэтов фронтового поколения /С.Наровчатова, А.Межирова, Б.Слуцкого, Е.Винокурова и других/. Те же черты реалистического стиля по-своему проявились и у поэтов последующих поколений /Е.Евтушенко>, А.Жигулина, В.Казанцева, И.Шкляревского и др./.

Военное поколение русских поэтов – обобщённый термин, применяемый к молодым советским поэтам, которые провели свою молодость в сражениях Второй мировой войны и чьи стихи хорошо отражают атмосферу фронта. Некоторые из них погибли на фронте, другие прожили больше, но многие, как предсказывал Семён Гудзенко, умерли не от старости, а от старых ран.

Мы не от старости умрём,-

от старых ран умрём .

Дави́д Само́йлов (авторский псевдоним, наст. имя – Дави́д Самуи́лович Ка́уфман ; 1920-1990) – русский советский поэт, переводчик. Давид Самойлов-поэт фронтового поколения. Как и многие его сверстники, ушел со студенческой скамьи на фронт. Первая книга стихов «Ближние страны» вышла в 1958 году. Затем появились поэтические сборники лирико-философских стихов «Второй перевал» (1962 год), «Дни» (1970 год), «Волна и камень» (1974 год), «Весть» (1978 год), «Залив» (1981 год), «Голоса за холмами» (1985 год) - о военных годах, современном поколении, о назначении искусства, на исторические сюжеты.

В стихах Самойлова «за простотой семантики и синтаксиса, за ориентацией на русскую классику, кроется трагическое мироощущение поэта, его стремление к справедливости и человеческой свободе».

Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы.
Просторно. Холодно. Высоко.
И погорельцы, погорельцы
Кочуют с запада к востоку...

А это я на полустанке
В своей замурзанной ушанке,
Где звездочка не уставная,
А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,
Худой, веселый и задорный.
И у меня табак в кисете,
И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,
И больше нужного хромаю,
И пайку надвое ломаю,
И все на свете понимаю.

Как это было! Как совпало -
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
1961

Стихи Давида Самойлова о войне по силе своей сравнимы, пожалуй, только со стихами Симонова. Но у Симонова больше лирики. Самойлов писал более жестко, просто переворачивая душу!. Он не принадлежит к поэтам - фронтовикам, для которых тема войны была главной. Он участвовал в войне и на протяжении всей жизни, вспоминая войну, которая всегда жила в нем, время от времени писал пронзительные стихи о том времени, о своих ровесниках.

Жаль мне тех, кто умирает дома,
Счастье тем, кто умирает в поле,
Припадая к ветру молодому
Головой, закинутой от боли.

Подойдет на стон к нему сестрица,
Поднесет, родимому, напиться.
Даст водицы, а ему не пьется,
А вода из фляжки мимо льется.

Он глядит, не говорит ни слова,
В рот ему весенний лезет стебель,
А вокруг него ни стен, ни крова,
Только облака гуляют в небе.

И родные про него не знают,
Что он в чистом поле умирает,
Что смертельна рана пулевая.
... Долго ходит почта полевая.

ВАЛЯ - ВАЛЕНТИНА
Бой вспоминается потом.
В тылу. На госпитальной койке.
Ночами часто будит стон
Тяжелораненого Кольки.

Прокручивается кино
На простыне, как на экране.
Обстрел. Команда заодно
С обрывком энергичной брани.

Все возвращается - деталь,
Неподходящая экрану,
Как комсомольский секретарь
Кишки запихивает в рану...

Азарт. Бросок. "Стреляй же, ну-ну!"
"Ура!" звучащее не густо.
Нет, это не годится для
Документального искусства.

Но утренний приход сестриц
пригоден для кинокартины,
Особенно насчет ресниц
Сестрицы Вали - Валентины.

Ее не тронь! Словцом хотя б!
И не допустят матерщины,
Не больно верящие в баб,
Гвардейцы Вали-Валентины.

О ней возможен разговор
Возвышенный, почти стихами.
Тяжелораненый сапер
О ней во сне скрипит зубами.

А этот госпитальный быт!
О чем еще мечтать пехоте!
Лежишь на чистой койке. Сыт.
И, вроде,с Родиной в расчете.

Да, было. А теперь печет:
Иные раны, карантины.
И с Родиной иной расчет.
И нету Вали - Валентины.

Одно из первых публичных выступлений Д.Самойлова перед большой аудиторией состоялось в Центральном лектории Харькова в 1960 году. Организатором этого выступления был друг поэта, харьковский литературовед Л. Я. Лившиц.

Является автором стихотворения «Песенка гусара» («Когда мы были на войне…»), на которое была положена музыка бардом Виктором Столяровым в начале 1980-х. "Гусарская песенка" Самойлова-Столярова стала в начале 21 века очень популярной среди казаков Кубани.

Выпустил юмористический сборник (не стихи) «В кругу себя». Писал работы по стихосложению.

Бори́с Абра́мович Слу́цкий (1919-1986) – советский поэт. Учился в Московском юридическом институте 1937-1941 и одновременно в Литературном институте им. Горького (окончил в 1941). В 1941 году опубликовал первые стихи. Участник Великой Отечественной войны. С июня 1941 рядовой 60-й стрелковой бригады. С осени 1942 инструктор, с апреля 1943 старший инструктор политотдела 57-й дивизии. Несмотря на то, что был политработником, постоянно лично ходил в разведпоиски. На фронте был тяжело ранен. Уволен из армии в 1946 в звании майора.

Первая книга стихов - «Память» (1957). Автор поэтических сборников «Время» (1959), «Сегодня и вчера» (1961), «Работа» (1964), «Современные истории» (1969), «Годовая стрелка» (1971), «Доброта дня» (1973), переводов из мировой поэзии. Одно из первых публичных выступлений Б. Слуцкого перед большой аудиторией состоялось в Центральном лектории Харькова в 1960 году. Организатором этого выступления был друг поэта, харьковский литературовед Л. Я. Лившиц.

Вместе с несколькими другими «знаковыми» поэтами шестидесятых годов снят в фильме Марлена Хуциева «Застава Ильича» («Мне двадцать лет») - эпизод «Вечер в Политехническом музее». Значительная часть наследия Слуцкого - как его неподцензурных стихов, так и мемуарной прозы - была опубликована в СССР лишь после 1987.

Борис Слуцкий имеет неоднозначную репутацию в литературных кругах. Многие современники и коллеги не могут простить ему выступления против Бориса Пастернака на собрании Союза писателей СССР 31 октября 1958 года, на котором Пастернак был исключён из рядов союза. Слуцкий осудил публикацию романа «Доктор Живаго» на Западе. Друзья поэта считают, что он тяжело переживал свой поступок и до конца своих дней так и не простил себя. В своей статье «Четыре судьбы» Револьд Банчуков утверждает, что «позднее Слуцкий скажет В. Кардину, не оправдывая себя: „Сработал механизм партийной дисциплины“» .

В ШЕСТЬ ЧАСОВ УТРА ПОСЛЕ ВОЙНЫ.

Убили самых смелых, самых лучших,.

