В нем (в русском языке)все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно.
Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости. Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью. Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.
Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.
Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.
Представьте себе, - говорил он, хватаясь за сердце, - иду я сегодня по Спасской и слышу: “Он обязательно набьет тебе морду!” Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!
Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем.
Между тем нынче во всем Советском Союзе уже не найдешь человека, для которого обязательно значило былюбезно.
Нынче не всякий поймет, что разумел Аксаков, говоря об одном провинциальном враче:
“В отношении к нам он поступал обязательно” [С.Т. Аксаков, Воспоминания (1855). Собр. соч., т. II. М., 1955, стр. 52.]
Зато уже никому не кажется странным такое, например, двустишие Исаковского:
И куда тебе желается,
Обязательно дойдешь.
Многое объясняется тем, что Кони в ту пору был стар. Он поступал, как и большинство стариков: отстаивал те нормы русской речи, какие существовали во времена его детства и юности. Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.
Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или в 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать меж собой о развитии ума и характера.
Откуда вы взяли это несносное развитие ума? Нужно говорить прозябение" [Труды Я.К. Грота, т. II. Филологические разыскания (1852-1892). СПБ. 1899, стр. 69, 82.].
Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:
Не надо, а надобно! Зачем ты коверкаешь русский язык? [В Словаре Академии Российской (СПБ, 1806-1822) есть только надобно.]
Наступила новая эпоха. Прежние юноши стали отцами и дедами. И пришла их очередь возмущаться такими словами, которые ввела в обиход молодежь: даровитый, отчетливый, голосование, человечный, общественность, хлыщ [Ни в Словаре Академии Российской, ни в Словаре языка Пушкина (М., 1956-1959) слова даровитый нет. Оно появляется лишь в Словаре церковнославянского и русского языка, составленном вторым отделением Императорской Академии наук (СПБ, 1847). Слова отчетливый нет в Словаре Академии Российской. Слова голосование нет ни в одном словаре до Даля, 1882. Слово хлыщ создано Иваном Панаевым (наравне со словом приживалка ) в середине XIX века. См. также Труды Я.К. Грота, т. II, стр. 14, 69, 83. ].
Теперь нам кажется, что эти слова существуют на Руси спокон веку и что без них мы никогда не могли обойтись, а между тем в 30-40-х годах минувшего столетия то были слова-новички, с которыми тогдашние ревнители чистоты языка долго не могли примириться.
Теперь даже трудно поверить, какие слова показались в ту пору, например, князю Вяземскому низкопробными, уличными. Слова эти: бездарность и талантливый. “Бездарность, талантливый,-возмущался князь Вяземский, - новые площадные выражения в нашем литературном языке. Дмитриев правду говорил, что “наши новые писатели учатся языку у лабазников” [П. Вяземский, Старая записная книжка. Л., 1929, стр. 264.]
Если тогдашней молодежи случалось употребить в разговоре такие, неведомые былым поколениям слова, как: факт, результат, ерунда, солидарность [Ни слова факт , ни слова результат, ни слова солидарность нет в Словаре Академии Российской.] представители этих былых поколений заявляли, что русская речь терпит немалый урон от такого наплыва вульгарнейших слов.
“Откуда взялся этот факт? - возмущался, например, Фаддей Булгарин в 1847 году. - Что это за слово? Исковерканное” [“Северная пчела”, 1847, № 93 от 26 апреля. Журнальная всякая всячина.].
Яков Гpот уже в конце 60-х годов объявил безобразным новоявленное слово вдохновлять [Труды Я.К. Грота, т. II, стр. 14.]
Даже такое слово, как научный, и то должно было преодолеть большое сопротивление старозаветных пуристов, прежде чем войти в нашу речь в качестве полноправного слова. Вспомним, как поразило это слово Гоголя в 1851 году. До той поры он и не слышал о нем ["Гоголь в воспоминаниях современников”. М. стр. 511.].
Старики требовали, чтобы вместо научный говорили только ученый: ученая книга, ученый трактат. Слово научный казалось им недопустимой вульгарностью. Впрочем, было время, когда даже слово вульгарный они готовы были считать незаконным. Пушкин, не предвидя, что оно обрусеет, сохранил в “Онегине” его чужеземную форму. Вспомним знаменитые стихи о Татьяне:
Никто б не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
Теперь уже всякому кажется странным, что Некрасов, написав в одной из своих повестей ерунда, должен был пояснить в примечании: “Лакейское слово, равнозначительное слову - дрянь ” [См. “Петербургские углы” в некрасовском альманахе “Физиология Петербурга”, часть 1. СПБ, 1845, стр. 290, и в Полном собрании сочинений Н.А. Некрасова, т. VI. М, 1950, стр. 120.], а “Литературная газета” тех лет, заговорив о чьей-то виртуозной душе, сочла себя вынужденной тут же прибавить, что виртуозный- “новомодное словцо” [“Литературная газета”, 1841, стр. 94: “В игре и в приемах видна душа виртуозная , чтобы щегольнуть новомодным словцом”.].
(1962 г.)
Старое и новое
Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости.
Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью.
Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.
Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.
Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.
Представьте себе,- говорил он, хватаясь за сердце,- иду я сегодня по Спасской и слышу: «Он обязательно набьет тебе морду!» Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!
Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем. (...)
Не стану перечислять все слова, какие за мою долгую жизнь вошли в наш родной язык буквально у меня на глазах.
Скажу только, что среди этих слов было немало таких, которые встречал я с любовью и радостью. О них речь впереди. А сейчас я говорю лишь о тех, что вызывали у меня отвращение. Поначалу я был твердо уверен, что это слова-выродки, слова-отщепенцы, что они искажают и коверкают русский язык, но потом, наперекор своим вкусам и навыкам, попытался отнестись к ним гораздо добрее.
Стерпится - слюбится! За исключением слова обратно (в смысле опять), которое никогда и не притязало на то, чтобы войти в наш литературный язык, да пошлого выражения я кушаю, многие из перечисленных слов могли бы, кажется, мало-помалу завоевать себе право гражданства и уже не коробить меня.
Это в высшей степени любопытный процесс - нормализация недавно возникшего слова в сознании тех, кому оно при своем появлении казалось совсем неприемлемым, грубо нарушающим нормы установленной речи. (...)
Мнимые болезни и - подлинные
Господи, какой кавардак! - воскликнула на днях одна старуха, войдя в комнату, где пятилетние дети разбросали по полу игрушки. И мне вспомнилась прелюбопытная биография этого странного слова.
В семнадцатом веке кавардаком называли дорогое и вкусное яство, которым лакомились главным образом цари и бояре.
Но миновали годы, и этим словом стали называть то отвратительное варево, вроде болтушки, которым казнокрады-подрядчики военного ведомства кормили голодных солдат. В болтушку бросали что попало: и нечищенную рыбу (с песком!), и сухари, и кислую капусту, и лук. Мудрено ли, что словом кавардак стали кое-где именовать острую боль в животе, причиненную скверной едой? (...)
Лексика каждой эпохи изменчива, и ее невозможно навязывать позднейшим поколениям. И кто же станет требовать, чтобы слово кавардак воспринималось в настоящее время как «лакомое блюдо именитых бояр» или как «боль в животе». Прежние смысловые значения слов исчезают бесследно, язык движется вперед без оглядки - в зависимости от изменений социального строя, от завоеваний науки и техники и от других чрезвычайно разнообразных причин.
Огулом осуждая современную речь, многие поборники ее чистоты любят призывать молодежь:
Назад к Пушкину! Как некогда их отцы призывали:
Назад к Карамзину!
А их деды:
Назад к Ломоносову!
Эти призывы никогда не бывали услышаны.
Конечно, Пушкин на веки веков чудотворно преобразил нашу речь, придав ей прозрачную ясность, золотую простоту, музыкальность, и мы учимся у него до последних седин и храним его заветы как святыню, но в его лексике не было и быть не могло тысячи драгоценнейших оборотов и слов, созданных более поздними поколениями русских людей.
