1. Что общего у чайника и парохода?
Пар.
2. Что общего у гоночного болида и торнадо?
Болид и торнадо движутся по кругу.
3. Что общего у ботинка и карандаша?
Оба оставляют след.
А теперь — самое интересное: кто же вы?
Если вы не смогли ответить на эти вопросы, не переживайте: у вас абсолютно здоровое мышление. Ну а если же сделать это оказалось проще простого, то у вас есть предрасположенность к психическим заболеваниям и, возможно, стоит обратиться к компетентному специалисту с негромким голосом и проницательным взглядом.
Этот тест называют «методом противопоставлений» и используют для выявления расширенного сознания. Если обычному человеку зададут вопрос: «Что общего между вороном и письменным столом?», он ответит: «Да ничего». И будет в какой-то степени прав. По общим признакам это совершенно несопоставимые вещи. Шизофреники же сразу ищут более мелкие и глубокие варианты: они сходу могут сказать, что на столе пишут письма, а у ворона есть перо, которым можно писать.
Но как отличить шизофреника от настоящего гения? Разница в том, что первые отвечают так сразу, а гениальным личностям нужно напрячься, отбросить лобовые, неинтересные варианты и выдать по-настоящему уникальный результат.
Источник www.adme.ru
Ах!.. Вы даже не можете представить, как мне не хочется рассказывать эту прескверную историю о мелких калошах. Она произошла буквально на днях в передней нашей большой квартиры, в которой так много хороших людей и вещей. И мне так неприятно, что это все произошло у нас в передней.
Началась эта история с пустяков. Тетя Луша купила полную кошелку картофеля, поставила ее в передней, подле вешалки, а сама ушла.
Когда тетя Луша ушла и оставила кошелку рядом с калошами, все услышали радостное приветствие:
— Здравствуйте, милые сестрички!
Как вы думаете, кто и кого приветствовал подобным образом?
Не ломайте голову, вы никогда не догадаетесь. Это приветствовали розовые крупные Картофелины новые резиновые Калоши.
— Как мы рады встрече с вами, милые сестрички! — перебивая одна другую, кричали круглолицые Картофелины. — Какие вы красивые! Как вы ослепительно блестите!
Калоши, пренебрежительно посмотрев на Картофель, затем надменно сверкнув лаком, довольно грубо ответили:
— Во-первых, мы вам никакие не сестры. Мы резиновые и лаковые. Во-вторых, общего между нами только первые две буквы наших имен. И в-третьих, мы не желаем с вами разговаривать.
Картофелины, потрясенные высокомерием Калош, умолкли. Зато вместо них стала говорить Трость.
Это была весьма уважаемая Трость ученого. Она, бывая с ним всюду, очень многое знала. Ей пришлось походить с ученым по разным местам и повидать чрезвычайно интересные вещи. Ей было что рассказать другим. Но по своему характеру Трость была молчалива. Именно за это ее и любил ученый. Она не мешала ему размышлять. Но на этот раз Трость не захотела молчать и, ни к кому не обращаясь, сказала:
— Бывают же такие зазнайки, которые, попадая всего лишь в переднюю столичной квартиры, задирают носы перед своей простой родней!
— Вот именно, — подтвердило Драповое Пальто. — Так и я могло возгордиться моим модным покроем и не узнать своего родного отца — Тонкорунного Барана.
— И я, — сказала Щетка. — И я могла бы отрицать свое родство с той, на хребте которой я росла когда-то щетиной.
На это легкомысленные Калоши, вместо того чтобы задуматься и сделать необходимые для себя выводы, громко расхохотались. И всем стало ясно, что они не только мелки, надменны, но и глупы. Глупы!
Трость ученого, поняв, что с такими гордячками церемониться нечего, сказала:
— Какая, однако, у Калош короткая память! Ее, видимо, затмил их лаковый блеск.
— О чем ты говоришь, старая суковатая палка? — стали защищаться Калоши. — Мы все очень хорошо помним.
— Ах так! — воскликнула Трость. — Тогда скажите, сударыни, откуда и как вы появились в нашей квартире?
— Мы появились из магазина, — ответили Калоши. — Нас там купила очень милая девушка.
— А где вы были до магазина? — снова спросила Трость.
— До магазина мы пеклись в печи калошной фабрики.
— А до печи?
— А до печи мы были резиновым тестом, из которого нас слепили на фабрике.
— А кем вы были до резинового теста? — допрашивала Трость при общем молчании всех находившихся в передней.
— До резинового теста, — слегка заикаясь, отвечали Калоши, — мы были спиртом.
— А кем вы были до спирта? Кем? — задала Трость последний, решающий и убийственный вопрос высокомерным Калошам.
Калоши сделали вид, что они напрягают память и не могут вспомнить. Хотя та и другая отлично знали, кем они были до того, как стать спиртом.
— Тогда я напомню вам, — торжествующе объявила Трость. — До того как стать спиртом, вы были картофелинами и росли на одном поле и, может быть, даже в одном гнезде с вашими родными сестрами. Только вы росли не такими крупными и красивыми, как они, а мелкими, плохонькими плодами, которые обычно отправляют в переработку на спирт.