А тихие и слабые - спаслись..

По проволоке, ржавой и колючей,.

Сползает плющ, карабкается ввысь..

Кукушка от зари и до зари.

Кукует годы командиру взвода.

И в первый раз за все четыре года.

Не лжет ему, а правду говорит..

Победу я отпраздновал вчера..

И вот сегодня, в шесть часов утра.

После победы и всего почета -.

Пылает солнце, не жалея сил..

Над сорока мильонами могил.

Восходит солнце,.

не знающее счета..

Алекса́ндр Петро́вич Ме́жиров (1923-2009) - русский поэт и переводчик, лауреат Государственной премии СССР (1986); лауреат Государственной премии Грузинской ССР (1987); лауреат премии имени Важа Пшавелы независимого СП Грузии (1999); удостоен награды Президента Соединенных Штатов Америки У. Клинтона. Родился в московской семье в старом Замоскворечье (отец - юрист и медик Пётр Израилевич Межиров, 1888-1958; мать - учительница немецкого языка Елизавета Семёновна, 1888-1969).

Ушёл на фронт со школьной скамьи в 1941 году. Красноармеец стрелковой части на Западном фронте, с 1942 года заместитель командира стрелковой роты на Западном и Ленинградском фронтах, в Синявинских болотах. На фронте в 1943 году был принят в ВКП(б). Уволен из армии в 1944 году после ранения и контузии в звании младшего лейтенанта.

После войны учился в Литературном институте им. А. М. Горького, но не закончил его. Член СП СССР с 1946 года. Участвовал вместе с Н. К. Старшиновым в занятиях литературного объединения И. Л. Сельвинского. Поддерживал дружеские связи с С. С. Наровчатовым. Профессор кафедры литературного мастерства Литературного института им. Горького с 1966 года. Многие годы вёл в этом институте поэтический семинар на Высших литературных курсах (ВЛК).

Оказал влияние на молодых поэтов 1960-х гг. - Евгения Евтушенко, Игоря Шкляревского, Олега Чухонцева, Анатолия Передреева. 25 января 1988 года на Ленинградском шоссе сбил машиной актёра Юрия Гребенщикова, который умер через 3 месяца в больнице. Межиров очень переживал из-за случившегося. С 1992 года проживал в США. Читал курс лекций по русской поэзии на русском отделении Портлендского университета в штате Орегон. Делал передачи о русских поэтах на русском радио Нью-Йорка. Продолжал писать стихи, которые явились новым витком в его творчестве, отличающиеся сжатой формой и поэтической пронзительностью. В 1994 году удостоен награды Президента Соединенных Штатов Америки У. Клинтона, которая была вручена ему в Белом Доме. Скончался 22 мая 2009 в Нью-Йорке, в госпитале Манхэттена. 25 сентября 2009 урну с прахом покойного, привезённую из США дочерью поэта Зоей Межировой, литературная общественность, дочь и близкие родственники захоронили на Переделкинском кладбище в семейной могиле Межировых.

Публикуется с 1941 года. Первая книга стихов «Дорога далека» вышла в 1947. Межиров относится к поколению, на плечи которого пришлись все тяготы войны: «В сорок первом году, через несколько недель после выпускного вечера, я ушел на фронт. Воевал солдатом и заместителем командира стрелковой роты на Западном и Ленинградском фронтах, в Синявинских болотах».

Музыка

Какая музыка была!Какая музыка играла,Когда и души и телаВойна проклятая попрала. Какая музыка во всем,Всем и для всех - не по ранжиру.Осилим... Выстоим... Спасем...Ах, не до жиру - быть бы живу... Солдатам голову кружа,Трехрядка под накатом бревенБыла нужней для блиндажа,Чем для Германии Бетховен. И через всю страну струнаНатянутая трепетала,Когда проклятая войнаИ души и тела топтала. Стенали яростно, навзрыд,Одной-единой страсти радиНа полустанке - инвалид,И Шостакович - в Ленинграде.

В 1943 вступил в коммунистическую партию. В том же году, тяжело раненый, контуженный, был демобилизован. Вернувшись в Москву, посещал исторический факультет МГУ, прослушав там полный курс в качестве вольнослушателя, и одновременно учился в Литературном институте им. А.М.Горького, который окончил в 1948. Вся его дальнейшая жизнь связана с литературой. В газете «Комсомольская правда» от 23 марта 1945 появилась первая публикация – стихотворение В сорок первом. Вскоре начинает печататься в таких изданиях, как «Комсомольская правда», «Литературная газета», журналы «Знамя» и «Новый мир». В военных стихах Межирова картины войны чередовались с картинами мирной жизни, за военными событиями всегда присутствовало воспоминания о днях тишины.
Две книги у меня. Одна
«Дорога далека». Война.
Подстрочники. Потеря друга
Плюс полублоковская вьюга.

Широкую известность получила баллада «Коммунисты, вперёд!». В литературе он ненавидел и презирал пустую форму, как бы чванящуюся собственным своим совершенством. Не терпел тех внешне эффектных стихотворений, в которых «не образовывался звук». У него не было более оскорбительного, едкого замечания о прочитанном стихотворном тексте, чем: «Это красиво». Впрочем, о неудачах (понимая трудность ремесла и всегда допуская редкую, но не решительно исключённую возможность будущей удачи) он умел высказываться необидно, со всей деликатностью и изяществом. Он подарил нам, поэзии русской, собственный звук и сохранил верность себе до конца. И в самых поздних стихах настойчиво, словно убеждая себя самого, ощутимо задыхающимся голосом он произносил исповедание своей веры:

Никак не содержаньем

Поэзия жива,

А только звуком ранним -

Седая голова.

Его выгнало за границу не желание лучше устроиться в тяжёлое время. В окопах Волховского фронта и позже, когда он был гоним за превознесение русской иконописи и ожидал ареста, то мужественно прожил и несравненно худшие дни. Был безучастен к удобствам и (после блокадных впечатлений) безучастен к вкусу и качеству пищи. И не страх перед чьим-либо мстительным преследованием его гнал, не мнение «взявшихся за руки» друзей и не больная совесть, хотя именно муки совести не единый миг, а всю жизнь не давали ему покоя (повторяя пушкинское «И с отвращением читая жизнь мою», он, и ядовито, и жаля самого себя, замечал: «Ну, современный поэт, должно быть, написал бы: «с умилением»!).

План
Введение
1 1930-е
2 Война
3 XX съезд
4 Проза
5 Поэзия
6 Авторская песня
7 «Физики» и «лирики»
8 Походники
9 Кино и театр
10 Живопись
11 Застой
12 Религия
13 Перестройка
14 История термина
15 Представители
Список литературы

Введение

Шестидесятники - субкультура советской интеллигенции, в основном захватившая поколение, родившееся приблизительно между 1925 и 1945 годами. Историческим контекстом, сформировавшим взгляды «шестидесятников» были годы сталинизма, Великая Отечественная война и эпоха «оттепели».