Теперь уже мы не скажем вслед за ним: верьх, скрып, дальний, тополы, чернилы, бревны, оспоривать, турков.
Мы утратили пушкинскую глагольную форму пришед (которая, впрочем, в ту пору уже доживала свой век).
Мы не употребляем слова позор в смысле зрелище и слова плеск в смысле аплодисменты.
Были у Пушкина и такие слова, которые в его эпоху считались вполне литературными, утвердившимися в речи интеллигентных людей, а несколько десятилетий спустя успели перейти в просторечие: он писал крылос, разойтиться, захочем. (...)
Каждый живой язык, если он и вправду живой, вечно движется,
вечно растет.
Но одновременно с этим в жизни языка чрезвычайно могущественна и другая тенденция прямо противоположного свойства, столь же важная, столь же полезная. Она заключается в упорном и решительном сопротивлении новшествам, в создании всевозможных плотин и барьеров, которые сильно препятствуют слишком быстрому и беспорядочному обновлению речи.
Без этих плотин и барьеров язык не выдержал бы напора бесчисленного множества слов, рождающихся каждую минуту, он весь расшатался бы, превратился бы в хаос, утратил бы свой целостный, монолитный характер. Только этой благодатной особенностью нашего языкового развития объясняется то, что, как бы ни менялся язык, какими бы новыми ни обрастал он словами, его общенациональные законы и нормы в основе своей остаются устойчивы, неизменны, незыблемы:
Как сильно буря ни тревожит
Вершины вековых древес,
Она ни долу не положит,
Ни даже раскачать не может
До корня заповедный лес.
(Некрасов.- II.- 461)
Пускай она, эта буря, и повалит какую-нибудь одряхлевшую сосну или ель. Пускай где-нибудь под тенью дубов разрастется колючий бурьян. Лес все же останется лесом, какая бы судьба ни постигла его отдельные деревья или ветви. Даже в те эпохи, когда в язык проникает наибольшее число новых оборотов и терминов, а старые исчезают десятками, он в главной своей сути остается все тем же, сохраняя в неприкосновенности золотой фонд и своего словаря и своих грамматических норм, выработанных в былые века. Сильный, выразительный и гибкий язык, ставший драгоценнейшим достоянием народа, он мудро устойчив и строг.
Вспомним, например, романы Достоевского: сколько там новых словечек и слов! И шлёпохвостница, и окраинец, и слепондас, и куцавеешный, и какое-то всемство и пр. Но, кроме слова стушеваться, ни одно не перешло из сочинений писателя в общенациональный литературный язык.
Вульгаризмы
Хуже всего то, что под флагом пуристов очень часто выступают ханжи.
Они делают вид, будто их изнеженный вкус страшно оскорбляется такими грубыми словами, как, например, сиволапый, или на карачках, или балда, или дрянь.
Если в какой-нибудь книге (для взрослых) им встретятся подобные слова, можно быть заранее уверенным, что в редакцию посылаются десятки укоризненных писем, выражающих порицание автору за то, что он пачкает русский язык непристойностями. (...)
Кому же не ясно, что заботой о чистоте языка прикрывается здесь лицемерная чопорность?
Ибо кто из нас может сказать, что в нашем быту уже повсюду умолкла отвратительная пьяная ругань, звучащая порой даже при детях? А эти чистоплюи считают своим долгом тревожиться, как бы общественная мораль, не дай бог, не потерпела ущерба из-за того, что в какой-нибудь книжке будет напечатано слово штаны. Как будто нравы только и зависят от книг! Как будто из книг почерпают ругатели свое сквернословие!
Нет, грубость гнездится не в книгах, а в семье и на улице. Я еще не видел человека, который научился бы сквернословить по книгам. Чем бороться с «грубостями» наших писателей, пуристы поступили бы гораздо умнее, если бы дружно примкнули к тем многочисленным представителям советской общественности, которые борются со сквернословием в быту.
Другое дело, когда блюстители чистоты языка восстают против того вульгарного жаргона, который мало-помалу внедрился в разговорную речь некоторых кругов молодежи.
Ибо кто же из нас, стариков, не испытывает острой обиды и боли, слушая, на каком языке изъясняется иногда наше юношество!
Фуфло, потрясно, шмакодявка, хахатура, шикара - в каждом этом слове мне чудится циническое отношение к людям, вещам и событиям.
В самом деле, может ли питать уважение к девушке тот, кто называет ее чувихой или, скажем, кадришкой? И, если влюбившись в нее, он говорит, что вшендяпился, не ясно ли: его влюбленность совсем не похожа на ту, о которой мы читаем у Блока.
С глубокою тоскою узнал я о литературной беседе, которую вели в библиотеке три школьника, выбиравшие интересную книгу:
Возьми эту: ценная вещь. Там один так дает копоти!
Эту не бери! Лабуда! Пшено.
Вот эта жутко мощная книжка 1 .
Неужели тот, кто подслушает такой разговор, огорчится лишь лексикой этих детей, а не тем низменным уровнем их духовной культуры, которым определяется эта пошлая лексика? Ведь вульгарные слова - порождение вульгарных поступков и мыслей, и потому очень нетрудно заранее представить себе, какой развинченной, развязной походкой пройдет мимо тебя молодой
1 Богданова О. С, Гурова Р. Г. Культура поведения школьника.- М., 1957.- С. 104.
человек, который вышел прошвырнуться по улице, и когда во дворе к нему подбежала сестра, сказал ей:
- Хиляй в стратосферу!
На каждом слове этого жаргона мне видится печать того душевного убожества, которое Герцен называл тупосердием.
С острой, пронзительной жалостью гляжу я на этих тупосердых (и таких самодовольных) юнцов.
Еще и тем неприятен для меня их жаргон, что он не допускает никаких интонаций, кроме самых элементарных и скудных. Те сложные, многообразные модуляции голоса, которые свойственны речи подлинно культурных людей, в этом жаргоне совершенно отсутствуют и заменяются монотонным отрывистым рявканьем. Ведь только грубые интонации возможны в той примитивной среде, где люди щеголяют такими словами:
вместо компания они говорят - кодла,
вместо будешь побит - схлопочешь,
вместо хорошо - блеск! сила! мирово! мировецки!
вместо иду по Садовой - жму через Садовую,
вместо напиться допьяна - накиряться,
вместо пойдем обедать - пошли рубать,
вместо наелись досыта - железно нарубались,
вместо пойдем - потянем,
вместо неудачник - слабак,
вместо рассказывать анекдоты - травить анекдоты,
вместо познакомиться с девушкой - подклеиться к ней и т. д.
(...) Но можем ли мы так безапелляционно судить этот жаргон? Не лучше ли взглянуть на него без всякой запальчивости? Ведь у него есть немало защитников. И прежде чем выносить ему тот или иной приговор, мы обязаны выслушать их внимательно и вполне беспристрастно.
В сущности, из-за чего вы волнуетесь? - говорят они нам.- Во всех странах во все времена мальчики любили и любят напускать на себя некоторую развязность и грубость, так как из-за своеобразной застенчивости им совестно обнаружить перед своими товарищами мягкие, задушевные, лирические, нежные чувства.
А во-вторых, не забудьте, что юным умам наша обычная, традиционная «взрослая» речь нередко кажется пресной и скучной. Им хочется каких-то новых, небывалых, причудливых, экзотических слов - таких, на которых не говорят ни учителя, ни родители, ни вообще «старики». Все это в порядке вещей. Это бывает со всеми подростками, и нет ничего криминального в том, что они стремятся создать для себя язык своего клана, своей «касты» - собственный, молодежный язык.
