Мое созвездье - Близнецы,
Моя стихия - воздух.
Меркурий, сердолик, среда
Приносят мне удачу.
И, как считают мудрецы,
Такой расклад на звездах -
Что в среду или никогда
Я что-нибудь да значу.

Меркурий плавает во мгле,
А сердолик - в Тавриде,
А на земле - моя среда
Приносит мне удачу.
И в среду - я навеселе,
Я в среду - в лучшем виде,
Ах, в среду или никогда
Я что-нибудь да значу!

И если кто-нибудь отверг
В издательстве мой сборник,
Когда была я молода
И жизнь вела собачью, -
Так значит, было то в четверг,
В четверг или в во вторник, -
Ведь в среду или никогда
Я что-нибудь да значу.

Когда в один из прочих дней
Я стану легким светом,
Где в роге Млечного Пути
Пылает спирт созвездий, -
Тогда я напишу ясней
Об этом же, об этом, -
Откройся, третий глаз, прочти
Мои благие вести!

У живописца - кисть и краски,
У скрипача - смычок и скрипка,
А у поэта - ничего.
Артисту - пьеса и подсказки,
Интрига, слезы и улыбка.
А у поэта - ничего.

У футболиста есть ворота,
Он в них забрасывает что-то.
А у поэта - ничего.
У космонавта есть ракета,
Портрет волнующий поэта.
А у поэта - ничего.

Никто не скажет: "Этот критик -
Отпетый пессимист и нытик,
И взгляды мрачны у него,
Расчетливость и блеск холодный,
Ни почвы, ни судьбы народной..."
У критика - душа поэта.
А у поэта - ничего.

Ах, даже ничего такого?!
Душа поэта - у любого,
И что же? Что же? Что с того?
У многих - три души поэта,
И пять, и семь! А у поэта -
Стихи... и больше ничего!

ПОРТРЕТ ЗВУКА

Когда неясный образ мне внушен,
Его рисую я карандашом
И к линии прислушиваюсь гибкой...
Пока не вспыхнет узнаванья свет
И с ним - из тьмы исхищенный портрет
Живого звука с милосердною улыбкой.
Тогда, на горле блузу распахнув,
Я тонкое беру, как стеклодув,
И звук живой вдыхаю в эту пленку -
И вся в нее уходит жизнь моя
В прозрачном виде, как воздушная струя...
А звука ненаглядное лицо
Так переливчато и, господи, так звонко!

Юнна Мориц

Юнна Петровна (Пинхусовна Мориц родилась в еврейской семье. Как рассказывает Мориц, «в год моего рождения арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения»

В 1954 году окончила школу в Киеве, поступила на филологический факультет Киевского университета. К этому времени появились первые публикации в периодике.

В 1955 году поступила на дневное отделение поэзии Литературного института им. А. М. Горького в Москве и окончила его в 1961 году, несмотря на то, что в 1957 году её исключили оттуда вместе с Геннадием Айги за «нездоровые настроения в творчестве».

В 1961 году в Москве вышла первая книга поэтессы «Мыс Желания» (по названию мыса на Новой Земле), основанная на впечатлениях от путешествия по Арктике на ледокольном пароходе «Седов» летом 1956 года. О той своей поездке она вспоминала впоследствии:

«Я никогда не забываю людей той Арктики, где я видела совсем другой образ жизни, не материковый, без никаких магазинов, улиц, кинотеатров, там жизнь зависела от радистов, от радиации, навигации, авиации, ледовой разведки, там космос - внутри человека. В зеркале Арктики видно, кто ты есть и какова цена твоей личности, твоих поступков, твоего ума и таланта быть человеком. Чувство Арктики - это подарок судьбы, особенно в 19 лет, это - божественное богатство и морозоустойчивость к „общественным мнениям“»

Её книги не издавали (за стихи «Кулачный бой» и «Памяти Тициана Табидзе») с 1961 по 1970 год. Несмотря на запрет, «Кулачный бой» был опубликован заведующим отдела поэзии журнала «Молодая гвардия» Владимиром Цыбиным, после чего он был уволен. Она также не издавалась с 1990 по 2000 год)

В книге «По закону - привет почтальону» Юнна Мориц заявила темой своей поэзии «чистую лирику сопротивления». Высшим ценностям - человеческой жизни и человеческому достоинству - посвящены поэма «Звезда сербости» (о бомбёжках Белграда), которая издана в книге «Лицо», а также цикл короткой прозы «Рассказы о чудесном» (печатались в «Октябре», в «Литературной газете», и за рубежом, а теперь вышли отдельной книгой - «Рассказы о чудесном»).