Большинство «шестидесятников» были выходцами из интеллигентской или партийной среды, сформировавшейся в 1920-е годы. Их родители, как правило, были убежденными большевиками, часто участниками Гражданской войны. Вера в коммунистические идеалы была для большинства «шестидесятников» самоочевидной, борьбе за эти идеалы их родители посвятили жизнь.

Однако ещё в детстве им пришлось пережить мировоззренческий кризис, так как именно эта среда больше всего пострадала от, так называемых, сталинских «чисток». У некоторых «шестидесятников» родители были посажены или расстреляны. Обычно это не вызывало радикального пересмотра взглядов - однако заставляло больше рефлексировать и приводило к скрытой оппозиции режиму.

Огромное влияние на мировоззрение шестидесятников оказала Великая Отечественная война. В 1941 году старшей части поколения было 16 лет - и очень многие пошли добровольцами на фронт. Большая их часть, в частности, почти всё Московское ополчение, погибла в том же году. Но для тех, кто выжил, война стала главным в жизни опытом. Столкновение с жизнью и смертью, с массой реальных людей и настоящей жизнью страны, не закамуфлированное пропагандой, требовало формировать собственное мнение. Кроме того, атмосфера на передовой, в ситуации реальной опасности, была несравнимо более свободной, чем в мирной жизни. Наконец, экзистенциальный фронтовой опыт заставлял вообще по-иному относиться к социальным условностям. Бывшие десятиклассники и первокурсники возвращались с фронта совсем другими, критичными и уверенными в себе людьми.

3. XX съезд

Однако их ждало разочарование. Вопреки массовым ожиданиям интеллигенции, что после войны наступит либерализация и очеловечивание строя, сталинский режим стал ещё жёстче и бескомпромисснее. По стране прокатилась волна мракобесия в духе средневековья: борьба с «формализмом», кибернетикой, генетикой, врачами-убийцами, космополитизмом и т. д. Усилилась антизападная пропаганда. Тем временем, большинство фронтовиков-шестидесятников вернулись на студенческие скамьи, сильно влияя на младших товарищей.

Определяющими событиями в жизни поколения стали смерть Сталина и доклад Н. С. Хрущева на ХХ съезде КПСС (1956 год), разоблачавший сталинские преступления. Для большинства «шестидесятников» XX съезд был катарсисом, разрешившим многолетний мировоззренческий кризис, примирявший их с жизнью страны. Последовавшая за XX съездом либерализация общественной жизни, известная как эпоха «оттепели», стала контекстом активной деятельности «шестидесятников».

Шестидесятники активно поддержали «возвращение к ленинским нормам», отсюда апологетика В.Ленина (стихи А.Вознесенского и Е.Евтушенко, пьесы М.Шатрова, проза Е.Яковлева) как противника Сталина и романтизация Гражданской войны (Б.Окуджава, Ю.Трифонов, А.Митта).

Шестидесятники - убеждённые интернационалисты и сторонники мира без границ. Не случайно культовыми фигурами для шестидесятников были революционеры в политике и в искусстве - В.Маяковский, Вс. Мейерхольд, Б.Брехт, Э. Че Гевара, Ф.Кастро, а также писатели Э.Хeмингуэй и Э. М. Ремарк.

Заметнее всего «шестидесятники» выразили себя в литературе. Огромную роль в этом играл журнал «Новый Мир», с 1958 по 1970 год редактировавшийся Александром Твардовским. Журнал, стойко исповедовавший либеральные взгляды, стал главным рупором «шестидесятников» и был невероятно популярен в их среде. Трудно назвать печатное издание, имевшее сравнимое влияние на умы какого-нибудь поколения. Твардовский, пользуясь своим авторитетом, последовательно публиковал литературу и критику, свободные от соцреалистических установок. Прежде всего это были честные, «окопные», произведения о войне, в основном молодых авторов - так называемая «лейтенантская проза»: «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, «Пядь земли» Григория Бакланова, «Батальоны просят огня» Юрия Бондарева, «Мёртвым не больно» Василя Быкова и др. Огромное просветительское значение имела публикация мемуаров И.Эренбурга. Но, очевидно, главным событием была публикация в 1962 году повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича» - первого произведения о сталинских лагерях. Публикация эта стала почти столь же переломным и катарсическим событием, как и сам XX Съезд.

Среди молодёжи огромной популярностью пользовалась катаевская «Юность».

С другой стороны, важную роль в среде «шестидесятников» стала играть модернистская поэзия. Поэтические чтения впервые в отечественной истории стали собирать толпы молодежи. Как писала известная правозащитница Людмила Алексеева:

Увлечение поэзией стало знаменем времени. Стихами болели тогда люди, ни прежде, ни позже поэзией и вообще литературой особенно не интересовавшиеся. По всей Москве в учреждениях и конторах машинки были загружены до предела: все, кто мог, перепечатывал для себя и для друзей - стихи, стихи, стихи… Создалась молодёжная среда, паролем которой было знание стихов Пастернака, Мандельштама, Гумилёва. В 1958 году в Москве был торжественно открыт памятник Владимиру Маяковскому. После завершения официальной церемонии открытия, на котором выступали запланированные поэты, стали читать стихи желающие из публики, в основном молодёжь. Участники той памятной встречи стали собираться у памятника, регулярно, пока чтения не были запрещены. Запрет действовал какое-то время, но потом чтения возобновились. Встречи у памятника Маяковского в течение 1958-1961 гг. все более приобрели политическую окраску. Последняя из них состоялась осенью 1961 г., когда были арестованы несколько наиболее активных участников собраний по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде.

Организаторами чтений «на Маяке» были будущие диссиденты Владимир Буковский, Юрий Галансков и Эдуард Кузнецов.

Но традиции устной поэзии на этом не закончились. Её продолжали вечера в Политехническом музее. Там тоже выступали в основном молодые поэты: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Булат Окуджава.

Съемки со знаменитых чтений в «Политехе» вошли в один из главных «шестидесятнических» фильмов - «Застава Ильича» Марлена Хуциева, а перечисленные поэты на несколько лет стали невероятно популярны.

Позже любовь публики перешла на поэтов нового жанра, порожденного культурой «шестидесятников»: авторской песней. Его отцом стал Булат Окуджава, начавший в конце 50-х исполнять под гитару свои песни - сперва на вечеринках или просто на бульваре. Его песни резко отличались от передававшихся по радио - прежде всего личным, даже частным настроем. Вообще, песни Окуджавы - пожалуй, самое адекватное выражение мироощущения «шестидесятников». Вскоре появились другие авторы - Александр Галич, Юлий Ким, Новелла Матвеева, Юрий Визбор, ставшие классиками жанра. Появился аудио самиздат, разнесший голоса бардов по всей стране, - радио, телевидение и грамзапись были тогда для них закрыты.