Кроме того,- продолжают защитники,- нельзя отрицать, что в огромном своем большинстве наша молодежь благороднее, лучше, умнее тех людоедских словечек, которыми она щеголяет теперь, подчиняясь всемогущему стадному чувству; что на самом-то деле эти словечки далеко не всегда отражают ее подлинную душевную жизнь. Даже тот, кто позволяет себе говорить закидоны глазками, псих и очкарик, может оказаться отличным молодым человеком, не лишенным ни чести, ни совести.
Вот, пожалуй, и все, что могут сказать защитники. Не стану оспаривать их утверждения. Пусть они правы, пусть дело обстоит именно так, как они говорят. Остается неразрешенным вопрос: почему же этот защищаемый ими жаргон почти сплошь состоит из пошлых и разухабистых слов, выражающих беспардонную грубость? Почему в нем нет ни мечтательности, ни доброты, ни изящества - никаких качеств, свойственных юным сердцам?
И можно ли отрицать ту самоочевидную истину, что в грубом языке чаще всего отражается психика грубых людей?
Главная злокачественность этого жаргона заключается в том, что он не только вызван обеднением чувств, но и сам, в свою очередь, ведет к обеднению чувств.
Попробуйте хоть неделю поговорить на этом вульгарном арго, и у вас непременно появятся вульгарные замашки и мысли. (...)
История всех арготических словечек показывает, что никакие жаргоны не вредят языку. Сфера их применения узка. К нормативной общепринятой речи каждый из них относится, как пруд к океану.
Хотя, конечно, весьма огорчительно, что хахатуры и кодлы приманчивы для наших подростков, но мы не вправе обвинять этот убогий жаргон в том, будто от него в какой-нибудь мере страдает общенациональный язык. Русский язык, несмотря ни на что, остается таким же несокрушимо прекрасным, и никакие жаргоны не могут испортить его.
Каковы бы ни были те или иные жаргоны, самое их существование доказывает, что язык жив и здоров. Только у мертвых языков не бывает жаргонов. К тому же нельзя не сознаться: иные из этих жаргонных словечек так выразительны, колоритны и метки, что я нисколько не удивился бы, если бы в конце концов им посчастливилось проникнуть в нашу литературную речь. Хотя в настоящее время все они в своей совокупности свидетельствуют об убожестве психической жизни того круга людей, который культивирует их, но ничто не мешает двум-трем из них в ближайшем же будущем оторваться от этого круга и войти в более высокую лексику. (...)
Гораздо серьезнее тот тяжкий недуг, от которого, по наблюдению многих, еще до сих пор не избавилась наша разговорная и литературная речь.
Имя недуга - канцелярит (по образцу колита, дифтерита, менингита).
На борьбу с этим затяжным, изнурительным и трудноизлечимым недугом мы должны подняться сплоченными силами - мы все, кому дорого величайшее достояние русской народной культуры, наш мудрый, выразительный, гениально-живописный язык.
Канцелярит
Два года назад в Учпедгизе вышло учебное пособие для школы, где мальчиков и девочек учат писать вот таким языком:
«учитывая вышеизложенное»,
«получив нижеследующее»,
«указанный период», «означенный спортинвентарь»,
«выдана данная справка» и даже:
«Дана в том, что... для данной бригады» 1 .
Называется книжка «Деловые бумаги», и в ней школьникам даются указания, как писать протоколы, удостоверения, справки, расписки, доверенности, служебные доклады, накладные и т. д.
Я вполне согласен с составителем книжки: слова и выражения, рекомендуемые им детворе, надобно усвоить с малых лет, ибо потом будет поздно. Я, например, очень жалею, что в детстве меня не учили изъясняться на таком языке: составить самую простую деловую бумагу для меня воистину каторжный труд. Мне легче исписать всю страницу стихами, чем «учитывать вышеизложенное» и «получать нижеследующее».
Правда, я лучше отрублю себе правую руку, чем напишу нелепое древнечиновничье «дана в том» или «дана... что для данной», но что же делать, если подобные формы коробят только меня, литератора, а работники учреждений и ведомств вполне удовлетворяются ими? «Почему-то,- пишет в редакцию газеты один из читателей,- полагают обязательным оформлять различные акты именно так, как оформлял их петровский дьяк, например: «Акт восемнадцатого дня, апреля месяца 1961 года», и уже дальше обязательно традиционные: мы, нижеподписавшиеся и т. д. Почему не написать просто: «Акт 18 апреля 1961 года». И без нижеподписавшихся? Ведь внизу акта подписи, и ясно, что комиссия является нижеподписавшейся. (...)» (...)
У многих и сейчас существуют как бы два языка: один для домашнего обихода и другой для щегольства «образованностью».
Константин Паустовский рассказывает о председателе сельсовета в среднерусском селе, талантливом и остроумном человеке, разговор которого в обыденной жизни был полон едкого и веселого юмора. Но стоило ему взойти на трибуну, как, подчиняясь все той же убогой эстетике, он тотчас начинал канителить:
«- Что мы имеем на сегодняшний день в смысле дальнейшего развития товарной линии производства молочной продукции и ликвидирования ее отставания по плану надоев молока?»
«Назвать этот язык русским,- говорит Паустовский.- мог бы только жесточайший наш враг» 2 .
1 Горбунов П. И. Деловые бумаги.-М., 1959.-С. 7, 8, 13, 21, 25.
Это было бы справедливо даже в том случае, если бы во всей речи почтенного колхозного деятеля не было ни единого иноязычного слова.
К сожалению, дело обстоит еще хуже, чем полагает писатель: канцелярский жаргон просочился даже в интимную речь. На таком жаргоне - мы видели - пишутся даже любовные письма. И что печальнее в тысячу раз - он усиленно прививается детям чуть не с младенческих лет.
В газете «Известия» в прошлом году приводилось письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:
«Дорогой папа! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю новых достижений в труде, успехов в работе и личной жизни. Твоя дочь Оля».
Отец был огорчен и раздосадован:
Как будто телеграмму от месткома получил, честное слово. И обрушил свой гнев на учительницу:
Учите, учите, а потом и вырастет этакий бюрократ: слова человеческого не вымолвит!.. 1
Письмо действительно бюрократически черствое, глубоко равнодушное, без единой живой интонации.
Горе бедного отца мне понятно, я ему глубоко сочувствую, тем более что и я получаю такие же письма. Мне, как и всякому автору книг для детей, часто пишут школьники, главным образом маленькие, первого класса. Письма добросердечные, но, увы, разрывая конверты, я заранее могу предсказать, что почти в каждом письме непременно встретятся такие недетские фразы:
«Желаем вам новых достижений в труде», «желаем вам творческих удач и успехов...»
«Новые достижения», «творческие успехи» - горько видеть эти стертые трафаретные фразы, выведенные под руководством учителей и учительниц трогательно-неумелыми детскими пальцами. Горько сознавать, что в наших школах, если не во всех, то во многих, иные педагоги уже с первого класса начинают стремиться к тому, чтобы «канцеляризировать» речь детей.
И продолжают это недоброе дело до самой последней минуты их пребывания в школе. (...)
Этот департаментский, стандартный жаргон внедрялся и в наши бытовые разговоры, и в переписку друзей, и в школьные учебники, и в критические статьи, и даже, как это ни странно, в диссертации, особенно по гуманитарным наукам.
Стиль этот расцвел в литературе, начиная с середины 30-х годов. Похоже, что в настоящее время он мало-помалу увядает, но все же нам еще долго придется выкорчевывать его из наших газет и журналов, лекций, радиопередач и т. д.
Казалось бы, можно ли без радостного сердцебиения и душевного взлета говорить о таких великанах, прославивших нас
перед всем человечеством, как Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Некрасов, Толстой, Достоевский, Чехов? Оказывается, можно, и даже очень легко.