О своих литературных учителях и пристрастиях Юнна Мориц говорит: «Моим современником был постоянно Пушкин, ближайшими спутниками - Пастернак, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Заболоцкий, а учителями - Андрей Платонов и Томас Манн». В интервью «РГ» в 2012 году она также упоминает Лермонтова, Льва Толстого, Шекспира и Овидия. К своей поэтической среде она относит «Блока, Хлебникова, Гомера, Данте, царя Соломона - предположительного автора „Песни Песней“ - и поэтов греческой древности» (из интервью газете «Газета», 31 мая 2004 года).

Язык Мориц всегда естественен, лишён какого бы то ни было ложного пафоса. Богатство красок, использование точных рифм впере¬мешку с ассонансами - вот что отличает поэзию Мориц. Повторы часто звучат как закли¬нания, метафоры открывают всё новые воз¬можности истолкования её стихов, в которых она пытается проникнуть в суть бытия (Вольфганг Казак)

"Художник может быть лучше времени, как Чехов, а может быть и хуже, как Юнна Мориц, но для нашего с вами самопознания необходимы оба типа",- написал о Мориц Дмитрий Быков.

Юнна Мориц - автор поэтических книг, в том числе «В логове го;лоса» (1990), «Лицо» (2000), «Таким образом» (2000), «По закону - привет почтальону!» (2005), а также книг стихов для детей («Большой секрет для маленькой компании» (1987), «Букет котов» (1997)). На стихи Юнны Мориц написано много песен.
Её стихи переведены на европейские языки, а также на японский и китайский.

Ничего ему не простила.
Я стихи ему посвятила,
чтобы проблеск надежды померк.
Но, когда серебристая цапля
грусть мою, как последняя капля,
переполнит в осенний четверг,
пролетая над полем свекольным...
я каким-то чутьем треугольным
забиваю спасительный клин
в серебристое воспоминанье,
чтобы сердца последнее знанье
не опошлить концовкой счастливой.
День - недолог,
а путь мой так длин...

Я цветок назвала - и цветок заалел,
Венчик вспыхнул, и брызжет пыльца.
Птицу я назвала - голос птицы запел,
Птенчик выпорхнул в свет из яйца.

День и час назвала - и, как здесь повелось,
Этот день наступил, этот час.
Я дитя назвала, и оно родилось
И останется жить после нас.

Я еще назову кое-что из того,
Что пока безымянно, темно.
Проще пареной репы мое волшебство,
Но останется тайной оно.

ЮННА МОРИЦ
ТУМАННОСТЬ ДЫХАНЬЯ И ПЕНЬЯ

Вот берег, который мне снится.
И лунные камни на нем.
И вижу я лунные камни,
И знаю, что это они.
И вижу я лунные камни.
И синяя птица на них.
И вижу я синюю птицу,
И знаю, что это она.
И вижу я синюю птицу,
Небесные розы над ней.
Я вижу небесные розы,
И знаю, что это они.
Я вижу небесные розы,
Венки из улыбок мадонн,
Газелью улыбку вселенной,
И знаю, что это они.

Тут все переливчато, зыбко,
Волнисто и мглисто, как жизнь,
Как берег, который мне снится,
Когда просыпается дух,
И вижу я лунные камни
И синюю птицу на них,
И вижу я синюю птицу -
Небесные розы над ней,
Я вижу небесные розы,
Венки из улыбок мадонн,
Газелью улыбку вселенной -
И знаю, что это со мной.