7. «Физики» и «лирики»

«Шестидесятники» состояли из двух взаимосвязанных, но разных субкультур, шутливо называвшихся «физиками» и «лириками» - представителей научно-технической и гуманитарной интеллигенции. В частности, А. Эйнштейн и Л. Ландау были культовыми фигурами, чьи фото украшали квартиры людей далёких от физики. Естественно, «физики» меньше проявляли себя в искусстве, однако мировоззренческая система, возникшая в их среде, была не менее (а, может, и более) важна в советской культуре 60-х- и 70-х годов. Присущая культуре «физиков» романтизация научного познания и научно-технического прогресса оказала огромное влияние на развитие науки и весь советский быт. В искусстве взгляды «физиков» проявлялись не часто - ярчайшим примером является проза братьев Стругацких.

«Физики» (хотя их личные взгляды могли быть вполне независимыми) были гораздо более любимы государством, чем «лирики», - поскольку в них нуждалась оборонная промышленность. Это отражено в известной строчке Слуцкого: «Что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне». Видимо, отчасти, с этим связано то, что к 70-м эстетика «физиков» была воспринята советским официозом - «научно-фантастический» стиль стал архитектурно-дизайнерской нормой позднего СССР.

8. Походники

В конце 60-х, когда общественная жизнь в стране была придушена, в среде «физиков» возникла новая субкультура - туристов-походников. В её основе лежала романтизация таежного (северного, высокогорного) быта геологов и прочих полевиков. Простота, грубость и свобода их жизни были антитезой скучной бессмыслице «правильного» существования городского интеллигента. Кроме того, образ Сибири вызывал ассоциации с культурой зеков, блатной свободой, в общем изнанкой официальной жизни. Выражением этих настроений стал фильм Киры Муратовой «Короткие встречи» (1967 г.) с Владимиром Высоцким в главной роли. Миллионы интеллигентов стали проводить свои отпуска в дальних турпоходах, штормовка стала обыденной интеллигентской одеждой, центральной практикой этой субкультуры было коллективное пение у костра под гитару - в результате чего авторская песня превратилась в массовый жанр. Олицетворением и любимейшим автором этой субкультуры был бард Юрий Визбор. Впрочем, расцвет её пришёлся не на «шестидесятников», а на следующее поколение.

Нет искусства шестидесятников, и нет определенного признака, который бы его объединял, - говорит режиссер Марлен Хуциев, автор одного из главных шестидесятнических фильмов «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»). - Если взять Вознесенского, разве он похож на Евтушенко или Ахмадулину? Они все очень разные, их невозможно объединить в одно направление. Другое дело, что тогда возникли условия, благоприятные для существования разных художников. То, что они были разные, и было общим - такой вот парадокс.

Впрочем, из дня сегодняшнего шестидесятничество на первый взгляд кажется эпохой цельной. У нее даже есть четкие хронологические границы: 25 февраля 1956 года на ХХ съезде КПСС Никита Хрущев зачитал доклад, раз­облачающий культ личности Сталина, - для многих это стало обещанием свободы и началом эры «социализма с человеческим лицом», а 20–21 августа 1968 года советские танки вошли в Прагу, задавив демократические реформы в Чехословакии.

На самом же деле 60-е были эпохой, полной внутренних противоречий. И ее уникальность как раз состояла в этом «единстве противоположностей»: коммунизма и индивидуализма, тонкого вкуса и откровенного мещанства, естественнонаучной и гуманитарной картин мира, урбанизации и стремления к природе, демократии и технократии - из этих оппозиций, образующих диалектические единства, и состояла шестидесятническая утопия.

Позже, когда эта утопия развалилась, рассыпались и оппозиции, превратившись в зоны конфликтов 70-х, 80-х, 90-х и нулевых, став болевыми точками и неврозами современного общества. Именно шестидесятники подарили нам сегодняшнюю жизнь - со всеми ее трудностями, противоречиями, войнами и надеждами.

Коммунизм - индивидуализм

Единство общественного и личного, характерное для 60-х, сменилось противостоянием и даже конфликтом. Начиная с 70-х личное пришло в противоречие с государственным

Для нас коммунизм - мир свободы и творчества, - сказал во второй половине 90-х Борис Стругацкий. В 1961 году, когда КПСС приняла Программу строительства коммунизма, большинство советских интеллигентов не видели никакого противоречия между коммунизмом и индивидуализмом. И даже в 1972 году, уже после разгрома Пражской весны и утраты шестидесятнических иллюзий, Андрей Вознесенский писал: «Даже если - как исключение // вас растаптывает толпа, // в человеческом // назначении // девяносто процентов добра».

По сути, в своей программе партия пообещала советским людям очередную утопию: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме».

Программу партии обсуждали на кухнях, - рассказывает вице-президент Академии сельхознаук Лев Эрнст. - Но вокруг меня никто не верил, что коммунизм через двадцать лет будет. И я тогда считал, что нельзя устанавливать сроки для наступления коммунизма.

Идеология 60-х представляет разительный контраст с идеологией самопожертвования и государственной сверхцентрализации, характерной для сталинизма. Идея мирного коммунистического строительства обращается к личному интересу: «все во имя человека, для блага человека».

В результате новых подходов в хозяйственной политике в 1965–1970 годах наметился самый мощный экономический рост за 30 лет: в среднем темпы роста составили 8,5% в год. У населения образовались колоссальные накопления - более $100 млрд по официальному курсу. Тогдашний премьер Алексей Косыгин в 1966 году так доказывал Брежневу на заседании Политбюро необходимость строить автомобильный завод: «Когда-нибудь эта денежная масса лавиной обрушится и раздавит всех… Нас в первую очередь! Чтобы изъять из кубышек эти миллиарды, надо выбросить на внутренний рынок не ювелирные изделия и импортный ширпотреб, как сегодня, а нечто более весомое. Этим “более весомым” и будет наш новый отечественный автомобиль, созданный на основе западных технологий!»

«Ну что ж, Алексей Николаевич, убедил! - ответил тогда Брежнев. - Дай указание своим подчиненным- председателю КГБ и министру Внешторга, чтобы они выяснили, в какой стране можно дешевле приобрести завод… Даем тебе полгода».

Таким образом, именно экономические соображения, то есть угроза инфляции, и создали основание для потребительского бума, который с неизбежностью привел к индивидуализации быта советского человека.

Ключевой тезис Программы КПСС: «Коммунизм - это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников». Это позволило продвинутым марксистам вроде Мераба Мамардашвили переосмыслить ортодоксальный марксизм-ленинизм: «В философии свободой называется внутренняя необходимость. Необходимость самого себя».

Население начало переселяться из коммуналок в отдельные квартиры с кухнями и кухонными разговорами: сюда можно было смело звать друзей, собственноручно формируя себе круг общения. А 14 марта 1967 года вводится пяти­дневная рабочая неделя с двумя выходными, и у советского человека появляется наконец личный досуг.

Но парадоксальным образом государственная забота об автономной жизни человека приводит к росту коллективизма, фактически к стихийному коммунизму.

Шестидесятничество запомнилось высоким накалом дружеских отношений, - вспоминает правозащитник, участник диссидентского движения Борис Золотухин. - Это был апофеоз дружбы. У нас не было иной возможности получить информацию - только общаясь друг с другом, мы могли что-то узнать.