Стоит только прибегнуть к тому языку, какой рекомендует учащимся составитель книжки «Деловые бумаги»: «учитывая вышеизложенное», «имея в виду нижеследующее».
Даже о трагедии в стихах еще недавно писали вот такими словами:
«Эта последняя в общем и целом не может не быть квалифицирована, как...»
И о новой поэме:
«Эта последняя заслуживает положительной оценки» (словно писал оценщик ломбарда).
Даже о Пушкине - «этот последний».
«Внимание, которое проявил Раевский к судьбе Пушкина во время пребывания последнего (!) в Екатеринославле...»
«Баллада Мицкевича близка к балладам Пушкина, и не случайно последний (!) восторженно оценил их...»
И словно специально затем, чтобы не было ни малейшей отдушины для каких-нибудь пылких эмоций, чуть ли не каждая строка обволакивалась нудными и вязкими фразами: «нельзя не отметить», «нельзя не признать», «нельзя не указать», «поскольку при наличии вышеуказанной ситуации» и т. д.
«Обстановку, в которой протекало детство поэта, нельзя не признать весьма неблагоприятной».
«В этом плане следует признать эволюцию профиля села Кузьминского (в поэме «Кому на Руси жить хорошо»)».
Молодая аспирантка, неглупая девушка, в своей диссертации о Чехове захотела выразить ту вполне справедливую мысль, что, хотя в театрах такой-то эпохи было немало хороших актеров, все же театры оставались плохими.
Мысль незатейливая, общедоступная, ясная. Это-то и испугало аспирантку. И чтобы придать своей фразе научную видимость, она облекла ее, в такие казенные формы:
«Полоса застоя и упадка отнюдь не шла по линии отсутствия талантливых исполнителей».
Хотя «полоса» едва ли способна идти по какой бы то ни было «линии», а тем более по «линии отсутствия», аспирантка была удостоена ученого звания - может быть, именно за «линию отсутствия». (...)
И мне вспомнилось в тысячный раз гневное восклицание Чехова:
«Какая гадость чиновничий язык. «Исходя из положения», «с одной стороны...», «с другой стороны», и все это без всякой надобности. «Тем не менее», «по мере того» чиновники сочинили. Я читаю и отплевываюсь... Неясно, холодно и неизящно: пишет, сукин сын, точно холодный в гробу лежит».
Замечание Чехова относится исключительно к казенным
533бумагам, но кто же может объяснить, почему авторы, которые пишут о литературных явлениях старого и нового времени, обнаруживают такое пристрастие к этому «неясному, холодному и неизящному» стилю, связывающему их по рукам и ногам? Ведь только эмоциональной, увлекательной, взволнованной речью могли бы они передать - особенно школьникам-то светлое чувство любви и признательности, какое они питали всю жизнь к благодатной поэзии Пушкина. Потому что дети до конца своих дней возненавидят творения Пушкина и его самого, если вы вздумаете беседовать с ними на таком канцелярском языке, каким пишутся казенные бумаги.
«Показ Пушкиным поимки рыбаком золотой рыбки, обещавшей при условии (!) ее отпуска в море значительный (!) откуп, не использованный вначале стариком, имеет важное значение (!) ... Повторная встреча (!) с рыбкой, посвященная вопросу (!) о новом корыте...»
Эта убийственно злая пародия блистательного юмориста Зин. Паперного хороша уже тем, что она почти не пародия: именно таким языком протоколов и прочих официальных бумаг еще недавно принято было у нас говорить в учебниках, брошюрах, статьях, диссертациях о величайших гениях русской земли. (...)
(...) Хочется обратиться к педагогам, писателям, школьникам и даже надгробным ораторам с самой настойчивой, пламенной просьбой:
Пожалуйста, говорите по-своему, своим языком. Избегайте трафаретов, как заразы. Ибо словесный трафарет есть убийство души, он превращает человека в машину, заменяет его мозги - кибернетикой. А если у школьников из-за канцелярской фразеологии, все еще процветающей во многих классах, мозги уже слишком засорены всевозможными «линиями показа», «яркими раскрытиями образов», научите их преодолеть этот вздор, замутивший их мысли и чувства.
Правда, это дело нелегкое, и надеяться на быстрый успех невозможно. (...)
Пусть мутный и тусклый жаргон станет табу для всех педагогов-словесников. Пусть они попытаются говорить с учениками о великих литературных явлениях образным, живым языком. Ведь недаром же сказал Чехов, что «учитель должен быть артист, художник, горячо влюбленный в свое дело». Канцеляристы же, строчащие реляции о вдохновенных художниках слова, должны быть уволены по сокращению штатов и пусть занимаются другими профессиями.
Никому не уступлю я своей многолетней любви к педагогам. Если неграмотная старая Русь в такие сказочно короткие сроки сделалась страной всеобщей грамотности, здесь бессмертная заслуга советских учителей и учительниц. Их тяжкий и такой ответственный труд требует от них неослабного, непрерывного творчества, постоянного напряжения всех сил.
К сожалению, требования, которые еще так недавно предъявлялись к ним школьной программой, не давали развернуться их талантам. От живой жизни она нередко уводила их в область отвлеченной схоластики. (...)
Я убежден, что изучение русской литературы станет лишь тогда живым и творческим, если из школьного обихода будет самым решительным образом изгнан оторванный от жизни штампованный, стандартный жаргон, свидетельствующий о худосочной, обескровленной мысли. Против этого жаргона я и восстаю в своей книжке, убежденный в самом сердечном сочувствии педагогов-словесников. (...)
Печатается по изданию: Чуковский К. Живой как жизнь: Разговор о русском языке.- М., 1962.- С.З, 12, 21,24-25,31-32,99, 100-103, 105-106, 108-109, 110-111, 119-121, 128-129, 137-138, 145, 152-153, 154.
Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Откуда появилось выражение "Живой, как жизнь"? Так называется книга Корнея Чуковского. Он посвятил ее истории развития русского языка, культуре речи, "мнимым и подлинным" болезням слов. Эта книга впервые издана в 1961г и стала классикой, основополагающим трудом. Готовясь к презентации, я перечитала несколько книг по той же теме и выяснила, что они во многом опираются на опыт К.Чуковского. Поэтому эта книга была взята мной за основу.
Актуальность проблемы
Язык - такой же живой, организм, как и человек. Развитие языка - это, например, обогащение лексического запаса, переход из одной части речи в другую, устаревание слов, расширение значения слова,и многое другое. Печально, когда язык перестает развиваться. Ведь некоторые древние языки сейчас умирают вместе с их носителями. Поэтому каждая нация должна заботиться о развитии своего языка, знать и уважать его.
Цели работы:
Показать, что русский язык живой и может развиваться.
Выяснить, какие болезни могут присутствовать у русского языка?
Доказать, что русский язык возможно лечить.
Задачи работы:
Изучить книгу К.Чуковского «Живой как жизнь» и труды других авторов на эту тему.
Показать на примерах, что русский язык - живой и развивается.
Подобрать афоризмы, стихи, песню про русский язык.
Выяснить, какими болезнями страдает русский язык.
Определить, какие болезни мнимые, а какие - подлинные.
Показать основные направления борьбы с болезнями русского языка.
Доказать, что болезни русского языка возможно лечить своими силами.
Методы, применяемые в подготовке моей работы:
Собственные рассуждения
Просмотр книг по моей теме
Беседы с преподавателями русского языка нашей школы
Использование интернета
Анкетирование школьников моего класса на тему: «Можно ли сказать, что русский язык живой?» и «Что, на ваш взгляд, требует удаления из русской речи?»
Беседы со случайными прохожими на тему «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?»