И вечнозеленые звезды,
И волны, и воздух, и кровь
Струятся, двоятся, троятся,
Сплетаются тайно со мной.
И плащ мой уже не просохнет
В туманах, клубящихся тут:
Вселенная наша туманна,
Туманные песни поет!..
И я бы на месте вселенной
Закутала тайну в туман
И пела туманные песни
О тайне в тумане своем!
Туманные песни бы пела,
Когда бы вселенной была!..
Такие туманные песни,
Чтоб ветер развеять не смог
Туманность, где лунные камни
И синяя птица на них,
Туманность, где синяя птица -
Небесные розы над ней,
Небесные розы - туманность!-
Венки из улыбок мадонн,
Газелья улыбка вселенной,
Туманность начала, конца,
Туманность лозы виноградной,
Струящейся жизни туманной,
Туманность дыханья и пенья,
Туманность, туманность одна!...

ЮННА МОРИЦ
ТАВРИДА

Там цвел миндаль. Сквозило море
Меж кровель, выступов, перил.
И жизни плавали в просторе,
И чей-то шепот говорил
Об этом. Нежно пахло летом,
Небесной влагой, огурцом.
Душа, стесненная скелетом,
Такое делала с лицом,
Что облик становился ликом
Судьбы. Торчали из резьбы
Черты в изломе полудиком:
Жаровней - глаз, скула - калмыком,
И сушь растресканной губы. Над миндалем
Бахчисарая, Где скифы жарили форель,
Носилось время, пожирая
Аквамариновый апрель,
Меня с тобой, и всех со всеми,
Со всех сторон, с нутра, извне.
Всепожирающее время,
Неумирающее время
Вертело вертел на огне.

Но мне еще светила младость -
Послаще славы эта радость,
Крупней бессмертия вдвойне.
Пускай случится что угодно, -
Я счастлива была, свободна,
Любима, счастлива, свободна,
Со всеми и наедине!
Ходила в том, что так немодно,
Но жертвенно и благородно
Щадило время дух во мне.

ЮННА МОРИЦ
ГУРЗУФ

Что-то было от прежнего века,
От его хрусталя, серебра
В кипарисе, который вчера
Трепетал, как душа человека.
Апельсины, жасмин, камфара
Стали запахом. И освещенье
Придавало значенье всему.
Был июль, и творилась жара,
И нездешнего быта быта свеченье
Окаймило лимон, и хурму,
Двор, ограду, садовника-грека,
Едоков и обедню в дому,
И ручья золотое теченье
На холме в благолепном Крыму.
И сошедшее в нас освещенье
Придавало значенье всему.
Это были таланты природы,
Те, которые водят рукой,
Порождающей ветры и воды,
Награждающей наши народы,
Чтобы светом любви и свободы
Поселить лучезарный покой.
Да! Я видела бытность такой.
Я жила в этот день и любила,
Ела яблоки прямо с ветвей
И, тетрадь, положив на перила,
Что-то шепотом ей говорила,
И душа надо мною парила
И царила в тетради моей.
Я жила в этот день и любила!

2 июня 1937 года родилась поэтесса Юнна Мориц
* * *
Ты молод и свиреп, но знай, что будешь
Нежней, чем грусть, и ласковей, чем рожь.
И все, что ныне беспощадно судишь,-
Ты пощадишь, помилуешь, спасешь!

И в этом свете мир предстанет целым,
И ты увидишь с ним наедине,
Что был он, есть и будет черно-белым,
Переливаясь в каждой глубине.

И в этом черно-белом клокотанье,
Где всё - как дух творящий захотел,
Ты плаванье услышишь и летанье
Беспомощных, одушевленных тел.

Тогда в слезах прильнешь к земной отчизне
И предпочтешь на весь остаток дней
Беспомощность одушевленной жизни
Бездушному бессмертию камней.

ЮННА МОРИЦ
ПОБЕГ

Давай, душа, давай -
Проникнем за ограду,
Там розовый трамвай
Бежит по снегопаду,

В кофейне за углом
Поджаривают зерна,
И лестницы излом
Пропах напитком черным.