После сталинских репрессий, когда без опасности для своей жизни и свободы близкими друзьями можно было считать всего несколько человек, дружеские компании времен оттепели были поистине огромными - по 40–50 человек. При всех внутренних разногласиях и противоречиях общество было очень консолидированным: все общались со всеми, и даже Хрущев спорил с деятелями культуры, а те ему отвечали.

Самым мощным ударом по этому стилю жизни и по самому режиму стал разгром Пражской весны. Советская интеллигенция была вынуждена как-то соотнестись с этим событием, занять какую-то позицию по отношению к нему. И тут выяснилось, что единой позиции у нее нет.

Ввод советских войск в Чехословакию, которая занимала тогда первое место в мире по числу коммунистов на тысячу жителей, консолидировал ряды диссидентов-запад­н­иков вроде Андрея Амальрика, Натальи Горбаневской или Ларисы Богораз. Марксисты-романтики вроде Александра Зиновьева и Роя Медведева утверж­дали, что руководство партии отклонилось от «подлинных» Маркса и Ленина. Националисты-почвен­ники вроде Игоря Шафаревича и Александра Солженицына выступили не только против марксизма, но и вообще против всего модернизационного западнического проекта.

Утопия разложилась на официозный коллективизм и разные формы нелегального индивидуализма, более или менее радикального. Уже в начале 80-х во всех вузах страны на занятиях по истории КПСС читалась особая лекция, которая объясняла, почему, в силу каких «субъективных и объективных» причин коммунизм так и не был построен в намеченный срок. Острой, почти аллергической реакцией на этот недостроенный коммунизм стал тотальный индивидуализм 90-х, который принял вовсе не те утопические формы свободы творчества, о которых мечтали шестидесятники.

Вкус - мещанство

Потребительский бум в 60-е породил утопию личного вкуса: вещь должна была служить эстетике и практике коммунизма, а не безудержному «вещизму». В застойные 70-е потребление сдерживалось только дефицитом, но не вкусом

Это было начало эпохи потребления, - вспоминает писатель Сергей Хрущев, сын Никиты Хрущева. - Появилась какая-то уверенность в будущем. Был рост рождаемости: в год от трех до пяти миллионов человек. Но глобального потребления не было - каждый новый сорт колбасы был открытием. Появление в магазинах чешских шпикачек, возможность купить мяса и приготовить шашлык - вот потребление тех лет. Когда вдруг вы обнаруживаете, что в Крым можно доехать на машине, а до этого ведь были только проселочные дороги.

Рубеж 50-х и 60-х был уникальной эпохой веселого потребления, своеобразного потребительского драйва. В эту короткую эпоху вещь была одновременно утилитарной и символичной. Она была знаком коммунистической утопии, и охотились за ней так же, как если бы это была вещь из самого Города Солнца, придуманного Томмазо Кампанеллой.

Именно поэтому шестидесятничество сочетало в себе борьбу с мещанством и «вещизмом» и потребительский бум начала 60-х, стремление к простоте и функциональности и небывалый для советского времени подъем промышленного дизайна.

На рубеже 50-х и 60-х появляется понятие советского «вкуса» как отражения социалистической культуры и понятие «красоты», которое было подчеркнуто рукотворным: красивым можно было не родиться, а стать благодаря одежде, прическе и макияжу.

Вкус - это простота и пропорциональность. Характерно, что первые звезды советского подиума - Регина Збарская, Мила Романовская, Галина Миловская - были обыч­ными женщинами за 30, а в дома моделей принимали манекенщиц с самыми разными фигурами, вплоть до 60-го размера.

60-е - это эпоха любви ко всему новому. Тогдашний потребитель в каком-то смысле чувствовал драйв первооткрывателя. Новые вещи «добывали» с тем же энтузиазмом, что и полезные ископаемые: важно было стать первым. Этот драйв как бы снимал с предмета мещанский, «вещистский» налет и наделял его символической ценностью.

Многие говорят, что первые джинсы появились у кого-то там… Это все вранье. Первые джинсы в Ленинграде, по крайней мере белые, были у меня! - заявляет поэт Анатолий Найман. - В 1964 году. Настоящие. Американские.

Вещами меряли как рекордами.

У Высоцкого тогда уже был голубой «Мерседес», первый в Москве, - говорит режиссер Александр Митта. - Потом такой же появился у Никиты Михалкова, еще более голубой.

В эстетической системе 60-х была раздвоенность, которая позже, при распаде шестидесятнической утопии, стала конфликтом, невротизировавшим общество 90-х и нулевых. Предметы вызывали двойственные чувства: ими гордились и в то же время их стеснялись.

У меня был потрясающий песочный пиджак мелкого вельвета от сестры Набокова - привезли кому-то, оказался мал, - вспоминает Анатолий Найман. И он же рассказывает: - Евтушенко был щеголь. Мы идем как-то страшной зимней московской улицей, а он - из ресторана, в какой-то шубе не нашей, шикарной, расстегнутой. Навстречу ему папаша в ватном пальто и мальчик. Евтушенко расставил руки и громко сказал: «Вот мой народ!» И вдруг этот папаша в ватнике остановил его и спрашивает: «Ты, парень, из какого цирка?»

Во многом мещанство 60-х было синонимом комфорта: вера в утопию боролась с ним как с тем, что держит ее в настоящем, не давая устремиться в светлое будущее. Но парадокс в том, что одежда и мебель 60-х, за которыми охотились и которые, как в пьесе Виктора Розова «В поисках радости», рубили шашкой в приступе пролетарского гнева, были как раз не комфортными. Они были футуристическими.

60-е - время помешательства на всем искусственном, от тканей до меха и волос: в моду входили парики и шиньоны, волосы красили во все цвета спектра, причем как с помощью специальных красок, так и подручными средствами вроде перекиси водорода или чернил, разведенных в воде.

Тогда же в моду вошли геометрические силуэты, серебристые платья, похожие на скафандры, короткие трапециевидные пальто веселых цветов и абстрактные узоры а-ля Пикассо - визуальный футуризм, скопированный советской бытовой культурой 60-х у Кристиана Диора и других западных дизайнеров.

При этом модные синтетические ткани кололись, прилипали к телу и заставляли своего обладателя потеть в любую погоду; модные остроносые шпильки деформировали женскую стопу, застревали в ребристых ступенях эскалаторов и пробивали дырки в асфальте; за модными низкими журнальными столиками было неудобно сидеть. Но все эти вещи обладали не утилитарной, а символической ценностью - как материальные признаки утопии, которая вот-вот станет явью.

Но уже в середине и особенно в конце 60-х, когда эта утопия начала рушиться и перестала обеспечивать сферу советского потребления символическим капиталом, мещанство набрало небывалую силу, потому что футуристические вещи, накопленные советскими гражданами в стремлении приблизить будущее, стали просто вещами. В начале 90-х, когда на короткий срок своеобразной географической утопией для нас стал Запад, «вещизм» нового русского человека вновь стал символическим и первооткрывательским, но еще быстрее - с крушением веры в очередную утопию - превратился в обыкновенное челночество.