Основная часть
Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук,
то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг,
и право, иное названье еще драгоценнее самой вещи
Русский язык живой
«Когда читаешь биографии слов, окончательно утверждаешься в мысли, что русский язык, как и всякий здоровый и сильный организм, весь в движении, в динамике непрерывного роста» К.Чуковский
Диковинная биография слова «семья» . Слово "семья" сначала обозначало “коллектив родни”, затем рабов и челядь, а потом - жену. Причем одновременно с этим значением (семья-жена) сохранялось и то — основное — значение (семья-родня). Впоследствии первое из этих значений было отброшено и забыто. Говорят, оно доживает свой век кое-где на Дону да в Поволжье.
Интересная "родословная" и у слова "кавардак". Сначала так называлось очень изысканное блюдо XVII века, горячо любимое боярами. Потом кавардаком начали называть острую боль в животе, причиняемой скверной болтушкой (солдатские повара бросали в котёл нечищенную рыбу в песке, лук, сухари, кислую капусту и все, что было под рукой). И только потом "кавардак" обрёл знакомое всем значение "сумятица, беспорядок".
«Эти трансформации - естественные, язык растёт и развивается, и противостоять этому невозможно и даже глупо» К.Чуковский. Прежние смысловые значения слов — исчезают бесследно, язык движется вперед без оглядки — в зависимости от изменений социального строя, от завоеваний науки и техники и от других разнообразных причин.
Посмотрев в современный словарь, вы прочтете, что щепетильный — это “строго принципиальный в отношениях с кем-нибудь”. Между тем во времена Пушкина это значило “галантерейный, торгующий галантерейными товарами: галстуками, перчатками, лентами, гребенками, пуговицами”.
А если взять слово плакат. Кто не знает этих уличных, ослепительно ярких, разноцветных картин, нарисованных с агитационными или рекламно-коммерческими целями? Мы так привыкли к плакатам, к плакатной живописи, плакатным художникам, что нам очень трудно представить себе то недавнее время, когда плакатами назывались... паспорта для крестьян и мещан.
Но одновременно с этим в жизни языка чрезвычайно могущественна и другая тенденция прямо противоположного свойства, столь же важная, столь же полезная. Она заключается в упорном и решительном сопротивлении новшествам, в создании всевозможных плотин и барьеров, которые сильно препятствуют слишком быстрому и беспорядочному обновлению речи.
Как сильно буря ни тревожит
Вершины вековых древес,
Она ни долу не положит,
Ни даже раскачать не может
До корня заповедный лес.
(Некрасов, II, 461)
Даже в те эпохи, когда в язык проникает наибольшее число новых оборотов и терминов, а старые исчезают десятками, он в главной своей сути остается все тем же, сохраняя в неприкосновенности золотой фонд и своего словаря и своих грамматических норм, выработанных в былые века.
"Иноплеменные слова" - это первый недуг русского языка
Так называют тяготение русского языка к иностранным словам.
Многие считали, что иностранные слова нужно изгнать как можно быстрее. Но есть примеры иноплеменных слов, которые давно уже стали русскими: алгебра, алкоголь, чулок, артель, митинг, руль, рельсы, наивный, серьезный... "Неужели можно выбросить их из живой русской речи?" - спрашивает Чуковский. При этом он радуется тому, что многие иностранные слова не прижились в обиходе и не вытеснили исконно русские. Например, некогда популярное "фриштикать" никогда не придёт на язык обычному человеку. Вместо этого мы "завтракаем".»
И, конечно, это превосходно, что такое обрусение слов происходит и в наши дни, что аэроплан заменился у нас самолетом, геликоптер — вертолетом, голкипер — вратарем, а шофер — водителем.
Многие пугаются такого засилья «иностранщины», но очень верно сказано об этом у Пушкина: “Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, а в чувстве соразмерности и сообразности” . См приложение 1
"Умслопогасы" - вторая «мнимая болезнь» русского языка
Так называются модные словесные сокращения. «Мнимая болезнь» - потому что не в состоянии испортить русский язык. Именно сокращения показывают, насколько важна умеренность во всем. Например, такие сокращения, как МХАТ, ЗАГС, управдом, сберкасса, трудодень ничуть не испортили русскую речь. Но мода на сокращения породила и множество "монстров". Твербуль Пампуш в самом деле - Тверский бульвар, памятник Пушкину. Массово сокращали имена - Петр Павлович превращался Пе Па. Но хуже всего были сокращения-паллиндромы Облупрпромпродтовары, Росглавстанкоинструментснабсбыт, Ленгоршвейтрикотажпромсоюз, Ленгорметаллоремпромсоюз и другие такого типа. Из этого нужно также сделать вывод: все упирается в чувство стиля и соразмерности.
В словах, доселе незнакомых,
Запечатлен великий год —
В коротких Циках, Совнаркомах
И в грузном слове Наркомпрод.
Дивлюсь словесному цветенью,
И все б внимал! И все б глядел!
Слова ложатся вечной тенью
От изменяющихся дел
[Э. Герман, Стихи о Москве. 1922, стр. 23, 24.].
Наряду с умслопогасами в современную русскую речь проникли и другие словесные формы, тоже вызванные стремлением к ее экономии. Такие усечённые слова или“обрубки”, как кино, кило, авто и др., прочно вошли в наш литературный язык, и нет никакого резона изгонять их оттуда. И кто потребует, чтобы вместо чудесного “обрубка” метро мы говорили метрополитен? См приложение 2
"Вульгаризмы» - третья болезнь такая же мнимая, как и первые две
Так называют засорение речи непристойными грубостями.
Такие жаргонизмы как "фуфло", "вшендяпился" (вместо "влюбился"), "чувиха", "кадришка" (вместо "девушка"), "лобуда", "шикара" и прочее оскверняют не только русский язык, но и понятия, которые обозначают ими молодые люди. «Чувак, который вшендяпился в кадришку», испытывает далеко не те возвышенные чувства любви, которые описаны в стихах Александра Блока.
Вот пример литературной беседы, которую вели в библиотеке три школьника, выбиравшие интересную книгу:
— Возьми эту: ценная вещь. Там один так дает копоти!
— Эту не бери! Лабуда! Пшено.
— Вот эта жутко мощная книжка
Интересный пример также приводит М. Кронгауз в своей книге «Русский язык на грани нервного срыва» «Во время сессии ко мне пришли две студентки, не получившие зачет, и сказали: «Мы же реально готовились». «Тогда не поставлю», - ответил я, поддавшись эмоциям. Я люблю своих студентов, но некоторые их слова меня раздражают. Вот краткий список: блин, в шоке, вау, по жизни, ну и само реально, естественно. Дорогие студенты, будьте внимательны, не употребляйте их в сессию». Этот случай говорит нам о том, что все неправильные слова и речевые обороты должны искореняться. И как раз разговорная речь является индикатором роста или упадка культур.
«Цинизм выражений всегда выражает циничную душу» Герцен
Таким образом, чтобы добиться чистоты языка нужно сражаться за чистоту человеческих чувств и мыслей. См приложение 3
«Надеюсь, что всякий, кто внимательно прочитал предыдущие главы, не мог не согласиться со мною, что болезни эти в большинстве случаев действительно мнимые. Русскому языку не нанесли существенного ущерба ни проникшие в него иностранные термины, ни так называемые “умслопогасы”, ни студенческий, ни школьный жаргон» К.Чуковский
"Канцелярит" - настоящая болезнь русской речи.
Именно книга Корнея Чуковского "Живой как жизнь" дала название единственной настоящей "болезни" русской речи - канцеляриту. Это использование в повседневной речи слов и выражений, применяемых для написания деловых бумаг. Этот термин используют лингвисты, в том числе и переводчица Нора Галь в книге "Слово живое и мертвое". Канцелярит - это язык бюрократии, деловых бумаг и канцелярий. Все эти "вышеизложенное", "выдана данная справка", "указанный период", "на основании сего", "и посему", "за неимением", "ввиду отсутствия", "что касается" прочно заняли свое место в деловой документации. Но проблема в том, что канцелярит проник в обычный разговорный язык. Теперь вместо "зеленый лес" начали говорить "зеленый массив", обычная "ссора" стала "конфликтом", и прочее. Многие считают, что каждый культурный, хорошо воспитанный человек должен иметь такие слова в своем лексиконе. Сказать в радиоэфире "Прошли сильные дожди" считается простоватым и некультурным. Вместо этого звучит "Выпали обильные осадки".