Верни, верни, верни,
Звезда, мое светило,
Те считанные дни,
Которых не хватило!

Под шорох мандолин,
Играющих на елке,
Очистим мандарин
И снимем книгу с полки,

В таинственную речь
Вникая до рассвета,
Отбросим кофту с плеч
На озеро паркета

И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Найдем в конце концов
Покой и просветленье.

ЮННА МОРИЦ
* * *
Я с гениями водку не пила
И близко их к себе не подпускала.
Я молодым поэтом не была,
Слух не лелеяла и взоры не ласкала.

На цыпочках не стоя ни пред кем,
Я не светилась, не дышала мглою
И свежестью не веяла совсем
На тех, кто промышляет похвалою.

И более того! Угрюмый взгляд
На многие пленительные вещи
Выталкивал меня из всех плеяд,
Из ряда - вон, чтоб не сказать похлеще.

И никакие в мире кружева
Не в силах были напустить тумана
И мглой мои окутать жернова
И замыслы бурлящего вулкана.

Так Бог помог мне в свиту не попасть
Ни к одному из патриархов Музы,
Не козырять его любовью всласть,
Не заключать хвалебные союзы,

Не стать добычей тьмы и пустоты
В засиженном поклонниками зале...
Живи на то, что скажешь только ты,
А не на то, что о тебе сказали!

ЮННА МОРИЦ
СТРАНА МОЕЙ ЛЮБВИ

Я – странный человек, люблю свою страну,
Особенно люблю в трагическое время,
Когда со всех сторон хулят её одну
И травят клеветой – в эпохоти гареме.

Бросать в костёр дрова, но я не сдам её –

Я – странный человек, в любые времена
Люблю свою страну, и это – внутривенно,
И не взирая на… когда моя страна
Меня за невраньё не любит откровенно!

Эпохоть такова, что подлое враньё
Имеет все права над нами издеваться,
Но чудом я жива, и я не сдам её –
Страну моей любви!.. И ей не дам сдаваться!

Я – странный человек, мне – сотни тысяч лет,
Где Вечное Теперь и вечные повторы.
Люблю свою страну, и мрак её, и свет.
Особенно люблю – под лай фашистской своры!

Только свет любви,
Этот Божий дар,
Я возьму с собой,
Назову судьбой, -
Только свет любви,
Только он рождал
Суть – крылатый путь
Сквозь кошмар любой!

Только свет любви,
Божью благодать,
Я возьму с собой,
Назову судьбой, -
Только этот свет
Будет нас читать
Там, где смерти нет,
Там, где мы с тобой.

Только свет любви,
Этот Божий свет,
Назову судьбой –
Раз и навсегда!
Тяжко ли жилось?
Я отвечу – нет!
Помогает боль?
Я отвечу – да!

Этот свет любви –
На меня досье,
Только не порви
И не потеряй…
А для Бога нет мёртвых –
Живы все!
Только свет любви –
Путь из ада в рай.

"И В ЧЁРНЫХ СПИСКАХ БЫЛО МНЕ СВЕТЛО..."
(очень краткая биография - по многочисленным просьбам)

Голыми цифрами дат, как правило, заколочены главные обстоятельства.

Родилась 2 июня 1937 года в Киеве. У отца было двойное высшее образование: инженерное и юридическое, он работал инженером на транспортных ветках. Мать закончила гимназию до революции, давала уроки французского, математики, работала на художественных промыслах, медсестрой в госпитале и кем придётся, даже дровосеком.

В год моего рождения арестовали отца по клеветническому доносу, через несколько пыточных месяцев сочли его невиновным, он вернулся, но стал быстро слепнуть. Слепота моего отца оказала чрезвычайное влияние на развитие моего внутреннего зрения.

В 1941-45 годах мать, отец, старшая сестра и я жили в Челябинске, отец работал на военном заводе.

В 1954 году я закончила школу в Киеве и поступила на заочное отделение филологического факультета.