У меня не было шока от конца 60-х, - говорит Александр Митта. - Настоящий шок наступил позже, когда выяснилось, что для многих поздний застой 80-х с его тупым потребительским мещанством - накопить на машину, купить дачу и т. д.- оказался привлекательнее драйва, внутренней свободы, творческих поисков и, да, бытовой неустроенности 60-х.

Физики - лирики

В 60-е между естественнонаучной и гуманитарной картинами мира не было конфликтов: обе они были элементами единой утопии нового человека. Уйдя в профессию или в диссидентство, и физики, и лирики потеряли влияние на общество

Образ гармоничной личности, которого требовала шестидесятническая утопия, определили два стихотворения Бориса Слуцкого: «Физики и лирики» и «Лирики и физики». В них человек-физик с логарифмами и формулами противопоставлялся человеку-лирику с рифмой и строкой, но всем было ясно, что никакого противопоставления на самом деле нет.

Житель Утопии - умный, веселый, позитивный, работающий на благо цивилизации, на ее будущее. Таким героем не мог стать партработник (официоз, сталинизм), колхозник (необразованность, приземленность), пролетарий (то же, что и колхозник), служащий (человек из настоящего). На титул нового человека претендовала только интеллигенция - инженерная, научная и творческая.

Противопоставления не было, - вспоминает Михаил Маров, инженер и астроном, запускавший в начале 60-х первые аппараты на Венеру. - Если это были разумные физики, то они уважали лириков. И считали приобщение к лирике составной частью своего мировоззрения. Я абсолютно ассоциирую себя с шестидесятниками. И поэтому сильно переживаю смерть Андрея Вознесенского. Мне была близка поэзия и его, и Рождественского, и Евтушенко. Бегал в Политех… Это входило в понятие «интеллигентность».

А Вознесенский в 60-х писал: «Женщина стоит у циклотрона - // стройно, // слушает замагниченно, // свет сквозь нее струится, // красный, как земляничинка, // в кончике ее мизинца…»

Физики интересовались гуманитарными проблемами, причем не только поэзией, но и социальными идеями, лирики вдохновлялись научно-технической утопией. Появившиеся после 1953 года философы и социологи во многом приняли научно-инженерное мировоззрение: мир можно и нужно менять, причем по науке, по проекту.

Символами времени стали фильмы «Девять дней одного года» и книга Стругацких «Понедельник начинается в субботу»: «“А чем вы занимаетесь?” - спросил я. “Как и вся наука, - сказал горбоносый. - Счастьем человеческим”».

Надо сказать, что «свободный физик» сделал в 50–60-е столько, что и сейчас трудно поверить. Из 19 российских Нобелевских лауреатов десять получили свои премии в 1956–1965 годах: из них двое - литераторы (Михаил Шолохов и Борис Пастернак), а остальные - физики и химики. В 1954-м в Обнинске построили первую в мире атомную электростанцию. В 1957-м - синхрофазотрон в только что созданном международном Объединенном институте ядерных исследований в Дубне, который и сегодня является крупнейшим научным центром.

В 1957-м СССР запустил в космос спутник, а уже в 1961-м - Гагарин со своим «Поехали!». В 1955-м, после «письма трехсот», началось создание генетических и биохимических лабораторий, и хотя академик Лысенко в 1961-м еще вернулся, в международных журналах уже появились работы наших генетиков.

Гармоничный человек будущего трудился в лаборатории, играл на гитаре, вел диспуты об обитаемости Вселенной в кафе «Интеграл» новосибирского Академгородка, посещал в Москве спектакли театра на Таганке и «Современника», вечера поэзии в Политехническом музее. Последнее, кстати, хорошо показывает, как создавался миф. Вот что говорит Марлен Хуциев:

Что касается поэтических вечеров в Политехническом, то это я случайным образом возродил традицию. И массовый характер такие вечера приобрели именно после той сцены в «Заставе Ильича». До этого поэты шестидесятых по отдельности выступали на разных площадках. Я просто собрал их вместе. И уже после начались их выступления на стадионах.

Логическим продолжением симбиоза физиков с лириками стала общественная деятельность крупных ученых, прежде всего Андрея Сахарова, в 1966-м подписавшего коллективное письмо об опасности возрождения культа Сталина. Наряду с учеными - Капицей, Арцимовичем, Таммом - среди «подписантов» были писатели: Катаев, Некрасов, Паустовский.

У меня не было намерения что-то кардинально поменять в стране, - говорит Михаил Маров. - Многое из тех принципов, на которых строился социализм, меня удовлетворяло. И я думал, что нужно немножечко отходить от консервативных концепций. И поборником такого направления был очень уважаемый не только мной, но многими людьми Андрей Дмитриевич Сахаров, который как раз говорил о социализме с человеческим лицом.

«Еще не стал реальностью научный метод руководства политикой, экономикой, искусством, образованием и военным делом», - писал Андрей Сахаров в своей первой общественно-политической статье «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Дело было в 1968 году, в самый разгар Пражской весны, когда советские танки еще не вошли в Чехословакию. В апреле Сахаров еще рассчитывал на обсуждение своих идей с руководством страны и обществом, но к августу столичная интеллигенция уже не надеялась на равноправное участие в жизни страны. Коммунизм с человеческим лицом не получился.

Вот что говорит один из главных диссидентов страны Сергей Ковалев:

Мне приходилось не раз слышать от своих коллег: «Ты же понимаешь, что ты состоявшийся ученый, и понимаешь, что такое профессионализм. Что ты лезешь в политику, где ты дилетант? Ты же презираешь дилетантизм». Мне кажется, что это неискреннее суждение. Было стремление заслужить право на самоуважение. Вот и все. Самые неглупые из нас отлично понимали, что все наши поступки и заявления носят характер совсем не политический. Это характер нравственной несовместимости… Меня посадили в самый разгар работы. Десять лет лагеря и ссылки. Потом меня выселили из Москвы. А что такое перерыв на 13 лет в науке?

Уйдя в диссидентство или сугубый профессионализм, шестидесятники фактически лишились возможности отстаивать свои идеалы в дискуссии с властью. Временный всплеск активности ученых и писателей в перестройку был исключительно диссидентским, антисоветским. Шестидесятники лишь помогли номенклатуре разрушить СССР, но позитивной прогрессистской коммунистической утопии уже не было. Физики и лирики - два полушария гармоничной личности - разошлись в разные стороны, и в пространстве между ними образовалась идейная пустота 90-х.

Город - целина

В 60-е урбанизация и единство с природой были частью одной социальной реальности. Сегодня на месте утопии остались бетонные джунгли, стихийные дачи, туризм и дауншифтинг

Столетиями человек бежал от дикой природы к комфорту. Из пещеры - в избу, из избы - в квартиру с газом, электричеством, водопроводом и унитазом. Шестидесятники оказались первым поколением, в котором массово произошло и обратное движение.

40,3% городов СССР были построены после 1945 года. При этом пик строительства пришелся именно на 60-е годы. Бурный рост урбанистической среды создал новый имидж советской культуры: ее крестьянско-поселковый облик начал стираться и обретать городские черты. Даже деревня начала урбанизироваться благодаря хозяйственной моде на крупные агропромышленные комплексы.