К сожалению, и сегодня проблема канцелярита не исчезла. Сегодня эта болезнь укрепила свои позиции ещё больше. Ни один учёный не сможет защитить диссертацию, написанную простым, понятным языком. В обиходе мы постоянно вставляем канцелярские фразы, сами того не замечая. Так живая, сильная, искрящаяся русская разговорная речь превращается в серую и сухую. И это единственная болезнь языка, с которой нужно бороться.
Вот как об этой болезни высказывается К.Чуковский: «Имя недуга — канцелярит (по образцу колита, дифтерита, менингита)… Запомните, что рекомендуемые здесь формы речи надлежит употреблять исключительно в официальных бумагах. А во всех других случаях-в письмах к родным и друзьям, в разговорах с товарищами, в устных ответах у классной доски — говорить этим языком воспрещается. Не для того наш народ вместе с гениями руского слова — от Пушкина до Чехова и Горького — создал для нас и для наших потомков богатый, свободный и сильный язык, поражающий своими изощренными, гибкими, бесконечно разнообразными формами, не для того нам оставлено в дар это величайшее сокровище нашей национальной культуры, чтобы мы, с презрением забросив его, свели свою речь к нескольким десяткам штампованных фраз»
Пример К.Чуковского: письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:
“Дорогой папа! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю новых достижений в труде, успехов в работе и личной жизни. Твоя дочь Оля”.
Отец был огорчен и раздосадован:
— Как будто телеграмму от месткома получил, честное слово.
Конечно, невозможно считать шаблоны человеческой речи всегда, во всех случаях жизни свидетельством ее пустоты. Такие трафареты, как “здравствуйте”, “прощайте”, “добро пожаловать”, “милости просим”, “спит как убитый” и пр., мы всегда говорим по инерции, не вдумываясь в их подлинный смысл. Но есть такие житейские случаи, когда словесные трафареты немыслимы.
Молодой человек, проходя мимо сада, увидел у калитки пятилетнюю девочку, которая стояла и плакала. Он ласково наклонился над ней и сказал:
— Ты по какому вопросу плачешь?
Чувства у него были самые нежные, но для выражения нежности не нашлось человеческих слов. Человек вроде бы говорит от души, а вокруг него рассыпается холодная словесная пыль. См приложение 4
Главная беда заключается в том, что канцелярская речь по своей ядовитой природе склонна отравлять и губить самые живые слова. Как бы ни было изящно, поэтично и выразительно слово, чуть только войдет оно в состав этой речи, оно совершенно утрачивает свой первоначальный человеческий смысл и превращается в нудный шаблон.
|
Очень, очень редко уместно официальное: |
Почти всегда можно и нужно сказать просто: |
|
заблаговременно |
заранее, вовремя, загодя |
|
направлялся |
|
|
произошло, происшествие |
случилось, случай |
|
обнаружил |
увидел, заметил, нашел, открыл |
|
не выразил никакого удивления |
ничуть не удивился |
|
на расстоянии ста миль |
за сто миль |
|
по мере удаления |
|
|
не играет никакой роли |
|
|
это вызвало у меня раздражение |
я злился, сердился, досадовал |
Школьная словесность
Речь идёт о том, что сочинения школьников больше похожи на трафарет и представляют собой повторение одних и тех же слов и понятий. Например, «М. Шолохов отлично показал... Он показал нам, как... Писатель отлично показал нам классовую борьбу... Он показал нам столкновение лицом к лицу... М. Шолохов в особенности хорошо показал нам казаков, которые... Автор при помощи этого образа указывает, что... Книга показала нам, как, преодолевая все препятствия...” и т. д.». Показал и раскрыл, и еще показал, и еще, и еще. Словно исчез, позабылся весь русский язык с его великолепным богатством разнообразнейших слов, и уцелели только два-три десятка стандартных словечек и фраз, которые и комбинируются школьниками. См приложение 5
Таким образом, подлинная грамотность не только в правильном написании и произнесении слов. «Когда нам удастся уничтожить вконец бюрократические отношения людей, канцелярит сам собою исчезнет. Облагородьте нравы молодежи, и вам не придется искоренять из ее обихода грубый и беспардонный жаргон. Так оно и будет, я уверен» К.Чуковский
Уродства речи
“Отседова можно сделать вывод”, «— Ляжь!», «— Сейчас я поброюсь и выйду!», «— Не раздевай пальта!»
“В нашей стране, — справедливо говорил Павел Нилин, — где широко открыты двери школ — и дневных и вечерних, — никто не может найти оправдание своей неграмотности” [“Новый мир”, 1958, № 4]. Поэтому нельзя допустить, чтобы русские люди и впредь сохраняли в своем обиходе такие уродливые словесные формы, как «булгахтер, ндравится, броюсь, хочем, хужее, обнаковенный, хотит, калидор». См приложение 7
Языковая бессмыслица: нелепица или причуды русской речи?
Хорошо знакомые выражения: «тусклая музыка», «кричащие краски», «ужасно весело», « страшно красиво» звучат несколько странно из-за несочетаемости слов, порой обозначающих противоположные вещи. Но разве живой русский язык определяются исключительно логикой?
Например, привычные слова «правнук, правнучка». Ведь «пра» обозначает глубокую древность, а правнук наоборот наиболее молодой потомок. Или «чернила», то есть чёрная (чернящая) жидкость. Почему же мы говорим: синие или красные чернила. Всё это свидетельствует о том, что язык не математика и в каждом живом языке укоренилось немало «нелепиц», которые давно узаконены временем.
Нельзя искоренить в нашей речи и другие формулы «стыд и срам», «целиком и полностью», «ни свет ни заря», «житье-бытьё», «вокруг да около» . Хотя каждому ясно, что «стыд» это то же что «срам», а «полностью» значит «целиком». Формирование речи определяется не только законами логики, но и требованиями музыкальности, красоты и художественности.
Живые языки могут «забывать» первоначальное значение некоторых слов. Но для того, чтобы это слово гармонично влилось в современный русский язык необходимо одно: чтобы забвение было массовым, всенародным. Таково, например, слово опростоволоситься. «Опростоволосилась» - говорила о себе деревенская баба, снявшая с головы традиционный платок. Но теперь это значение совсем позабылось, и уже никто не замечает, что в этом слове присутствуют волосы. Поэтому теперь даже лысый мужчина может сказать о себе:» Я опростоволосился!» Ведь сейчас «опростоволоситься» означает дать маху, остаться в дураках, оплошать.
Но есть в нашей речи свежие, так сказать, молодые бессмыслицы, такие, которые не могут быть оправданы давностью. С ними мы не вправе мириться. Одно дело — забвение первоначального смысла выражений и слов как нормальный исторический процесс, а другое — наплевательское отношение к этому смыслу, внушенное цинизмом и неряшеством. Например, прейскурант цен - это нелепая форма, потому что прейс — это и значит по-немецки цена. Такими же недопустимыми представляются выражения мемориальный памятник, хронометраж времени, памятные сувениры, промышленная индустрия, народный фольклор, — потому что мемория и значит память; хронос и значит время, сувенир и значит памятный подарок, индустрия и значит промышленность; фольк и значит народ, а фольклор — народное творчество. См приложение 6
А вот как говорил известный лингвист Максим Кронгауз в своей книге «Русский язык на грани нервного срыва» , где автор исследует состояние современного русского языка, перенасыщенного новыми словами, зависящими от Интернета, молодёжи, моды: «Самое заметное из изменений, происходящих в языке, - это появление новых слов и - чуть менее яркое - появление новых значений… Например, названия животных - мышь, собачка - приобрели новые, «компьютерные» значения, причем совершенно разными путями».Ну, с мышью все понятно, это значение всем хорошо известно «специальное устройство, позволяющее управлять курсором и вводить разного рода команды». Компьютерная мышь вначале была действительно похожа на обычную и по форме, и по хвостику-проводу, и по тому, как бегала по коврику.