В 1955-ом поступила на дневное отделение поэзии Литературного института в Москве и закончила его в 1961 году.

Летом - осенью 1956 года на ледоколе "Седов" я плавала по Арктике и была на множестве зимовок, в том числе и на Мысе Желания, что на Новой Земле, в районе которой испытывали "не мирный атом". Люди Арктики, зимовщики, лётчики, моряки, их образ жизни, труд (в том числе и научный), законы арктического сообщества повлияли так сильно на мою 19-летнюю личность, что меня очень быстро исключили из Литинститута за "нарастание нездоровых настроений в творчестве" и напечатали огромную разгромную статью в "Известиях" за подписью В.Журавлёва, который позже прославился тем, что в тех же "Известиях" напечатал стихи Анны Ахматовой, подписав их своим именем и внеся в них мелкую правку.

В 1961 году вышла моя первая книга в Москве "Мыс Желания" (никаких романтических "желаний"!.. чисто географическое название мыса на Новой Земле), - книгу пробил в печать Николай Тихонов, когда в очередной раз меня обвинили в том, что я - не наш, не советский поэт, чей талант особенно вреден, поскольку сильно и ярко воздействует на читателя в духе запада.

Моя вторая книга "Лоза" вышла в Москве через 9 лет, в 1970 году, поскольку я попала в "чёрные списки" за стихи "Памяти Тициана Табидзе", написанные в 1962-ом. Убеждена, что все "чёрные списки" по ведомству литературы, всегда и сейчас, сочиняются одними писателями против других, потому что репрессии - очень доходное дело.

Благодаря тому, что мои стихи для детей никому ещё не были известны и поэтому не попали под запрет, я смогла напечатать в 1963 году куст стихотворений для детей в журнале "Юность", где по этому случаю возникла рубрика "Для младших братьев и сестёр". Читатель мгновенно мне заплатил люблями.

Занимаясь поэтикой личности, языков изобразительного искусства и философией поэтского мира, я получила тогда огромное наслаждение от того, что "чёрные списки" так светло рассиялись и только расширили круг люблёвых читателей.

С 1970 по 1990 год я издала книги лирики: "Лоза", "Суровой нитью", "При свете жизни", "Третий глаз", "Избранное", "Синий огонь", "На этом береге высоком", "В логове голоса". После этого 10 лет не издавалась.

"Лицо"(2000), "Таким образом"(2000,2001), "По закону - привет почтальону"(2005, 2006) вышли с включением в содержание страниц моей графики и живописи, которые не являются иллюстрациями, это - такие стихи, на таком языке.

Долгие годы меня не выпускали за рубеж, несмотря на сотни приглашений от международных фестивалей поэзии, форумов, университетов и СМИ, - боялись, что я сбегу и тем испорчу международные отношения. Но всё же года с 85-го у меня были авторские вечера на всех знаменитых международных фестивалях поэзии в Лондоне, в Кембридже, Роттердаме, Торронто, Филадельфии. Стихи переведены на все главные европейские языки, также на японский, турецкий, китайский.

Теперь те, кто боялись, что я сбегу, - боятся, что я не сбегу, а напишу ещё не одну "Звезду Сербости". И пусть боятся!..

В "Известиях", а следом и в других печорганах, проскочила неряшливая заметка, где меня обозвали лауреатом Госпремии и за эту ошибку не извинились перед читателями. Премии мои таковы: "Золотая роза" (Италия), "Триумф" (Россия), премия имени А.Д. Сахарова (Россия).

Мои дальние предки пришли в Россию из Испании, по дороге они жили в Германии.

Я верую в Творца Вселенных, в безначальность и бесконечность, в бессмертие души. Никогда не была атеистом и никогда не была членом какой-либо из религиозных общин.

Множество сайтов, публикующих списки масонов России, оказали мне честь быть в этих списках. Но я - не масон.

* * *

И в чёрных списках было мне светло,
И в одиночестве мне было многодетно,
В квадрате чёрном Ангела крыло
Мне выбелило воздух разноцветно.