Трость умолкла. В передней стало очень тихо. Всем было неприятно, что эта история произошла в квартире, где жили очень хорошие люди, которые относились с уважением к окружающим.
Мне больно рассказывать вам об этом, тем более что Калоши не попросили извинения у своих родных сестер.
Какие мелкие бывают на свете калоши. Фу!..
Первая серия проводилась с использованием задач на сравнение предметов. Разработанный нами вариант методики требовал производить сравнение 12 пар предметов, подобранных так, что среди них были как легкосравнимые, однородные предметы, так и весьма далекие друг от друга, разнородные.
Пары предметов предъявлялись испытуемым с инструкцией:
«Скажите, что общего у этих предметов и чем они различаются» в следующей последовательности:
- медь — золото;
- воробей — соловей;
- автобус — трамвай;
- мышь — кошка;
- солнце — земля;
- груша — огурец;
- скрипка — барабан;
- тарелка — лодка;
- ботинок — карандаш;
- глобус — бабочка;
- плащ — ночь;
- часы — река.
Инструкция предоставляла полную свободу выбора основания для сравнения и не ограничивала испытуемых в количестве исцользуемых свойств.
По данной методике было исследовано 50 больных шизофренией и 50 здоровых лиц. При сравнении результатов исследования обращает на себя внимание, что больные находят гораздо больше возможностей, чем здоровые, для сравнения (обобщения и различения) предметов. Если здоровые довольно быстро заявляют, что не могут больше сравнивать данную пару предметов (а в случаях разнородных предметов часто сразу отказываются обобщать их), то больные с большей легкостью осуществляют сравнение. Предлагаемые ими при этом обобщения производят впечатление «странных», «неадекватных». Приведем несколько примеров.
Автобус — трамвай — «имеют разные остановки», «имеют окна».
Мышь — кошка — «поддаются дрессировке», «видят в темноте», «используются в научных целях».
Тарелка — лодка — «не пропускают жидкостей», «могут разбиться», «несъедобные».
Ботинок — карандаш — «оставляют следы», «издают звуки».
Глобус — бабочка —«могут вертеться на одном месте», «симметричные».
Плащ — ночь — «появляются в отсутствие солнца», «скрывают очертание фигуры».
Часы — река — «видоизменяются человеком», «идут по замкну тому кругу», «связаны с бесконечностью».
Если все здоровые испытуемые находят 263 разных способа для сравнения (обобщения и различения) предлагаемых предметов, то у больных это количество возрастает в 2 с лишним раза (556).
Анализ показывает, что это число увеличивается не за счет усиления тенденции к конкретноситуационным связям. Больные осуществляют обобщения на основе нахождения у сравниваемых предметов одинакового свойства, объективно присущего им.
«Шизофрения, клиника и патогенез»,
под ред. А.В. Снежневского
При увеличении наличной информации об опознаваемом объекте разница в результатах деятельности больных и здоровых уменьшается. Объяснение такой зависимости заключается в том, что с изменением степени неопределенности ситуации (неполнота наличной информации о стимуле) изменяется удельный вес нарушенного звена в структуре процесса опознания, что и определяет степень изменения данного процесса в целом, проявляясь степенью отличий результатов деятельности…
Больные шизофренией, деятельность которых характеризуется ухудшением избирательности, расширением круга привлекаемой из памяти информации и сглаживанием предпочтительности ее актуализации, могут получить в некоторых случаях «выигрыш», испытывая меньшие трудности, чем здоровые люди, при необходимости использовать и привлечь из памяти «латентные», малозначимые на основе прошлого опыта знания. Однако «проигрыш» неизмеримо больше, так как в подавляющем большинстве каждодневных ситуаций…
Попытки объяснить результаты особенностями целенаправленности больных привели бы к выводу о том, что целенаправленность больных такова, что она то ухудшает результаты их деятельности, то не влияет на них, то даже улучшает. С точки зрения особенностей эмоций (наиболее распространены попытки связать нарушения познавательной деятельности с «безразличием», отсутствием или изменением «отношения» больных шизофренией) пришлось бы признать, что…
Выявленная нами закономерность нарушения познавательных процессов позволяет понять, почему при определенном круге экспериментов могла возникнуть фактическая возможность трактовать полученные данные как результат «нарушения межперсональных отношений» (Cameron и др.) или как следствие нарушения «фильтрации поступающей информации» (Chapman, Payne и др.). Выявленные исследованием новые фактические характеристики особенностей познавательных процессов при шизофрении и более общая закономерность их нарушения…
Экспериментальные данные свидетельствуют о нарушении влияния прошлого опыта на актуальную деятельность больных шизофренией. Однако полученные результаты показывают, что дело не в «разобщении», не в отрыве вообще опыта прошлого от настоящего, а в изменении определенной роли прошлого опыта, в ослаблении влияния прошлого опыта на избирательность актуализируемых знаний, используемых в процессе той или иной деятельности. Необычность шизофренического…