А вот собачку в качестве названия для @, значка электронной почты, придумал сам русский язык (точнее, неизвестный автор, или, как в таких случаях говорят, народ). Опять же подобрал нечто похожее, изобрел новую метафору, хотя, надо сказать, сходство с собачкой весьма сомнительно. Иностранцы поначалу недоумевают, но потом обреченно принимают странную русскую метафору
Таким образом, 1) есть прекрасное подтверждение творческого характера русского языка в целом, и 2) видно, что у русского языка очень мощные защитные ресурсы, которые состоят не в отторжении заимствований, а в их скорейшем освоении.
Результаты исследований и их обсуждение
Видео опрос учителей нашей школы на тему: «Волнует ли вас проблема засорения русского языка?»
Результаты опроса учителей нашей школы
Что в современном русском языке вызывает у Вас беспокойство?
Уродства речи (неправильное ударение, искажение слов))
Ненормативная лексика
Смешивание стилей (использование деловых слов в повседневной речи и др)
Скудный словарный запас (использование смс-сообщений, интернет общение)
Анкетирование школьников
Проведено анкетирование школьников 7«Б» и 8«А» класса нашей школы.
51 ученик принял участие в анкетировании.
Опросник для школьников см приложение 8
Волнует ли вас проблема засорения русского языка? См диаграмма приложение 9
Хотели бы Вы общаться между собой грамотно ? См диаграмма приложение 10
Какие слова Вы употребляете наиболее часто? См диаграмма приложение 11
«Короче» - сразу заставляет собеседника задуматься, а будет ли дальнейшая информация интересной, иначе зачем её сокращать?
См диаграмма приложение 13
Видео опрос случайных прохожих на тему: «Волнует ли вас проблема засорения русского языка?»
Сравнение ответов взрослых и школьников на вопрос «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?». См диаграмма приложение 14
См диаграмма приложение 15
Почему люди не поправляют окружающих? Наиболее частые ответы:
Все-равно не поймут
А вдруг грубо ответят
Неудобно
Считаю это бестактностью
Культурный человек не будет поправлять.. .
Я могу поправить только близких людей
Но, если не мы, то кто же? См приложение 16
«Тотальный диктант»
Цель: пробудить интерес к повышению грамотности.
Масштабное событие. В 2017 году в акции приняло участие 866 городов России и мира. Ежегодная образовательная акция. Существует уже 14 лет.
Акция «Тотальный диктант» в г.Светлогорске прошла 16 апреля 2016 г Моя семья приняла участие в этой акции. См приложение 17
Заключение
1) Мы увидели, что К.И. Чуковский в своей книге «Живой как жизнь» анализирует состояние русского языка и приводит семь основных проблем русского языка: иностранщина, вульгаризмы, засоренность диалектами и наоборот изгнание их из своей речи, ханжеские вкусы, но основное - это канцелярит и сложносоставные слова.
2) Анализируя состояние русского языка и нашей речи вместе приходим к неутешительным выводам: мы сами искажаем и уродуем наш великий и могучий язык.
Русский язык красив, богат, многозначен и способен к видоизменениям. Это утверждение принимается без возражений. Но можно ли считать, что его потенциал неистощим? Любите русский язык и оберегайте его от искажений, помните, что этот могучий язык был дан великому народу.
«По-русски говорите, ради Бога! Введите в моду эту новизну.» (А.М. Жемчужников.)
Напечатать списки неправильных и правильных слов на обложках школьных тетрадей
Указывать слова, калечащие наш язык, на почтовых открытках, на конвертах.
Во время просмотра фильмов показывать киножурнал «Почему мы так говорим?» или «Учись правильно говорить».
О том, как нельзя говорить, следовало бы печатать на наклейках спичечных коробок, на коробках для конфет и печенья.
Существенный вклад может внести массовые органы печати, если они заведут у себя постоянный отдел «Как не следует говорить и писать».
Возможно, создание особой общественной организации, ратующей за чистоту языка. Например, учредить «Всероссийское общество любителей русского языка». Общество должно иметь отделения и первичные организации при всех без исключения учреждениях, предприятиях, учебных заведениях, а также должно быть массовой организацией, и доступ в члены общества — неограничен.
Необходим организационный комитет или инициативная группа по борьбе за речевую культуру в каждом регионе России. К такой организации примкнут сотни тысяч активных борцов за высокую речевую культуру.
Сделать ежегодный праздник (24 мая в России отмечается День славянской письменности и культуры) выходным днём и приурочить к нему обязательные мероприятия, способствующие очищению русского языка.
Организовать сеть уголков грамотности, которые должны стать центрами насаждения культуры родного языка в учреждениях, на предприятиях, в учебных заведениях, включая детсады.
Распространять опыт “борьбы с малограмотностью” каждому на своём месте работы или учёбы. Например, составить и распространить у себя в школе список слов, чаще всего искажаемых при написании и произношении.
См приложение 18
Но даже если воплотить в жизнь все эти меры, их всё равно будет недостаточно. «Ведь культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего интеллекта. Иной и пишет и говорит без ошибок, но какой у него бедный словарь, какие замусоленные фразы!» - говорит нам К.Чуковский. Здесь нужны другие, более длительные, более широкие методы. Нужно поднять общую культуру, и тем самым повысить культуру своего языка. И в этой горячей борьбе за нашу словесную культуру должен участвовать каждый!
Словарик
|
Нельзя говорить |
Надо говорить |
|
Ката́лог |
Катало́г |
|
Ква́ртал |
Кварта́л |
|
Средства́ |
Сре́дства |
|
Ходата́йство |
Хода́тайство |
|
Вы слазите на этой остановке? |
Вы выходите на этой остановке? |
|
Одеть пальто |
Надеть пальто |
Выводы:
Я подтвердила тот факт, что русский язык - живой как жизнь.
Я выяснила, что у русского языка присутствуют болезни: мнимые и подлинные.
Я доказала, что русский язык можно лечить. Стоит лишь только захотеть!
4) Я довольна, что большинство людей волнует проблема засорения русского языка.
4) Я считаю, что необходимо всё-таки поправлять окружающих, если они делают ошибки в речи.
«Я люблю свой родной язык:
Он понятен для всех,
Он певуч,
Он, как русский народ, многолик,
Как держава наша, могуч!» (А. Яшин).
Песня о русском языке «Говорим на русском языке».См приложение 19
Музыка: Григорий Васильевич Гладков, Слова: Ольга Анатольевна Александрова
Русских слов глубокое теченье
Дарит силу песенной строке.
Ах, какое это наслажденье —
Говорить на русском языке!
Список использованной литературы
К.И. Чуковский «Живой как жизнь», М., 1982
Н. Галь «Слово живое и мертвое», М., 2001
М.Кронгауз «Русский язык на грани срыва», М., 2009
Интернет сайты
«Электронная библиотека» http://modernlib.ru/books/chukovskiy_korney_ivanovich/zhivoy_kak_zhizn
Официальная страница Норы Галь: http://www.vavilon.ru/noragal
Приложение 1
Приложение 2
Приложение 3
Приложение 4
Приложение 5
Приложение 6
Приложение 7
Приложение 8
Опросник для школьников
1) Волнует ли вас проблема засорения русского языка?
2) Хотели бы вы общаться между собой грамотно?
а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю
3) Нужно ли применять правила русского языка для общения в интернете?