Глубокие старухи, старики
Мне виделись не возрастом отвратным,
А той глубокостью, чьи глуби глубоки -
Как знанье тайное, где свет подобен пятнам.

Из пятен света попадая в пятна тьмы,
Я покрывалась воздуха глазами,
Читая незабвенные псалмы
По книге звёздной, чьи глаза над нами.

Волнами сквозь меня, светясь, текло
Пространство ритмов, что гораздо глубже окон.
И в чёрных списках было мне светло,
И многолюдно в одиночестве глубоком.

На Мцхету падает звезда

На Мцхету падает звезда.
Крошатся огненные волосы,
Крича нечеловечьим голосом
На Мцхету падает звезда.

Кто разрешил её казнить?
И это право дал кретину
Совать звезду под гильотину?
Кто разрешил ее казнить?

И смерть на август назначал,
И округлял печатью подпись?
Казнить звезду - какая подлость!
Кто смерть на август назначал?

Война тебе, чума тебе,
Убийца, выведший на площадь
Звезду, чтоб зарубить, как лошадь!
Война тебе, чума тебе!

На Мцхету падает звезда.
Уже не больно ей разбиться,
Но плачет Тициан Табидзе.
На Мцхету падает звезда.

-=-

Премия Правительства Российской Федерации в области культуры за творчество для детей и юношества(2011)

БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ
ДЛЯ МАЛЕНЬКОЙ КОМПАНИИ
Под грустное мычание,
Под бодрое рычание,
Под дружеское ржание
Рождается на свет
Большой секрет
Для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой
Секрет:
- Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем...
Ах, было б только с кем
Поговорить!

КРЫША ЕХАЛА ДОМОЙ
Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой,
Эта крыша не хотела
Спать на улице зимой.

Мыли блюдца два верблюдца
И мяукали дрова,
Я ждала, когда вернутся
Крыша, мальчик и сова.

Спит диван со мной в обнимку,
Пляшет снег над головой,
Вдруг я слышу - в кнопку бимкнул
Мальчик с крышей и совой!

Я от этого бим-бома
Стала песней на слова,
Я пою, когда все дома -
Крыша, мальчик и сова.

Мальчик шёл, сова летела,
Крыша ехала домой -
Вот какое было дело
В среду вечером зимой!

ЭТО ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО
Это очень интересно -
От кого река бежит?
Это очень интересно -
Что в трамвае дребезжит?
Почему скворец поёт?
Почему медведь ревёт?
Почему один в берлоге,
А другой в гнезде живёт?
Это очень интересно -
Кто деревья посадил?
Кто придумал крокодилу
Это имя Крокодил?
Кто назвал Слоном cлона?
Это очень интересно -
Кто Сазану и Фазану
Дал такие имена?

Это очень интересно -
Поглядеть на муравья,
Это очень интересно -
Как живёт его семья?
Нелегко живётся ей,
Потому что меньше кошки,
Меньше мухи, меньше мошки,
Всех он меньше, муравей!

Это очень интересно -
Где ночует стрекоза?
Это очень интересно -
Почему молчит коза?
Это очень интересно -
В барабан ли бьёт гроза?

Это, это же чудесно,
Что у всех, у всех детей
И у всех, у всех людей
На лице живут глаза!

ЧЁРТИК
К нам прискакал весёлый чёртик,
Он кувыркался и плясал,
Он ел мороженое, тортик,
Рога копытами чесал!

Хвостом он бил по барабану,
Потом он делал ход конём,
Потом он бегал по дивану,
Покуда не заснул на нём.

Мы сняли с чёртика одёжки,
Копыта сняли, хвост и рожки
И увидали, что чертёнок -
Наш обожаемый ребёнок!

ВЧЕРА У КОРОЛЕВЫ
Вчера у королевы
Был праздник для слонов,
Которые плясали
Без юбок и штанов.
Без юбок и штанов?!
Да-да, слоны плясали
Без юбок и штанов,
Без туфель и ботинок,
Без пиджаков и блуз,
Без париков и шляпок,
Без бантиков и бус!