Весной 1959 года триста студентов-физиков из МГУ поехали в Северный Казахстан строить дома, телятники и курятники. Так началось движение стройотрядов, которое захватило практически все вузы страны. Целина (непаханая земля) стала еще одним словом - символом эпохи.

На волне патриотического движения по освоению целины на восток с песнями и плясками шли комсомольские поезда. Главный лозунг - «Все на целину!» - вспоминает актер Игорь Кваша. - И мы подумали: а почему бы не создать свой комсомольский театр там?

Решалась государственная задача - освоить новые земли, повысить урожайность. Молодежный драйв был частью государственного проекта. Многих это отпугивало. Тогда в среде ученых родилась мода на другую форму бегства к природе - туризм и экспедиции.

Под рюкзаки становились все: и те, кто должен был это делать по долгу службы (например, геологи), и те, чья работа этого совершенно не требовала. К примеру, физик, нобелевский лауреат Игорь Тамм был заядлым альпинистом (говорят, ему принадлежит афоризм: «Альпинизм - это не самый лучший способ перезимовать лето», который потом широко вошел в оборот с вырезанной частицей «не»).

Походно-экспедиционное движение захлестнуло страну. В каждом вагоне поезда или электрички можно было встретить бодрых парней с подругами в ковбойках и кедах. Это была субкультура брезента: куртки-штормовки, рюкзаки, палатки. В отличие от современной синтетики, все это безбожно промокало даже при средненьком дожде. Но все равно брезент казался привлекательнее железобетона «мещанских» квартир.

Сейчас уезжают в Таиланд или на юг Индии, а тогда можно было взять палатку и гитару и рвануть дикарем на море, в лес или еще куда-нибудь. Для ученых это был естественный образ жизни, - вспоминает Александр Митта.

В 60-х явных противоречий между городом и природой не было. Герой с рюкзаком штурмовал горные перевалы, переправлялся через реки и вскрывал тесаком банку тушенки. Потом он возвращался домой, мылся, брился, надевал свитер и отправлялся в свою лабораторию штурмовать атомное ядро или живую клетку. «Уход в поле» был лишен пафоса, поскольку подразумевал возвращение.

Но постепенно и этот образ переставал быть бесконф­ликтным. В фильме Киры Муратовой «Короткие встречи» главный герой, которого играет Высоцкий, тот самый странник с гитарой, мотающийся туда-сюда, свободный, независимый, презирающий карьеру и материальные блага, оказывается меж двух героинь: одна - простая деревенская девушка, которая пешком уходит в город за какой-то неведомой ей самой «другой» жизнью, вторая - городская райкомовская чиновница, которая контролирует сдачу в эксплуатацию новых хрущевок и которую от всего этого тошнит. И выясняется, что по-настоящему духовный, полноценный человек (герой Высоцкого) может быть собой только в неокультуренных местах, вдали от общества, не вписанным в социум. Все остальное его ломает.

К началу 70-х внутренний туризм начал приобретать черты внутренней эмиграции. Авторская песня постоянно балансировала на грани подполья и одобрения: слеты бардов то поддерживались, то запрещались.

Я и мои друзья ходили в походы, - рассказывает адвокат Борис Золотухин. - Это была возможность уйти от пропаганды. Иллюзия полной свободы - скрыться в герметичном кругу друзей. И потом, в Москве западные радиостанции глушили, а в лесу «Спидола» все прекрасно брала…

Сейчас попытки бежать от благоустроенной, но и конф­ликтной городской среды называются по-другому. И если бы в 60-е кто-нибудь сказал стройотрядовцу, геологу или туристу-воднику, что тот занимается дауншифтингом, то в ответ, скорее всего, получил бы по морде. А зря.

Демократия - технократия

Правление в утопии 60-х опиралось на народ, но править должны были культурно и научно оснащенные прогрессоры. С гибелью идеи прогресса возник ложный выбор между властью толпы и сильной рукой

«При демократическом управлении согласно жела­ниям большинства был бы остановлен прогресс, так как прогрессивное начало сосредоточено в небольшом количестве людей… Поэтому демократический принцип управления людьми только тогда и действует, когда он связан с обманом одних другими». Этот афоризм нобелевского лауреата Петра Капицы образца 1960 года здорово иллюстрирует демократическую утопию 60-х - ее логическую оснащенность, иронию, а также необходимость непротиворечивого соединения «власти народа» и «власти знающих».

На определенных направлениях прогресс, прямо по Капице, и был остановлен демократическим путем - в перестройку. Почему?

Никита [Хрущев], выпив, стал в очень резкой форме обвинять писателей в том, что они плохо помогают партии в строительстве коммунизма. А когда Маргарита Алигер попробовала с ним не согласиться, он, потеряв всякий контроль над собой, орал как резаный: «Вы вообще не понимаете, в каком положении страна. Мы селедку на золото покупаем, а вы тут пишете. Что вы пишете?» - вспоминает Игорь Кваша.

Но на самом деле 1963 год, когда интеллигенция начала опасаться возвращения к сталинизму, был временем, когда государство было еще близко к народу, а страна не была еще «этой страной».

Это был такой розовый период отношений с властью, - вспоминает Александр Митта. - Нам нужно было показать и народу, и власти, что мы делаем жизненно важные вещи.

До 1964 года я жил в семье руководителя государства, и у нас были постоянные разговоры о политике, - говорит Сергей Хрущев, сын тогдашнего генсека. - Реформы подразумевали демократизацию экономики и политической жизни. Не сама собой появилась относительная свобода волеизъявления, относительная, но немыслимая еще в сталинское время… Люди жили своей жизнью, но без реформации этого всплеска никогда бы не произошло.

С ним не соглашается Марлен Хуциев:

На самом деле оттепель началась раньше, сразу после смерти Сталина, еще до XX съезда. А когда этот съезд проходил, я уже снимал «Весну на Заречной улице». Это потом оттепель стали приписывать Хрущеву.

СССР к началу хрущевской оттепели имел большой потенциал, накопленный внутренней энергетикой и свободой малых групп, семинаров, кружков, причем не только в физике, инженерии, литературе, но даже в социальных науках (Московский методологический кружок работал на философском факультете МГУ уже с 1952 года). И поэтические чтения в Политехническом музее, и семинары у Ландау, и обсуждения продвинутой логики на примере «Капитала» Маркса были связаны общей стилистикой и общей утопией. Ее можно назвать «демократической», но сутью была не просто свобода мнений, а свобода обоснованного творческого высказывания. За глупость и бесталанность можно было получить, и очень жестко.