а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю
4) Какие слова вы употребляете наиболее часто? (подчеркнуть)
типа, как бы, короче, круто, блин, ну это, так вот
5) Поправляете ли вы окружающих, если они делают ошибки в речи?
а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю
Приложение 9
Волнует ли вас проблема засорения русского языка?
Вывод: большинство школьников проблема засорения русского языка волнует.
Приложение 10
Хотели бы Вы общаться между собой грамотно?
Вывод: большинство школьников хотели бы общаться между собой грамотно.
Приложение 11
Какие слова Вы употребляете наиболее часто?
Приложение 12
Приложение 13
Поправляете ли Вы окружающих, когда они делают ошибки в речи?
Вывод: больше половины школьников замечают, но не поправляют окружающих, когда те делают ошибки в речи
Приложение 14
Сравнение ответов взрослых и школьников на вопрос «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?».
Вывод: как и ожидалось, для взрослых проблема засорения русского языка более актуальна.
Приложение 15
Поправляете ли Вы окружающих, когда они делают ошибки в речи?
Вывод: но взрослые только иногда поправляют окружающих, когда те делают ошибки в речи.
Приложение 16
Приложение 17
Приложение 18
Живой как жизнь
2-е издание, исправленное и дополненное.
«Живой как жизнь» - главная книга Чуковского, посвященная русскому языку, его истории и современной жизни, законам его развития. Нескрываемый и страстный интерес автора к слову как к началу всех начал в сочетании с объективным научным анализом речи - отличительная особенность книги Чуковского, сделавшая ее такой популярной и читаемой в нашей стране.
В книге вы найдете огромное количество примеров живой русской речи, узнаете, что такое «канцелярит» и как с ним бороться, «умслопогасы» и «иноплеменные слова» и многое-многое другое...
Глава первая
Старое и новое
Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и право, иное названье еще драгоценнее самой вещи.
Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости.
Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью.
Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.
Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.
Но это значение слова уже умерло. Теперь в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.
Представьте себе, - говорил он, хватаясь за сердце, - иду я сегодня по Спасской и слышу: «Он обязательно набьет тебе морду!» Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!
Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем.
Между тем нынче во всем Советском Союзе не найдешь человека, для которого обязательно значило бы любезно. Нынче не всякий поймет, что разумел Аксаков, говоря об одном провинциальном враче:
«В отношении к нам он поступал обязательно».
Зато уже никому не кажется странным такое, например, двустишие Исаковского:
И куда тебе желается,
Обязательно дойдешь.
Многое объясняется тем, что Кони в ту пору был стар. Он поступал, как и большинство стариков: отстаивал те нормы русской речи, какие существовали во времена его детства и юности. Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.
Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или в 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать между собой о развитии ума и характера.
Откуда вы взяли это несносное развитие ума ? Нужно говорить прозябение.
Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:
Не надо, а надобно ! Зачем ты коверкаешь русский язык?
А когда Карамзин в «Письмах русского путешественника» выразился, что при таких-то условиях мы становимся человечнее, адмирал Шишков набросился на него с издевательствами.
«Свойственно ли нам, - писал он, - из имени человек делать уравнительную степень человечнее ? Поэтому могу [ли] я говорить: моя лошадь лошадинее твоей, моя корова коровее твоей?»
Но никакими насмешками нельзя было изгнать из нашей речи такие драгоценные слова, как человечнее, человечность (в смысле гуманнее, гуманность).
Наступила новая эпоха. Прежние юноши стали отцами и дедами. И пришла их очередь возмущаться такими словами, которые ввела в обиход молодежь:
даровитый,
отчетливый,
общественность,
хлыщ .
Теперь нам кажется, что эти слова существуют на Руси спокон веку и что без них мы никогда не могли обойтись, а между тем в 30-40-х годах XIX века то были слова-новички, с которыми тогдашние ревнители чистоты языка долго не могли примириться.
Теперь даже трудно поверить, какие слова показались в ту пору, например, князю Вяземскому низкопробными, уличными. Слова эти: бездарность и талантливый.
«Бездарность, талантливый, - возмущался князь Вяземский, - новые площадные выражения в нашем литературном языке. Дмитриев правду говорил, что „наши новые писатели учатся языку у лабазников“».
Если тогдашней молодежи случалось употребить в разговоре такие неведомые былым поколениям слова, как:
факт,
результат,
ерунда,
солидарность ,
представители этих былых поколений заявляли, что русская речь терпит немалый урон от такого наплыва вульгарнейших слов.
«Откуда взялся этот факт ? - возмущался, например, Фаддей Булгарин в 1847 году. - Что это за слово? Исковерканное».
Яков Грот уже в конце 60-х годов объявил безобразным новоявленное слово вдохновлять.
Даже такое слово, как научный, и то должно было преодолеть большое сопротивление старозаветных пуристов, прежде чем войти в нашу речь в качестве полноправного слова.
Вспомним, как поразило это слово Гоголя в 1851 году. До той поры он и не слышал о нем. Старики требовали, чтобы вместо научный говорили только ученый: ученая книга, ученый трактат. Слово научный казалось им недопустимой вульгарностью.
Впрочем, было время, когда даже слово вульгарный они готовы были считать незаконным. Пушкин, не предвидя, что оно обрусеет, сохранил в «Онегине» его чужеземную форму. Вспомним знаменитые стихи о Татьяне:
Никто б не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar. (Не могу...
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести;
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме...)
(VIII глава)
Переводить это слово на русский язык не пришлось, потому что оно само стало русским.
Конечно, старики были не правы. Теперь и слово надо, и слово ерунда, и слово факт, и слово голосование, и слово научный, и слово творчество, и слово обязательно (в смысле непременно) ощущаются всеми, и молодыми и старыми, как законнейшие, коренные слова русской речи, и кто же может обойтись без этих слов!
Теперь уже всякому кажется странным, что Некрасов, написав в одной из своих повестей ерунда, должен был пояснить в примечании: «Лакейское слово, равнозначительное слову - дрянь», а «Литературная газета» тех лет, заговорив о чьей-то виртуозной душе, сочла себя вынужденной тут же прибавить, что виртуозный - «новомодное словцо».
По свидетельству академика В. В. Виноградова, лишь к половине XIX века у нас получили права гражданства такие слова: агитировать, максимальный, общедоступный, непререкаемый, мероприятие, индивидуальный, отождествлять и т.д.
Можно не сомневаться, что и они в свое время коробили старых людей, родившихся в XVIII веке.
В детстве я еще застал стариков (правда, довольно дряхлых), которые говорили: на бале, Александрынский театр, генварь, румяны, белилы, мебели (во множественном числе) и гневались на тех, кто говорит иначе.
Вообще старики в этом отношении чрезвычайно придирчивый и нетерпимый народ. Даже Пушкина по поводу одной строки в «Онегине» некий старик донимал в печати вот такими упреками:
«Так ли изъясняемся мы, учившиеся по старинным грамматикам? Можно ли так коверкать русский язык?»
Но вот миновали годы, и я, в свою очередь, стал стариком. Теперь по моему возрасту и мне полагается ненавидеть слова, которые введены в нашу речь молодежью, и вопить о порче языка.
Тем более что на меня, как на всякого моего современника, сразу в два-три года нахлынуло больше новых понятий и слов, чем на моих дедов и прадедов за последние два с половиной столетия.
Среди них было немало чудесных, а были и такие, которые казались мне на первых порах незаконными, вредными, портящими русскую речь, подлежащими искоренению и забвению.
Помню, как страшно я был возмущен, когда молодые люди, словно сговорившись друг с другом, стали вместо до свиданья говорить почему-то пока.
Или эта форма: я пошел вместо я ухожу. Человек еще сидит за столом, он только собирается уйти, но изображает свой будущий поступок уже совершенным.