Но все другие гости
На празднике слонов
Плясали, не снимая
Ни юбок, ни штанов,
Ни туфель, ни ботинок,
Ни пиджаков, ни блуз,
Ни париков, ни шляпок,
Ни бантиков, ни бус.

Я тоже там плясала
Синичкой на слоне,
И были только перья
И крылышки на мне.
И были только перья?!
И крылышки на мне?!
Да, были только перья
И крылышки на мне!
И песенки свистела
Я, хвостиком вертя.
И хвостиком вертела
Я, песенки свистя!

А утром слон счастливый
Домой меня отвёз,
По Сретенке шагая
В рождественский мороз -
Без шубы и ботинок,
Без шапки и штанов,
Накрыв меня ушами
Для самых сладких снов!

Под этими ушами
Спалось так сладко мне,
Что я во сне плясала
Синичкой на слоне.
Кто?.. Я?.. Во сне плясала?..
Синичкой на слоне?..
Да, я во сне плясала
Синичкой на слоне!
И песенки свистела
Я, хвостиком вертя.
И хвостиком вертела
Я, песенки свистя!

ВЕСЁЛАЯ ЛЯГУШКА
Весёлая Лягушка
Жила в одной реке,
Вверх дном её избушка
Стояла, бре-ке-ке!

Избушка не стояла,
А кверху дном плыла,
Но это не меняло
Лягушкины дела!

Избушка кувыркалась,
Лягушка развлекалась,
В зелёном сарафане
Плясала, пара-пам!

Она двумя руками
Играла на баяне,
Она двумя ногами
Стучала в барабан!

Унылые лягушки
Томились и страдали,
В зелёные подушки,
Ква-ква, они рыдали.

И счастья не видали
Унылые лягушки!
Из них и получились
Унылые старушки.

Они бубнят уныло
И стонут вдалеке:
- Ква-ква, к дождю заныло
В спине, в ноге, в руке...

А бодрая старушка,
Весёлая Лягушка,
Как вспомнит, что с ней было, -
Хохочет, бре-ке-ке!

Она двумя руками
Играла на баяне,
Она двумя ногами
Стучала в барабан!

Избушка кувыркалась,
Лягушка развлекалась,
В зелёном сарафане
Плясала, пара-пам!

Новости, рецензии и отзывы:

Блог "Мартышкины книжки и игрушки" о книге Юнны Мориц "Крыша ехала домой"

Ирина Алпатова, ihappymama.ru: Скажу честно, это очень замечательные книги! Невероятные стихи

Живет она в Москве, но Челябинск ей не чужой.В о время войны Юнна Мориц ребенком жила в Челябинске вместе с семьёй. Впечатления о Челябинске тех лет отразились во многих ее поэтических сборниках, « На этом береге высоком» и «По закону – привет почтальону», и в особенности в сборнике прозы «Рассказы о чудесном». Стихи и рассказы об этом периоде жизни поэтессы интересны нам не только потому, что связаны с детством Юнны Петровны, – они яркие картинки из жизни челябинцев во время войны. Первое время семья ютились на чужой кухне, а потом всю войну жили в подвале дома на ул. Елькина (недалеко от сегодняшнего проспекта Ленина). Он не сохранился. В Челябинске в возрасте четырех лет Юнна написала свое первое стихотворение про ослика, позже училась в начальных классах в школе №1. Большая переписка и дружба связывала Юнну Петровну и известную в Челябинске семью Рубинских. Когда известный поэт, композитор, драматург, педагог Константин Рубинский был маленьким, ему очень нравились стихи Юнны Мориц. Он был уверен, что все поэты уже умерли, и плакал, жалея ее. Костя уже в пять лет стал писать стихи. Мама Кости списалась с Юнной Петровной. Завязалась переписка, Костя корявыми буквами писал стихи и сказки Юнне Петровне. Когда однажды он заболел, Юнна Петровна послала для него редкое лекарство. Стихотворение Юнны Петровны «Тетрадка для сказок» посвящено Косте Рубинскому.