И разве не могут политические обсуждения и управленческие решения быть организованы столь же свободно, научно и эффективно, как математический или философский семинар? Ничто, казалось, не мешало двигаться в этом направлении. Но…

«Нами управляют жлобы и враги культуры. Они никогда не будут с нами. Они всегда будут против нас. <…> И если для нас коммунизм - это мир свободы и творчества, то для них коммунизм - это общество, где население немедленно и с наслаждением исполняет все предписания партии и правительства» - так описывал Борис Стругацкий контекст создания «Трудно быть богом». В 1963 году, когда романы Стругацких публиковались почти без цензуры, едва ли не ключевыми героями стали прогрессоры, агенты коммунизма на планете, где правит дикое Средневековье. Это можно понять и как обсуждение роли интеллигенции в СССР: насколько можно вмешиваться в дела дикарей, чтобы не навредить, а помочь им постепенно двигаться к прогрессу?

Когда же в конце 60-х выяснилось, что СССР не экспериментальное государство, строящее коммунизм, а просто империя безо всяких высоких целей, интеллигенция ушла во внутреннюю эмиграцию. «Если выпало в Империи родиться, // Лучше жить в глухой провинции у моря», - писал Иосиф Бродский.

Впрочем, в разочаровании в СССР «агрессивность» империи сыграла, возможно, не большую роль, чем другой фактор: партийная элита перешла в стадию затвердевания и уже сама не хотела строить коммунизм, и уж точно никого не пускала «наверх». Были отменены сталинские нормы кадровой ротации - в высших органах партии на 1/4 и в областных и районных на 1/3. Тем самым были созданы условия для застоя 70–80-х и формирования класса партийно-советской бюрократии - номенклатуры. Войти во власть технократам становилось все сложнее, да и в науке и в культуре прекращались ротация и движение. Как в анекдоте про Шостаковича из книги Михаила Ардова: «Во время войны Дмитрий Дмитриевич был в Куйбышеве, там он увидел и запомнил такое замечательное объявление: “С 1 октября открытая столовая здесь закрывается. Здесь открывается закрытая столовая”». С 70-х годов СССР начал становиться «закрытой столовой».

Те союзы, которые иногда складывались у шестидесятников с номенклатурой в последующие годы, оказывались трагическими. Участники V съезда Союза кинематографистов, который состоялся 13 мая 1986 года, впоследствии извинялись за революционное свержение «ретроградов» и классиков советского кино Льва Кулиджанова и Сергея Бондарчука. А авторы письма в поддержку Ельцина в октябре 1993-го впоследствии вряд ли могли гордиться стилем и содержанием этого послания, оправдывавшего расстрел Белого дома: «Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом». С началом же первой чеченской войны смысл диссидентства снова стал советским: шестидесятники порвали с властью навсегда.

Они были элитой огромной страны в эпоху ее исто­рического шанса. Но именно их «технократизм» и «элитаризм» вступили в противоречие сначала с авторитаризмом партийной номенклатуры (и проиграли), а потом, в 1993-м, с реальными желаниями масс (и тоже проиг­рали). Мечта в очередной раз не выдержала столкновения с реальностью.

Фото: Marc Garanger/CORBIS/FOTOSA.RU; RUSSIAN LOOK; GAMMA/EYEDEA/EAT NEWS; Time & Life Pictures/GETTY IMAGES/FOTOBANK; Dean Conger/CORBIS/FOTOSA.RU; Dean Conger/CORBIS; РИА НОВОСТИ

Рождение, расцвет и распад шестидесятнической утопии: факты и стихи Андрея Вознесенского

25/02/1956

Начало оттепели: на ХХ съезде КПСС прозвучал доклад Никиты Хрущева «О культе личности и его последствиях».

…Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все — кончено!
Все — начато!
Айда в кино!

12/04/1961

Триумф советской космической программы: Юрий Гагарин стал первым человеком, совершившим полет в космос.

Живет у нас сосед Букашкин,
в кальсонах цвета промокашки.
Но, как воздушные шары,
над ним горят
Антимиры!

09/1965-02/1966

Судебный процесс над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем: их обвинили в публикации за границей произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй», и антисоветской пропаганде.

И снится мрачный сон Тарасу.
Кусищем воющего мяса
сквозь толпы, улицы,
гримасы,
сквозь жизнь, под барабанный вой,
сквозь строй ведут его, сквозь строй!
Ведут под коллективный вой:
«Кто плохо бьет — самих сквозь строй».

20-21/08/1968

Разгром Пражской весны: в столицу Чехословакии введены войска стран Варшавского договора; самый большой контингент выделил СССР. Чешский «социализм с человеческим лицом» раздавлен советскими танками.

Пока думали очевидцы:
Принимать его или как? —
Век мой, в сущности, осуществился
И стоит как кирпич в веках.

25/12/1979

В Афганистан введены советские войска.

Охота сдохнуть, глядя на эпоху…
В которой честен только выпивоха,
Когда земля растащена по крохам,
Охота сдохнуть, прежде чем все сдохнут.

22/01/1980

Андрей Сахаров арестован, вместе с женой Еленой Боннэр без суда сослан в Горький и лишен большинства званий.

Мы трубадуры от слова «дуры».
Вы были правы, нас растоптавши.
Вы заселили все кубатуры.
Пространство — ваше. Но время — наше.

19/07-3/08/1980.

В Москве прошли ХХII летние Олимпийские игры.

Все резче и красней
Белки моих друзей.
И зреет, сроки скрыв,
Национальный взрыв.

26/04/1986

На Чернобыльской АЭС произошла крупная авария, следствием которой стала масштабная экологическая катастрофа.

Ядерная зима, ядерная зима…
Наука это явление лишь год как узнала сама.
Превратится в сосульку
победившая сторона.

26/03/1989

В СССР проходят первые в истории парламентские выборы, на которых голосующие выбирали из нескольких кандидатов в депутаты.

Наши Марии — беременные от Берии.
Стал весь народ — как Христос коллективный.
Мы, некрещеные дети Империи,
Веру нащупываем от противного.

19/08/1991

Августовский путч: чтобы не допустить развала СССР, группа заговорщиков из руководства ЦК КПСС и правительства образовала Государственный комитет по чрезвычайному положению, отстранила от власти Михаила Горбачева и ввела в Москву войска.

Панка пятнистая, зайчики пяток.
Где тебя кружит? Выбила ль визу?
Страны какие приводишь в порядок,
ОМОНА Лиза?

11/12/1994

Начало первой чеченской войны: в целях «обеспечения законности, правопорядка и общественной безопасности» на территорию Чеченской Республики введены подразделения Минобороны и МВД.

солнце черное и красное
нега нега негативная
река река кареглазая
снега снега негасимые

02/2001

Рождение русской блогосферы: в интернете появились первые русскоязычные пользователи блог-сервиса LiveJournal.com.

Тебя не сберегли.
Я в душу соберу
Седьмую часть земли
С названьем кратким — ru…

25/10/2003

В аэропорту Новосибирска по обвинению в уклонении от уплаты налогов и хищениях арестован предприниматель Михаил Ходорковский.

Деньги пахнут будущим,
Тем, на что их тратим —
Для детсада булочкой
Или же терактом.
…
Пахнут волей, Господи,
Иногда тюрягою.
Чем их больше копите —
Больше их теряете.

09/2008

В Россию пришел мировой финансовый кризис.

Превратится в дырку бублик,
Все иное не стерпя.
А потом меня не будет.
Без меня. И без Тебя.